«Мечтаю небом и землёй…» Мечтаю небом и землёй, Восходом, полднем и закатом, Огнём, грозой и тишиной, И вешним сладким ароматом, И промечтаю до конца, И, мирно улыбаясь жизни, Уйду к неведомой отчизне, В чертоги мудрого Отца. «Слабеют яростные стрелы…» Слабеют яростные стрелы Земных страстей. Сомкни глаза. Близки пределы Твоих путей. Не обману тебя, больного, — Утешься, верь, — Из заточения земного Открою дверь. В твоей таинственной отчизне, В краю святом, Где ты покоился до жизни Господним сном, Где умирают злые шумы Земных тревог, — Исполнив творческие думы, Почиет Бог. И ты взойдёшь, как дым кадильный, В Его покой, Оставив тлеть в земле могильной Твой прах земной. «Ты незаметно проходила…» Ты незаметно проходила, Ты не сияла и не жгла, Как незажжённое кадило, Благоухать ты не могла. Твои глаза не выражали Ни вдохновенья, ни печали, Молчали бледные уста, И от людей ты хоронилась, И от речей людских таилась Твоя безгрешная мечта. Конец пришел земным скитаньям, На смертный путь вступила ты. И засияла предвещаньем Иной, нездешней красоты. Глаза восторгом загорелись, Уста безмолвные зарделись, Как ясный светоч, ты зажглась, И, как восходит ладан синий, Твоя молитва над пустыней, Благоухая, вознеслась. «Я зажгу восковую свечу…» Я зажгу восковую свечу, И к Творцу моему воззову, Преклоняя главу и колени. Бытия моего не хочу, Жития моего не прерву, До последней пройду все ступени. Только воля Господня и есть, И не я выбирал этот путь, И куда он ведёт, я не знаю, — И спешу я молитвы прочесть, И не смею в ночи отдохнуть, И главу, и колени склоняю. «Что селения наши убогие…» Что селения наши убогие, Все пространства и все времена! У Отца есть обители многие, — Нам неведомы их имена. Но, предчувствуя райские радости, Пред которыми жизнь — только сон, Отрекаюсь от призрачной сладости, Отвергаю томленье времён. Увяданье, страданье и тление, — Мне суровый венец вы сплели. Не свершится завет воскресения Никогда и нигде для земли. «Имена твои не ложны…» Имена твои не ложны, Беспечальны, бестревожны, — Велика их глубина. Их немолчный темный шёпот, Предвещательный их ропот Как вместить мне в письмена? Имена твержу и знаю, Что в ином ещё живу, Бесполезно вспоминаю И напрасно я зову. Может быть, ты проходила, Не жалела, но щадила, Не желала, но звала, Грустно взоры опускала, Трав каких-то всё искала, Находила и рвала. Может быть, ты устремляла На меня тяжелый взор И мечтать не позволяла Про победу и позор. Имена твои все знаю, Ими день я начинаю И встречаю мрак ночной, Но сказать их вслух не смею, И в толпе людской немею, И смущён их тишиной. «В мерцаньи звёзд нисходит на меня…» В мерцаньи звёзд нисходит на меня Иных, нездешних дум святое обаянье. Благословляю ночь за кроткое мерцанье Небесного огня. Мятутся там иные поколенья, Но воля их и жизнь их нашей не чужда, И где-то между них горит моя звезда Заветом возрожденья. Всё то, к чему в земной холодной мгле Стремился долго я, стремился безнадежно, Всё светит мне теперь так радостно и нежно На той святой земле. Подъемлются внимательные взоры И там, как здесь мои, к далёким небесам, И тайну дивную вещают также там Бесстрастных звёзд узоры. И к тем очам нисходит мой привет, Моей земной души чистейшее дыханье, Благословляю ночь за кроткое мерцанье, За безмятежный свет. «Звёзды, приветствуйте брата!..» Звёзды, приветствуйте брата! В вашей блаженной стране Всё совершится когда-то, Что б ни пригрезилось мне. Бездна небес не преграда, — Всё совершится опять. Что ж из того, что мне надо Здесь, на земле, почивать! В вашей блаженной пустыне Снова пригрезится мне Всё, что мне грезится ныне В этой безумной стране. |
