«Не кончен путь далекий…» Не кончен путь далекий. Усталый, одинокий, Сижу я в поздний час. Туманны все дороги, Роса мне мочит ноги, И мой костёр погас, И нет в широком поле Огня и шалаша… Ликуй о дикой воле, Свободная душа! Всё в этом тёмном поле Одной покорно Воле. Вся эта ночь — моя! И каждая былинка, И каждая росинка, И каждая струя, — Всё мне согласно внемлет, Мечтой моей дыша. В моём томленьи дремлет Всемирная душа. Далёк предел высокий. Усталый, одинокий, Над влажною золой, Я сам собою светел, — Я путь себе наметил Не добрый и не злой, — И нет в широком поле Огня и шалаша… Ликуй о дикой воле, Свободная душа! «То не слёзы, — только росы, только дождь…» То не слёзы, — только росы, только дождь, Не раздумье, — только тени тёмных рощ, И не радость, — только блещет яркий змей, — Всё же плакать и смеяться ты умей! Плоть и в свете неподвижна и темна, Над огнями бездыханна, холодна. В тёмном мире неживого бытия Жизнь живая, солнце мира — только Я. «Благоухающий и бледный…» Благоухающий и бледный, Ты ждал меня, мой ландыш бедный, И без меня в тоске поблёк, А я замедлил на дороге, И я, как ты, в немой тревоге, В уединеньи изнемог. В больной тоске разъединенья Влачились дней безумных звенья, Я раскрывал за далью даль, Мечтам не ставил я предела, И над тобой отяготела Моя холодная печаль. В просветы листьев над тобою Синел бездонной глубиною Невозмутимый мой простор. Я был безумным и жестоким, И над тобой шатром высоким Я смерть всемирную простёр. «Разъединить себя с другим собою…» Разъединить себя с другим собою, — Великая ошибка бытия. Здесь дышит всё насильем и борьбою, Дубравы шум, и ветра гул, и плеск ручья. Разъединить себя с другим собою — О, для чего придумал я! И был я долго очарован Моей печальною и лживою мечтой, Нетленной цепью, временем, окован, Пространством сжат, — могильною плитой. И был я тяжко очарован Многообразной и мгновенной красотой. И, наконец, игра мне надоела, — Пустая, тленная, напрасная игра. Ниспали чары с творческого дела, Развенчаны властители добра, — Игра бесцельная мне надоела, Соединить себя с другим собой пора. «Опьянение печали, озаренье тихих, тусклых свеч…»
Опьянение печали, озаренье тихих, тусклых свеч, — Мы не ждали, не гадали, не искали на земле и в небе встреч. Обагряя землю кровью, мы любовью возрастили те цветы, Где сверкало, угрожая, злое жало безнадёжной красоты. И в пустынях терпеливых нами созданной земли В напряжении мечтанья и желанья вдруг друг друга мы нашли, Для печали и для боли, для безумия, для гроз… Торжество безмерной Воли, это Я тебя вознёс. «На гибельной дороге…» На гибельной дороге Последним злом греша, В томительной тревоге Горит Моя душа. Святое озаренье Унылых этих мест, Сияло утешенье, Яснейшая из звёзд. Но, чары расторгая Кругом обставших сил, Тебя, надежда рая, Я дерзко погасил. И вот — подъемлю стоны, Но подвиг Мой свершу: Бессмертные законы Бесстрастно напишу. Творенья не покину, Но, всё ко Мне склоня, Дам заповедь едину: Люби, люби Меня. Венчан венцом терновым, Несметные пути Воздвигну словом новым, Но всё — ко Мне идти. Настал конец утехам, Страдать и Мне пора,— Гремят безумным смехом Долина и гора. Но заповедь едину Бесстрастно Я простёр На темную долину, На выси гордых гор. «Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг…» Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг. Змий в пылающей порфире пред моим огнём померк. Разделенья захотел я — и воздвиг широкий круг, Вольный мир огня, веселья, сочетаний и разлук. Но наскучила мне радость переменчивых лучей, Я зову иную сладость, — слитность верную ночей. Темнота ночная пала, скрылась бледная луна, И под сенью покрывала ты опять со мной одна. Ты оставила одежды у порога моего. Исполнение надежды — радость тела твоего. Предо мною ты нагая, как в творящий первый час. Содрогаясь и вздыхая, ты нагая. Свет погас. Ласки пламенные чую, вся в огне жестоком кровь. Весть приемлю роковую: «Ты один со мною вновь». |
