На полу маленькими, неровными кусочками была выложена мозаика, изображающая схему коридоров и залов. Коричневая, тонкая стрелка указывала направление. Они повернули правильно, коридор с ручьем выводил в круглый зал, где стрелка и заканчивалась.

— Ну, по-крайней мере все просто и понятно, — буркнул Смаик, — что будем делать — пойдем дальше или остановимся здесь? Надо бы перевязать Тэна…

Он вопросительно посмотрел на Джейка черными, непроницаемыми глазами и осторожно присел на край плиты.

— Вы идите, я справлюсь сам, — медленно проговорил Джейк, — вода есть, а огонь можно развести на камне, он для этого подойдет.

— Я помогу тебе, — торопливо сказала Кей.

Но Джейк возразил:

— Мне Лариэн поможет. Ты, Кей, иди с избранными. Найдете карту и вернетесь за нами.

— Где ты дрова возьмешь, Джейк? — спросил его Кассаэл.

— Немного хвороста я привязывал к седлу, на всякий случай. И у Марка тоже должен быть небольшой запас. Этого хватит, чтобы нагреть воды. Вы езжайте, не задерживайтесь. Мы должны выполнить нашу миссию, — Джейк снял с лошади небольшой сундучок, в котором хранил лекарства.

— Да хранит вас Создатель, — сказа он вслед уходящим воинам.

Гаэс немного задержалась около Тэна, придерживая его голову и убирая с бледного лба волосы, но Джейк мягко дотронулся до ее плеча и произнес:

— Ты нужна избранным, Гаэс, без тебя они могут не найти дороги. Будем надеяться на милость Отца.

Следуя указаниям стрелки на схеме, отряд через короткий коридор попал в высокий круглый зал с семью дверями. На дверях причудливо изгибались серебряные цветы и листья, а сверху, над проемом темно-синими кусочками мозаики тускло поблескивали названия городов. Семь дверей — семь городов мудрых. И над этим заброшенным, забытым залом, над старинными надписями и поблекшими серебряными цветами стояла тяжелая, торжественная тишина, в которой утонули звуки человеческих шагов и стук лошадиных копыт.

Таинственное прошлое Суэмы оживало на глазах и казалось теперь таким близким, что можно было дотронуться рукой. И Кей дотронулась, проведя ладонью по мозаике в простенках, изображающей надхегов, запряженных в повозки. Холод гладких глянцевых кусочков обжег пальцы.

— Интересно, что храниться за этими дверями? — осторожно, словно боясь нарушить тишину, произнес Кассаэл.

— Сейчас не будем проверять, — хмуро возразил Марк, — Гаэс, какой город нам надо выбрать?

— Хемсу. Нам нужна дверь, над которой написано Хемсу.

— Вот она, — Марк с силой распахнул створки.

Стены небольшой комнатки, куда они попали, покрывали картины, написанные яркими, сочными красками. Четыре стены — четыре картины. Белокаменные дома с широкими, большими окнами и плоскими крышами так странно напоминали Кей небоскребы. Вздымались вверх узкие башни и изящными, тонкими линиями пролегали мосты с электропоездами. Мудрые называли поезда нежно и романтично — «ладьи».

Пол в комнате, как впрочем, и в коридорах, покрывал слой пыли, с углов свешивались рваные лохмотья паутины. Зато лампы горели ярко. Кончено, хранители следили и за лампами, и за электропроводкой, но бывали на втором ярусе крайне редко.

— Где здесь может быть карта? — спросил Мэн, оглядывая стены.

— Какие красивые рисунки… — удивленно протянул Сэм и приблизился к одной из стен, всматриваясь в силуэты домов и фигуры надхегов.

Кей тоже не могла отвести взгляд от красочных изображений, они словно притягивали к себе, раскрывая тайны давно минувших цивилизаций.

— Меч Кузнецов, гроза теней, блеснет и злую тьму разгонит. Под грудой розовых камней хранится путь к нему, ты помни… — устало продекламировала Гаэс.

— Что это за розовые камни? — нахмурившись, спросил Смаик.

— Да вот они, на полу, — Марк решительно прошел к середине комнаты, к груде мелких, округлых камешков, похожих на гальку и покрытых пылью так, что невозможно было различить их цвет.

Камни лежали широкой россыпью, лишь в середине образуя небольшую грудку.

Марк, наклонившись, поднял один из них, смахнул пыль пальцами, повернулся к остальным:

— Смотрите, что это.

Розовая прозрачная сущность минерала таила в глубине жемчужно-белое свечение, мерцающее еле заметными точками — искрами. Камень казался живым и странным, как и комната, в которой его нашли.

— Какой удивительный камушек, — прищурившись, произнес Мас.

— Марк, ты знаешь, что это такое? — спросил Самэйн.

— Точно не уверен, но похоже на фахоси, камень, сберегающий энергию. Только мудрые умели использовать фахоси, до суэмцев эта технология не дошла.

— Но он розовый? — уточнил Смаик.

— Да, похоже на розовый. Карта должна быть под ними.

Марк расшвырял ногами камни — взлетела в воздух тонкая пыль, брызнули по стенам разноцветные искры. На полу оказался люк из темного, почти черного, лакированного дерева, оббитого позеленевшей медью. Он открылся легко, стоило Марку потянуть за узорные кольца.

— Ну, похоже, мы нашли карту, хвала Создателю, — произнес Марк.

Гаднаэн-Эмеи — Саен вырезал карту из древесины елей нгурхори, той самой, что не гниет и не плавает. Как он это сделал — оставалось загадкой, но тонкая, квадратная пластина все еще источала горьковато-терпкий аромат и была непривычно холодной, словно черный мрамор. Марк протянул ее Кей, девушка передала Самэйну — карта побывала в руках всех, кто пришел за ней в Круглый Зал.

Четкими, аккуратными желобками пролегали переходы и перекрестки, рельефными миниатюрными холмиками возвышались скалы, тонкой, бордовой линией проходили границы Хаспемила. Под картой Хаспемила оказалась еще одна пластина — схема всех трех ярусов подземелья. Марк забрал и ее со словами — пригодится.

— Возвращаемся к Джейку, здесь больше делать нечего, — распорядился Самэйн.

Выбрались в Круглый Зал, где ждали лошади. Кей почувствовала облегчение и радость. Им удалось найти карту, и значит, часть опасной миссии уже выполнена. Хорошо бы и Меч Кузнецов они добыли такими же малыми потерями… А лучше вообще без потерь. Создатель, сохрани отряд избранных!

Кей бросила последний взгляд на изображения Хемсу и направилась к Дорогуше. Но тут она увидела слово, выложенное над одним из проемов — Хаспемил. Буквы тускло поблескивали совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Гаднаэн-Эмеи-Саен жил в Хаспемиле. Кей шагнула в сторону, толкнула створки, чуть прикоснувшись к потемневшим, серебряным узорам. Она сама не могла понять, что ее туда влекло. Какие-то смутные, горькие чувства, какая-то неясная тоска о городе, чья трагичная судьба теперь навсегда переплелась с ее судьбой.

Лучи света из Круглого Зала бледной полосой легли на шестиугольные плиты темной комнаты. Стоящие вдоль стен напольные светильники едва угадывались. Марк, ни слова не говоря, прошел в проем вслед за Кей, нащупал на стене рубильник и щелкнул им. Бронзовые чаши с маленькими лампочками вспыхнули желтым светом. Загорелась чуть спущенная на цепях круглая, в три яруса, люстра, потемневшая и слегка покосившаяся.

Кей почему-то подумала, что люстру здесь повесили позже, да и электропроводка, проходившая поверх стен, казалась неправдоподобно новой. Хранители, видимо, совсем недавно меняли здесь провода.

С нарисованной на противоположной стене картины смотрели лица женщины и троих детей. Большущие голубые глаза, крупные, четко очерченные губы, высокие скулы придавали чертам лиц грустную торжественность и застывшую печаль. Дети уже достигли подросткового возраста и ростом почти ровнялись с матерью. Они походили друг на друга с потрясающей точностью, то ли художник так изобразил их, то ли черты их лиц действительно были схожи. Дети казались почти взрослыми, и детская трогательность уступала место юношеской грации и мечтательности, сквозившей в пронзительных, ярких глазах.

Кей показалось странным, что детей всего трое, и они уже такие взрослые — в Суэмских семьях всегда были маленькие дети, на место подросших старших рождались младшие. Но теперь уже не узнать ответа. Ни имен, ни возраста — все сокрыто под толщей прошедшего времени.