Рядом с женщинами Джулиан помедлил: он не по физическому их облику решал, кого целовать, а кому пожимать руку, — это определялось более мистическими причинами. Так как он их почти не знал, то пожал руки всем. Он с женщинами вел себя куда сдержанней, чем с мужчинами.

   Надо сказать, Джулиан утратил часть своего блеска и легкости, когда больше половины персонала детективного агентства Кейна и Харта пожрало огромное и злобное магическое чудовище. Мы с моими стражами одолели Безымянное после кровавой битвы, но от агентства Кейна и Харта осталось всего четыре человека — почему оно и слилось с агентством Джереми, образовав «Детективное агентство Грея и Харта». Оба агентства занимали одинаковую рыночную нишу, так что объединить силы было разумно, да и Джулиан с Джорданом, должно быть, решили, что примесь не-человеческой магии к их собственной, человеческой, поможет сохранить здоровье оставшихся работников.

   Адам Кейн, моногамный партнер Джулиана, потерял в том бою младшего брата Этана. Подозреваю, что в первые недели после его смерти Адам согласился бы на что угодно. Даже теперь он занимался в основном конторской работой, встречался с клиентами, но не выезжал на дела. То ли он до сих пор горевал, то ли Джулиан настолько боялся подвергнуть его опасности. Ладно, пусть этим Джереми интересуется — он у нас босс. До чертиков приятно хоть где-то побыть подчиненным.

   — Отсюда быстрей дойти, чем доехать, — сказал Джулиан. Он вытащил из кармана пачку сигарет и посмотрел на нее неуверенно. — Ничего, если я буду курить на ходу?

   — Не знала, что ты куришь, — сказала я.

   Он широко улыбнулся, сверкнув идеально белыми зубами, приобретенными во время работы моделью. Теперь они великолепно смотрелись на фотографиях, когда он работал со знаменитостями.

   — Бросил сто лет назад, но недавно почувствовал, что стоит начать снова.

   По лицу у него пробежала тень мысли или эмоции — неприятной эмоции.

   — Там такая жуть на месте преступления? — спросил Гален, тоже отметивший выражение лица Джулиана.

   Джулиан взглянул вверх, будто задумавшись, глаза словно смотрели в никуда. Я такое уже видела — он так выглядел, когда смотрел через глаза брата.

   — Жуть, но не такая, чтобы я снова закурил.

   Я подумала, не спросить ли, что же такое случилось, что он закурил снова, но он зажег сигарету и пошел вперед — в обычной своей манере, словно не по тротуару идет, а по подиуму, и все вокруг смотрят только на него. Иногда и смотрели. Рис и Шаред обошли его и пошли впереди, а Гален и Катбодуа заняли тыл — за мной и Джулианом. Мне подумалось, что мы можем гламор хоть ведрами лить, а все равно ясно, что они телохранители. И всякий догадается, что мы с Джулианом — не те, кем хотим казаться.

   Джулиан тоже до этого додумался, видимо. Он предложил мне руку и принялся усиленно мне улыбаться, трогая за плечико. Он разыгрывал богатого влюбленного — бизнесмена или шоумена, которого сопровождает охрана. Я ему подыграла, прислонившись головой к его плечу и восторженно смеясь совсем не смешным репликам.

   Наклонившись еще ниже и ярко улыбаясь, он тихонько сказал:

   — Отлично, Мерри. Ты игру подхватываешь на лету; для внедрения под прикрытием — идеальное свойство.

   — У тебя тоже неплохо получается.

   — Это да. Внедрять я всегда готов.

   Он засмеялся и выбросил недокуренную сигарету в первую попавшуюся урну.

   — Я думала, ты курить хотел, — сказала я, улыбаясь.

   — Это я забыл, что флирт лучше сигарет.

   Он наклонился, обхватил меня за плечи и притянул к себе. Я давно уже научилась ходить в обнимку с мужчинами шести футов ростом, так что мне было нетрудно, хотя двигался он не совсем так, как мои обычные спутники. Я обняла его за талию, просунув руку под пиджак, заодно обнаружив на пояснице пистолет, снаружи совершенно незаметный. Так мы и пошли вперед, то и дело соприкасаясь бедрами.

   — Не думала, что тебе нравится флиртовать с женщинами.

   — Я категорически против гендерной дискриминации, Мерри. Да здравствует флирт равных возможностей!

   Я засмеялась — на этот раз искренне.

   — Почему-то меня ты раньше обходил стороной.

   Он поцеловал меня в висок — как-то слишком интимно, слишком по-настоящему. Когда нам случалось работать вместе, он никогда так себя не вел. Всегда в его заигрывании чувствовалось, что все это не всерьез и не надо обижаться.

   Джулиан любил прикосновения, телесный контакт. Тут мне в голову закралось подозрение, и я спросила у него совсем тихо, на ухо:

   — Тебе не хватает прикосновений?

   От неожиданности он споткнулся, и мы сбились с шага, но тут же, восстановив прежнюю непринужденную походку, лениво побрели дальше на свет мигалок.

   — Это разве не слишком прямой вопрос для фейри? — прошептал он мне в макушку.

   — Слишком, — ответила я. — Но мы вот-вот будем на месте, и я хочу узнать, что происходит с моим другом.

   Он улыбнулся, но я отметила, что до глаз улыбка не дошла.

   — Да, дома мне их не хватает. Адам словно похоронил свое сердце вместе с братом. А я начинаю поглядывать по сторонам, Мерри. Начинаю всерьез закидывать удочку, причем я уже понял, что мне не секс нужен, а телесный контакт. Наверное, если б мне было к кому приласкаться, я бы спокойно дождался, пока Адам перестрадает свое горе.

   Я провела пальцами по плоской поверхности его живота, и он глянул на меня подозрительно. Улыбнувшись, я сказала:

   — Мы тебе можем помочь, Джулиан. Наша культура не связывает ласки и прикосновения непременно с сексом.

   Он рассмеялся, захваченный врасплох, коротко и весело.

   — Я думал, у вас любое прикосновение сексуальное.

   — Нет, не сексуальное, а чувственное.

   — А есть разница?

   Я еще раз погладила его по животу, другой рукой обнимая за талию.

   — Да.

   — И в чем?

   Я нахмурилась:

   — Ты не забыл, что не любишь женщин?

   Он опять засмеялся и накрыл мою руку своей.

   — Это да, но своими мужчинами ты не делишься.

   — Каждый из них вправе самостоятельно решать такие вопросы, — сказала я.

   Он поднял брови:

   — Правда?

   Я невольно рассмеялась от выражения его лица.

   — Вот-вот, ты лучше с ними будешь спать, чем со мной.

   Он закатил глаза и картинно развел руки, потом ухмыльнулся:

   — Факт. — Он наклонился, улыбаясь, но сказал серьезно: — Но если я потискаюсь с тобой, Адам простит, а с мужчиной — вряд ли.

   Я вгляделась в его глаза почти в упор.

   — Все так плохо?

   Он кивнул и поднял ту мою руку, которой я гладила его живот, к губам, целуя пальцы.

   — Я люблю Адама так, как думал, не полюблю никого и никогда, но без внимания я чахну. — Он отпустил мою руку и так низко склонился к моему лицу, как только позволяла разница в росте (с учетом моих каблуков). — Это слабость, да, но мне нужны поглаживания, заигрывание, хоть что-то.

   — Приезжай к нам на ужин. Поедим и поваляемся гурьбой перед плазменным экраном во всю стену.

   Он замедлил шаг и едва не запнулся, но удержался вовремя.

   — Ты серьезно?

   — Абсолютно, если ты точно не имеешь в виду секса.

   — А если имею? — спросил он.

   Я нахмурилась, а он отвернулся, делая вид, что смотрит на машины «скорой помощи» и полицейских, но понятно было, что он просто прячет глаза — не хочет, чтобы кто-то видел их выражение.

   Я остановилась и заставила остановиться его, повернула к себе лицом.

   — Ты мне однажды сказал, что ваше с Адамом партнерство впервые сделало тебя счастливым. Что до того у тебя была работа, был секс, а счастья не было.

   Он коротко кивнул.

   — Если ты говоришь, что хочешь сохранить отношения с Адамом, я тебе помогу, но если у вас все кончено и ты хочешь секса — дело другое.

   В глазах у него отразилось страдание. Он прижал меня к себе крепко-крепко, он никогда так меня не обнимал, да и чужих мужиков обнимал только если дразнил или хотел смутить. Но эти объятия ничего общего не имели ни с сексом, ни с проверками на прочность — слишком крепко, слишком отчаянно он меня сжимал. Я обняла его в ответ, прижалась лицом к груди и спросила: