«Холод повеял в окно…» Холод повеял в окно, — И затворилось оно. Снова один я, и в мире живом, И не обманут промчавшимся сном. Снова я грустен и нем. Где же мой кроткий Эдем? Пёстрым узором напрасно дразня, Тёмные стены глядят на меня. Скучная лампа горит. Скучная книга лежит. «Там тишина с мечтой сплеталась…» Там тишина с мечтой сплеталась В кругу безветренных берёз, И безнадёжность улыбалась Толпе больных и жалких грёз. Хотело сердце лицемерить, И очи — слёзы проливать, И как-то странно было верить, И как-то страшно было ждать. И всё томительно молчало, — Уже природа не жила, И не стремилась, не дышала, И не могла, и не была. «Этот зыбкий туман над рекой…» Этот зыбкий туман над рекой В одинокую ночь, при луне, — Ненавистен он мне, и желанен он мне Тишиною своей и тоской. Я забыл про дневную красу, И во мглу я тихонько вхожу, Еле видимый след напряжённо слежу, И печали мои одиноко несу. «Отрок сидит у потока…» Отрок сидит у потока. Ноги целует волна. Сказки о скрытом глубоко Тихо лепечет она. «Что же томиться тревогой, Вздохи стесняя в груди! Тихой подводной дорогой Смело отсюда уйди. Эти отребья пусть канут В омут глубокий на дне. Дивные дива предстанут Перед тобой в глубине. На землю там непохоже, И далеко от небес. Людям изведать негоже Тайну подводных чудес. Наши подводные чуда, Правда, нетрудно узнать, Но уж вернуться оттуда Ты не захочешь опять. Все усмиривши тревоги, Все успокоив мечты, С тихой и тайной дороги Ввек не воротишься ты». «В истоме тихого заката…» В истоме тихого заката Грустило жаркое светило. Под кровлей ветхой гнулась хата, И тенью сад приосенила. Березы в нём угомонились И неподвижно пламенели. То в тень, то в свет переносились Со скрипом зыбкие качели. Печали ветхой злою тенью Моя душа полуодета, И то стремится жадно к тленью, То ищет радостей и света. И покоряясь вдохновенно Моей судьбы предначертаньям, Переношусь попеременно От безнадёжности к желаньям. «Ещё томительно горя…»
Ещё томительно горя, Не умер тихий день. Ещё усталая заря Не вовсе погрузилась в тень, — Но чуть заметный серп луны Уже над миром занесён, Уже дыханьем тишины Простор полей заворожён. И есть предчувствие во всём Святых и радостных чудес, — В дали долин, в тиши небес, И в сердце трепетном моём; И как далёкий, тихий звон, — Дыханье вещей тишины; И одинокий серп луны Уже над миром занесён. «Я душой умирающей…» Я душой умирающей Жизни рад и не рад, И от бури взывающей Не ищу я оград. Я беспечной улыбкою Отвечаю грозе, И покорностью зыбкою Я подобен лозе. Верю сказке божественной, Вижу дивные сны. Что мне радость торжественной Нерастленной весны! Что мне звёзды небесные, Их таинственный строй! Что мне торжища тесные И телец золотой! Горько пахнет известкою В переулке моём. Я дорогою жёсткою Пробираюсь в мой дом. Там дыхание ладана Все мерещится мне. Там святыня угадана В неземной тишине. Бесконечность страдания В тех стенах вмещена, И тоска умирания, Как блаженство, ясна. «Он шёл путём зелёным…» Он шёл путём зелёным В неведомую даль. За ним с протяжным стоном Влеклась его печаль, Цеплялась за одежду, Хотела удержать, Последнюю надежду Старалась отогнать. Но тихие лампады Архангелы зажгли, Суля ему отрады В неведомой дали. И нежное дыханье В безрадостную тьму Блаженное мечтанье Навеяло ему. |
