В половине одиннадцатого Фрейзер поднялся из-за стола, давая понять, что ужин закончен.

— Может быть, выпьем в библиотеке?

— Да, благодарю.

Фрейзер сделал шаг в сторону, пропуская ее вперед.

— Мне нужна губная помада, — слегка извиняющимся тоном сказала Ева и мило улыбнулась. Он кивнул, на ходу продолжая шагать в библиотеку.

В ванной Ева внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. Нужно во что бы то ни стало успокоиться. Взяв в руки помаду, она обнаружила, что они легонько подрагивают. После некоторых колебаний она стерла с лица остатки косметики, решив, что должна быть такой, как всегда. Разумеется, Ли Мэй узнал ее. Никаких сомнений. Она видела эти глаза, полные ненависти и злорадства.

Выйдя из ванной, Ева подошла к окну и посмотрела вниз. Не меньше тридцати футов. В ту же секунду за спиной послышались шаги. Она обернулась: на пороге стоял Фрейзер.

— Боже мой, как здесь душно, — услышала она собственный голос. — Мне нужен глоток свежего воздуха.

Он подошел поближе и взял ее за руку.

— Мы можем выйти на террасу. Думаю, тебе там будет легче дышать.

Они пошли вниз по лестнице.

— Завтра мы отправимся во Вьетнам, если ты, конечно, не возражаешь.

Когда в Гонконге уже наступила ночь и Ева отправилась спать, жители Лондона только усаживались за свой традиционный вечерний чай.

— Меня очень беспокоит Ева. — Стормонт неуклюже поставил чашку на блюдце, из-за чего густой турецкий кофе пролился на бумаги. — А, черт… — пробормотал он, вытирая их носовым платком. — Три дня прошло, а от нее нет никаких известий.

Джилс Эйден удивленно приподнял бровь, выражая самоуверенность, неловкость и покорность неизбежному ходу вещей одновременно. Он знал, что рано или поздно всегда случаются неприятные вещи.

— О, ради Бога, перестань смотреть на меня с такой самоуверенностью. Позвони Агнусу Фоли и скажи ему, пусть разузнает, где может быть сейчас Фрейзер. Может, он хоть что-нибудь подскажет нам.

— Что ты собираешься предпринять? — спросил Эйден.

— Хочу договориться о свидании с Кэсси Стюарт. Может быть, она знает хоть что-нибудь о Еве.

Кэсси сняла трубку, как только зазвонил телефон.

— Слушаю.

— Кэсси? Это Эндрю Стормонт.

— А, Эндрю. Привет.

— Это ты? У тебя какой-то странный голос.

— Ничего удивительного. Плохой день, плохая неделя и все такое.

— Может быть, я могу взбодрить тебя хорошим ужином где-нибудь в ресторане?

Кэсси устало посмотрела в свой календарь, а тот в свою очередь отреагировал черными пометками на каждый день.

— Мне кажется, я буду занята целую вечность.

— В таком случае надо все бросить и отправиться в ресторан сегодня вечером. Если каждый вечер будет таким же плохим, как и следующий…

Кэсси снова посмотрела на свое расписание и насупилась. Никакой радости в жизни, сплошные заботы и дела, а ей так хотелось повидать Стормонта.

— Хорошо. Можешь забрать меня в девять часов.

Стормонт положил трубку с чувством величайшего облегчения.

В этот момент в его кабинет вошел Эйден.

— Только что звонил Фоли. Фрейзер сейчас в Гонконге. — Он многозначительно помолчал, а потом продолжил: — Он завтра утром собирается во Вьетнам. У него там какие-то срочные дела.

— Готов поспорить, что Ева поехала с ним, — задумчиво произнес Стормонт. — По всей вероятности, он поставил ее в условия, при которых она просто не имела возможности позвонить мне.

— Не исключено, что это было результатом чрезмерной осторожности.

— Не сомневаюсь, что у нее были на то все основания.

— Что же он задумал?

— Тебе нужен спектральный анализ?

Эйден ухмыльнулся и молча кивнул, откинувшись на спинку стула.

— Думаю, что он хочет проверить ее, используя нормальные мужские методы. Для этого ему прежде всего нужно оторвать ее от привычной обстановки и увеличить ее зависимость от себя. Ничего удивительного. Она относится к тем женщинам, которые всегда вызывают у мужчин желание испытать их. Ее независимость является своеобразным вызовом. На Фрейзера это должно действовать, как красная тряпка на разъяренного быка. Но это в лучшем случае.

— А в худшем?

— Ты что, сам не понимаешь? Свяжись с нашими людьми в Гонконге, Сайгоне и Ханое. Пусть они присматривают за Евой и Фрейзером. Никакой постоянной слежки. Просто пусть время от времени понаблюдают за ними. Но не забудь предупредить их, чтобы они ни в коем случае не обращали на себя внимание. Мы не можем позволить, чтобы он заподозрил что-то неладное. — Он помолчал и грустно добавил: — Если, конечно, он уже не сделал этого.

— Думаешь, это возможно?

— Не знаю. Не исключено, что он что-то чувствует. Ведь он всегда отличался необыкновенной подозрительностью, и ему есть чего бояться. Не думаю, что он знает что-то наверняка, да и серьезных оснований для подозрений у него быть не может, но чем черт не шутит. Но если это так, то нам следует немедленно вывести Еву из игры. — Наступила тягостная пауза. — Будем надеяться, что это не так.

— И все же ты подвергаешь ее слишком большому риску. Сейчас совершенно невозможно установить, знает ли он что-нибудь. Данные говорят о том, что знает или догадывается.

— Нет, все данные говорят о том, что Ева боится, что он что-то пронюхал, но сама она в этом не совсем уверена. Полагаю, она поехала с ним в Гонконг по собственной воле, и это вселяет некоторую надежду на благоприятный исход.

— Может быть, у нее просто не было другого выхода?

Стормонт решительно покачал головой.

— Думаю, что у нее еще есть небольшой запас времени. И она сможет так или иначе смягчить его подозрения своим взвешенным поведением. Я все еще считаю, что она справится с ситуацией. Но мы должны быть начеку, чтобы в любой момент вытащить ее из пропасти. Предупреди наших агентов. Но никаких подробностей. Просто скажи, чтобы они были наготове.

— Ты думаешь, что может дойти до этого?

Стормонт воздержался от ответа.

Сэм Бримтон позвонил Кэсси в тот момент, когда она сидела перед компьютером, уставившись на индикатор курса акций. Покупка крупного пакета слегка подстегнула цены, но они достигли отметки 2,25 доллара и остановились как вкопанные.

— Есть какие-нибудь новости? — спросила она своего брокера.

— Ни малейшего намека, малышка. Но одно я знаю наверняка — никто из наших нормальных парней тут не замешан. Скорее всего это сделал кто-то посторонний, и именно это кажется мне наиболее странным.

— Почему странным?

— Ну, потому что свои всегда держатся вместе и обмениваются информацией. Обычно они с радостью выдают всех посторонних биржевых игроков и охотно сообщают, кто распустил тот или иной слух, что он задумал и так далее, но сейчас они ничего не могут сказать. Ничего.

— Как это понимать? — спросила Кэсси с чувством все возрастающего беспокойства.

— Это означает, что здесь дело темное. Кто бы ни скрывался за всем этим, ясно одно — это не тот человек, которого можно так легко подставить. Улавливаешь?

— А ты все еще сомневаешься, что я способна понять такие вещи?

— Господи, мы сегодня в плохом настроении, не так ли?

— Давай без шуток. Что ты имел в виду, когда сказал, что за всем этим стоит какой-то тайный вдохновитель?

— Ничего особенного. Я просто хотел предупредить, что это мерзкое дело.

— Звучит утешительно, ничего не скажешь. Что же мне делать?

— А что ты можешь сделать в данных обстоятельствах? Сиди и жди, когда он сам себя обнаружит.

— Сидеть и ждать?

— Вот именно.

— Больше всего ненавижу сидеть сложа руки.

— А что тебе остается делать?

— Нет, на это можешь не рассчитывать. Твой так называемый тайный вдохновитель не обладает монополией на сюрпризы.

— Как тебя понимать? — удивленно крикнул Бримтон в трубку, но в ответ услышал короткие гудки.