Эннани рассказала Джейку, как начались и протекали роды. Вначале все было в порядке, без особых проблем. Но когда начались потуги, головка ребенка все не показывалась.

— У меня уже нет сил, я устала… Как же так, неужели мой ребенок не сможет родиться? — тихим, прерывающимся голосом проговорила Эннани, и слезы опять наполнили ее милые карие глаза.

— Ну, что ж, Эннани, давай вместе попробуем помочь твоему малышу. Давайте сначала помолимся, — просто предложил Джейк.

Кей уже знала, как молится Джейк, как молятся вообще в Суэме. Но ее, почему-то, пробрала дрожь от проникновенного голоса рыжего парня, и от внезапной, умоляющей страстности, сквозившей в его словах. Молился только Джейк, остальные беззвучно вторили ему. Кей слушала.

— Отец-Создатель, Ты знаешь, почему так случилось, Тебе ведомы причины, а нам нет. Мы так нуждаемся в Тебе, в Твоей помощи, в Твоем водительстве. Помоги, пожалуйста, Эннани, покажи нам, в чем причина. Благослови это дитя и помоги ему родится здоровым. Да будет Тебе вся слава и хвала, Создатель…

После Джейк опять обратился к Эннани:

— Сейчас я попробую посмотреть, в чем причина. Это будет немного неприятно, тебе придется потерпеть. А ты, Кей, иди сюда и посмотри, как я это делаю… Вот так.

Вот время осмотра Джейк очень тихо объяснял свои действия. Кей никогда прежде не бывала в таких ситуациях, она ведь не училась на акушера. Но теперь, как видно, ей придется заниматься этим в случае нужды.

— Ну, вот… — Джейк поднял голову.

От напряжения на его лбу блестели капельки пота.

— Ребенок лег не правильно. Он лежит поперек. То есть, его головка находится вот здесь, — и он двумя пальцами, большим и средним, показал на головку малыша в животе Эннани так, как будто он сжимал ее, — вот она, голова, а ножки и попка тут, — и он показал в противоположную сторону, справа, внизу живота, — таким образом Эннани не сможет его родить, — и он замолчал.

— Как это — поперек? Что это значит? — Лаани вопросительно вглядывалась в лицо Джейка.

— Мы можем что-нибудь сделать? — спросила Кей.

Джейк сосредоточенно посмотрел ей в глаза:

— Нам придется что-то делать. У нас есть два варианта: или повернуть ребенка, или…

— Кесарево… — тихо проговорила Кей.

— Да, — устало кивнул Джейк и добавил, — попробую развернуть малыша, может быть получится так, что он родится ножками.

Он обратился к матери и мужу Эннани:

— Я хотел бы, чтобы мне не мешали. Молитесь. Это — все, чем вы можете помочь сейчас.

А дальше время словно замерло. Джейк действовал очень осторожно. Левой рукой он нажимал на живот Эннани, а правой пытался поймать ножку ребенка внутри материнского чрева. Кей ничем не могла ему помочь, и ей было немного горько от своего бессилия. Ей было жаль этого малыша, маленького человечка, которого все так ждали, и который все никак не мог появится на этот свет. Ей было жаль его мамочку, терпеливую и мужественную. Эннани, с необыкновенной выдержкой, без криков и жалоб следовала советам Джейка, и действительно вела себя очень мужественно.

— Ну, давай же, давай, мой хороший, — уговаривал ребенка Джейк.

Он постоянно говорил, обращаясь то к Отцу, то к ребенку, его тихие слова вселяли надежду. Раз он говорит так спокойно, значит, все будет хорошо, все будет хорошо.

Наконец, Джейк поднял голову и сказал:

— Ребенок сейчас родится. Бабушка, приготовься, пожалуйста. Кей, смотри, вот так принимают малыша.

И в то же мгновенье Кей увидела крохотные ножки ребенка, покрытые беловатой смазкой. Эннани двигалась медленно, словно в загадочном странном танце, и казалось, что все происходит само собой, и роды ребенка не причиняют ей боли и мучений. Вот, показалась спинка. Еще немного — и долгожданный малыш, причинивший столько беспокойства, появился на свет. Это был крохотный мальчик, такой же черноволосый, как и его мама.

— Ну, вот, Эннани, вот твой сын, — Джейк положил мальчика на живот матери и улыбнулся, открыто и удовлетворенно.

Спустя сорок минут Эннани спала, спала так сладко и крепко, словно и не было никаких страхов, тревог и волнений. Она даже слегка улыбалась во сне, довольно и счастливо.

Лаани постелила для нее свежее постельное белье, темно-синее, в тонкую белую полоску, и подвязала ее волосы такой же синей лентой. Как оказалось, это такая милая суэмская традиция — если родился мальчик, то его мама лежит на синем постельном белье, а если девочка, то, соответственно, на белом. Белье готовили заранее, еще во время беременности, родственники женщины. Впрочем, Кей нравились такие традиции.

Счастливая Лаани настояла на том, чтобы Джейк и Кей остались на поздний ужин, и те согласились. Пока она хлопотала на кухне, Кей решила немного посидеть в комнате роженицы, присмотреть за малышом, пока его мама спит.

Маленького мальчика назвали Джейком, в честь того, кто помог ему появиться на свет. Джейк шутливо сказал, что, пожалуй, это первый суэмец с несуэмским именем. Но Кей видела, что все-таки ему приятно.

До чего же это был славный малыш! Какой у него был чудесный, крохотный носик, какие смешные, маленькие, чуть поджатые губки, какие красивые глазки. Он посапывал в своей плетеной люльке, завернутый в синее одеяльце, отделанное кружевами, и Кей слегка покачивала колыбельку.

Счастливый этот мальчик! У него столько родных, которые будут растить его в любви и заботе, и он не будет нуждаться ни в чем. Кей знала, что в Суэме нет обездоленных и бедных, и она знала, что родители этого мальчика отнюдь не бедны.

А когда родился ее маленький братец, он оказался не нужен никому. И никто не любил его, и никто не жалел его, кроме нее, Кей. Ну, почему так, почему? Она всегда думала о Томе, и она не могла утешиться.

Хорошо, что у маленького Джейка все будет по-другому. Кей провела указательным пальцем по его теплой, нежной щечке. А здорово иметь такого маленького, чудесного малыша!

Домой они возвращались поздно, ленивое солнце уже лежало одним боком на горизонте, все еще рассыпая золото своих лучей на крыши домов и башен.

Кей и Джейк медленно поднимались вверх, на городской холм. Глубокие, серо-синие тени легли на каменные тротуары и на бесчисленные ступени города. Пахло абрикосами. Чуть выше, на улице, вдоль которой были посажены шелковичные деревья, брусчатка тротуаров была черной от упавших сочных ягод.

Кей испытывала чувство глубокого удовлетворения. Они отлично справились с работой, у них все получилось, им хорошо заплатили. Это тоже было приятно.

Но Джейк не выглядел очень уж радостным. Он молчал, озабоченный какими-то своими мыслями. И о чем можно думать?

— Что с тобой? Ты чем-то обеспокоен? — не выдержала Кей.

Тот пожал плечом, не сразу, но ответил:

— Да, видишь ли, странно все это. Никогда такого не было, чтобы женщина в Суэме не могла родить. И дети тоже никогда не рождались ножками. Это — первый ребенок, родившийся таким образом.

— Ну, всегда что-нибудь бывает первый раз.

— Ты не понимаешь, Кей, — устало вздохнул Джейк, — это Суэма, тут ничего не бывает просто так. Сначала возле города появляются баймы, потом женщина не может благополучно родить ребенка.

— Разве между этими событиями есть какая-то связь? Ты думаешь, что это колдовство?

— Разумеется, связь есть, наверняка. Но это — не колдовство, нет. Это действие темных сил.

И Джейк замолчал. Он больше не хотел говорить на эту тему, и, хотя Кей раздирало любопытство, она, почему-то, не стала задавать вопросы.

А последние лучи солнца все еще золотили остроконечные крыши домов на вершине Такнааского холма. Дневная жара спала, по не яркому небу проплывали облака, большие, лохматые. Возможно, ночью пойдет дождь. Дожди в Такнаасе бывали только по ночам. А днем погода неизменно была приветливой, солнечной и ясной.

Это было еще одним качеством Суэмы, еще одной ее чертой, приятной и необыкновенной. Ведь это было так приятно и необыкновенно — знать наверняка, что завтра будет хорошая погода.