«Сладко ты благоухаешь…» Сладко ты благоухаешь, Расцвела на радость мая. Отчего ж ты не вздыхаешь, Сад родимый покидая? Сломан стебель в полдень знойный, Сломан злобною рукою, — Непорочной и спокойной Ты сияешь красотою. Подожду до ночи лунной, И тебя, уж неживую, У решётки той чугунной Подыму и поцелую. «Вести об отчизне…» Вести об отчизне Верьте иль не верьте, — Есть весна у жизни, Есть весна у смерти. Если розы красны, То купавы бледны. Небеса бесстрастны, Мы же, люди, бедны. Истина предстанет Поздно или рано. Здешнее обманет, — В смерти нет обмана. «Невеста тихая приходит…» Невеста тихая приходит. Какие белые цветы! Кого она с собой приводит? О чём в очах её мечты? Она сложила странно руки, Она склонила взор к земле. Её весна — заря разлуки, Её пути лежат во мгле. Идёт в святом благоуханьи, Колебля белую фату, И в угасающем дыханьи Струя холодную мечту. «В лесу кричала злая птица…» В лесу кричала злая птица, Едва ручей журчал в кустах, По небу прядала зарница, Туман сгущался на полях. Из-за раскрытого широко Томленья в полночи моей Прозрачный голос издалёка Мне что-то пел, — не знаю чей. И всё, что вкруг меня звучало, — Ручей, и ветер, и трава, — Всё, докучая, заслоняло Его эфирные слова. И я заклятием молчанья Воззвал к природе, — и она Очарованью заклинанья Была на миг покорена. Я ждал, — и в вещем ожиданьи Зажёгся мне великий свет. Далёкий зов погас в молчаньи, Но был в молчании ответ. «Игру Ты возлюбил, и создал мир играя…» Игру Ты возлюбил, и создал мир играя; Кто мудрости вкусил, Ты тех изгнал из рая. Кто захотел расти, тех смерти Ты обрёк. Зарёю мужества поставил Ты порок. Ты — Отрок радостный, Ты — девственное Слово. Сомненье тёмное отринул Ты сурово. Младенца умертвил посланник грозный Твой, — Ты в царствии Своём младенца успокой. И на земле есть радости, Есть много радостей и в тёмном бытии, — Но все земные сладости — Обманы краткие, прельщения Твои. Обманом очаровано Невинное дитя, И если смертью сковано, То сковано шутя. Обещанное сбудется, — Восстанет милый прах, И радостно разбудится Улыбка на губах. И ждать ли нам наскучило, И скорбь ли нас измучила, — Всему своя пора, А смертное томление, И тёмный гроб, и тление — Всё это лишь игра. Тоскует мать над милым прахом, Тоскует мать. Кого обнять? С безумным страхом Как обнимать? Предстань пред нею, отрок ясный, Как тихий сон, И погрузи в туман безгласный Безумный стон. Потоки слёз и ладан дымный Туманят взгляд. Утеха в них; утеха — гимны И весь обряд. Земные дети шаловливы, — Но крылья есть. О том, как ангелы счастливы, Доходит весть. «Алой кровью истекая в час всемирного томленья…»
Алой кровью истекая в час всемирного томленья, С лёгким звоном злые звенья разжимает лютый Змей. Умирает с тихим стоном Царь полдневного творенья. Кровью Змея пламенея, ты жалеть его не смей. Близок срок заворожённый размышленья и молчанья. Умирает Змей багряный, Царь безумного сиянья. Он царил над небосклоном, но настал печальный час, И с протяжным, тихим стоном Змей пылающий погас. И с бессильною тревогой окровавленной дорогой, Все ключи свои роняя, труп Царя влечёт Заря, И в томленьи грусти строгой месяц бледный и двурогий Сеет мглистые мечтанья, не грозя и не горя. Если страшно, если больно, если жизни жаль невольно, — Что твой ропот своевольный! Покоряйся, — жить довольно. Все лучи померкли в небе и в ночной росе ключи, — И опять Она с тобою. Слушай, слушай и молчи. «В великом холоде могилы…» В великом холоде могилы Я безнадёжно схоронил И отживающие силы, И всходы нераскрытых сил. И погребённые истлели В утробе матери-земли, И без надежды и без цели Могильным соком потекли. И соком корни напоили, — И где был путь уныл и гол, Там травы тихо восходили, И цвет медлительный расцвёл. Покорна гласу тёмной воли, И бездыханна и светла, Без торжества, без слёз, без боли Вся сила мёртвая цвела. И без любви благоухала, Обманом жизни крася дол, И сок сладчайший источала Для пёстрых бабочек и пчёл… О, если б смерть не овладела Семьёю первозданных сил, В какое б радостное тело Я все миры соединил! |
