«Вижу зыбку над могилой…» Вижу зыбку над могилой, Знаю, — мать погребена, И ребёнка грудью хилой Не докормит уж она. Нет младенца в колыбели, Крепко спит в могиле мать, — Только зимние метели Станут зыбку подымать. Эта зыбка и могила, — В них мой образ вижу я: Умерла былая сила, Опустела жизнь моя, — Кто-то вынул сон прекрасный Из души моей больной, И томит меня безгласной, Бездыханной тишиной. «Какие злые перемены!..» Какие злые перемены! Зачем же вас я должен знать? Опять меня замкнули стены, Я каменеть начну опять. И шум и грохот воздвигаю Опять на улицах моих, И понемногу забываю О тишине ночей лесных, И учреждаю я торговлю, И зажигаю фонари, И забываю сад, и кровлю, И свежесть утренней зари. «Я — бог таинственного мира…» Я — бог таинственного мира, Весь мир в одних моих мечтах. Не сотворю себе кумира Ни на земле, ни в небесах. Моей божественной природы Я не открою никому. Тружусь, как раб, а для свободы Зову я ночь, покой и тьму. «Одно моё спасение…» Одно моё спасение В больной моей судьбе — Господне попечение О суетном рабе. Он голову склонённую Огнём грозы обвил, И плоть изнеможённую Бессильем поразил. Он сжёг мои желания Пылающим огнём, И сплёл мои страдания Терзающим венцом. Молитвою усердною Душа моя горит. Рукою милосердною Господь меня хранит. Ведёт меня медлительно Он верною тропой. Тоска моя томительна, Молчанье надо мной. Иду в Отцовы дальные, Блаженные края, И дни мои печальные Благословляю я. Одно моё спасение В больной моей судьбе — Господне попечение О суетном рабе. «Он промечтал всю ночь, пока в его окно…» Он промечтал всю ночь, пока в его окно Не бросил мутный день рассеянные взоры Сквозь полотно Дырявой шторы. Он промечтал всю ночь о счастьи неземном, О счастии вовеки невозможном Здесь, в этом крае злом И ложном. Тихие стены
Приветствую тихие стены Обители бедной моей. В миру беспощадны измены, Уйду я в забвенье скорбей. И что здесь меня потревожит? Жестокие раны горят, А время их муки умножит, — Мне ваша ограда поможет И муки меня закалят. Замкнитесь же, тихие стены, Спасите, спасите меня От вечной, коварной измены, От тусклого, скудного дня. Лесная тропа Темнеет лес вокруг, угрюмо-безответный. Печальный голос мой молчаньем заглушён. Бреду лесной тропой, едва-едва заметной, И мрак ползёт ко мне, ползёт со всех сторон. Тихонько я бреду, — моей мечте заветной Ещё я верен всё, ещё гоню я сон, Мечтою сладостной и, верю я, не тщетной И очарован я, и сладко опьянён. Дыши тоской и злом, и чудища седые Суровый, злобный лес, воздвигни на меня, Ропщи и угрожай, шепчи мне речи злые, — Я всё иду вперёд, томлений не кляня, Как верный пилигрим, к вратам Ерусалима, — И я пройду, о лес, пройду бесстрашно мимо! Тёмный час В тёмный час тоска меня томила, В тёмный час я пропил слёз немало, Но не смерть меня страшила, Не могила ужасала. Я о жизни думал боязливо, Я от жизни в тёмный час таился, Звал я смертный час тоскливо, О могиле я молился. По земному по всему раздолью, По земному лику — скорбь да горе. Но не вверюсь своеволью, — Приберёшь меня Ты вскоре. «Не страстные томления…» Не страстные томления, Не юный жар в крови, — Блаженны озарения И радости любви. Вовеки неизменная В величии чудес, Любовь, любовь блаженная, Сходящая с небес! Она не разгорается В губительный пожар, — Вовек не изменяется Любви небесный дар. Любить любовью малою Нельзя, — любовь одна: Не может быть усталою И слабою она. Нельзя любовью жаркою И многою любить: Чрезмерною и яркою Любовь не может быть. Её ли смерить мерою, И ей ли цель сказать! Возможно только верою Блаженную встречать. Вовеки неизменная В величии чудес, Любовь, любовь блаженная, Сходящая с небес! |
