Хотя это не была та тема, которой я надеялся научиться у нее, будет справедливым сказать, что я не был полностью разочарован.

Обучение искусству любовника от Фелуриан намного превышает любую учебную программу, предлагавшуюся в Университете.

Я имею в виду не энергичную потную борьбу большинства мужчин - и, увы, большинства женщин, - думающих, что это любовь.

Хотя пот и энергия отчасти приятны, Фелуриан обратила мое внимание на более тонкие вещи.

Если я должен уйти в мир, говорила она, я не должен позорить ее, будучи некомпетентным любовником, поэтому она озаботилась показать мне многие вещи.

Вот некоторые из ее слов: Скрученные руки.

Вздох в сторону уха.

Пожирающий шею.

Рисование губ.

Поцелуй горла, пупка и - как выразилась Фелуриан - цветка женщины.

Дышащий поцелуй.

Поцелуй пера.

Поцелуй восхождения.

Так много разных видов поцелуев.

Слишком много, чтобы запомнить.

Почти.

Набирая воду из колодца.

Игривая рука.

Утренняя птичья песня.

Облет Луны.

Играя плющем.

Разорванный заяц.

Просто имена, чтобы заполнить книгу.

Но я думаю, это не место для таких вещей.

Увы всему миру.

Я не хочу создать впечатление, что все наше время было потрачено на флирт.

Я был молод, а Фелуриан бессмертна, но было нечто большее, чем два выносливых тела.

Все остальное время мы веселили себя по-другому.

Мы купались и ели.

Я играл песни для Фелуриан, а она танцевала для меня.

Я задал Фелуриан несколько осторожных вопросов о магии, не желая обидеть ее, затрагивая ее тайны.

К сожалению, ее ответы не были особо полезными.

Ее магия приходила столь же естественно, как дыхание.

Я также мог спросить фермера, как прорастают семена.

Когда ее ответы не были безнадежно равнодушными, они были загадочно головоломны.

Тем не менее, я продолжал задавать вопросы и она отвечала, как могла.

И иногда я чувствовал маленькую искорку понимания.

Но большая часть времени была потрачена на рассказывание историй.

У нас было так мало общего, что истории были всем, чем мы могли поделиться.

Вы можете подумать, что Фелуриан и я были неравны в этом отношении.

Она была старше неба, а мне еще не было семнадцати лет.

Но Фелуриан не была кладезем повествований, как вы могли бы подумать.

Сильная и умная?

Конечно.

Энергичная и прекрасная?

Совершенно верно.

Но дара повествования не было среди ее многочисленных достоинств.

Я, с другой стороны, был Эдема Руэ, а мы знаем все истории в мире.

Так что я рассказал ей “Дух и Девочка-гусыня”. Я рассказал ей “Тэм и лопата лудильщика”. Я рассказывал ей истории про лесорубов и дочерей вдовы и умных мальчиков сирот.

В обмен Фелуриан рассказала мне истории манилингов: “Рука на сердце Перл”, “Мальчик, который пробегал”. Фаэ имеют своих собственных легендарных персонажей: Мавин Человекоподобный, Алавин Многоликий.

Удивительно, но Фелуриан никогда не слышала о Таборлине Великом и Орене Велсайтере, но она знала кто такой Иллиен.

Это заставило меня гордиться тем, что один из Эдема Руэ получил место в историях Фаэ, которые они рассказывали друг другу.

Я не был слеп к том, что сама Фелуриан могла иметь информацию, которую я искал об Амир и Чандрианах.

Насколько приятнее было бы узнать правду от нее, а не пустив корни через бесконечные древние книги в пыльных библиотеках?

К сожалению, Фелуриан не была кладезем знаний, как я надеялся.

Она знала истории Амир, но им были тысячи лет.

Когда я спросил ее о последних Амир, спросив о церкви рыцарей и Сиридаэ, с их кровавыми татуировками, она просто рассмеялась.

- Никогда не было никаких людей амир, - сказала она, выбивая эту идею из рук.

- Те, о которых ты говоришь, похожи на детей, одевающих одежду своих родителей.

Хотя я мог ожидать иной реакции, узнав от Фелуриан это, особенно уныние.

Тем не менее было приятно узнать, что я был прав насчет Амир, существовавших задолго до того, как они стали рыцарями церкви Тейлин.

Затем, после того, как Амир оказались бесполезным делом, я старался направить ее в сторону Чандриан.

- Нет, - сказала она, глядя мне прямо в глаза, выпрямив спину.

- Я не буду говорить о семи. - Ее мягкий голос содержал в себе немелодичный каприз.

Не игривость.

Не место для обсуждений и переговоров.

Впервые со времени нашего первоначального конфликта я почувствовал ледяной страх, разворачивающийся во мне.

Она была настолько легкой и прекрасной, что это можно было так легко забыть, кем она действительно была.

Тем не менее я не мог позволить этой теме уйти так легко.

Это была, без преувеличения, единственная в жизни возможность.

Если Фелуриан можно было убедить, чтобы сказать мне хотя бы часть того, что она знала, я мог бы научиться тому, что в мире никто не мог знать.

Я обратил к ней свою самую очаровательной улыбкой и вдохнул, чтобы говорить, но прежде чем я смог произнести первое слово, Фелуриан наклонилась и поцеловала меня, полностью заполнив мой рот.

Ее губы были роскошными и теплыми.

Ее язык щекотал меня и она игриво укусила мою набухающую нижнюю губу.

Когда она вытащила его из моего рта, она оставила меня задыхаться с бьющимся сердцем.

Она посмотрела на меня, ее глаза были полными нежной сладости.

Она положила руку на мое лицо, погладив мою щеку так нежно, как цветок.

- Моя сладкая любовь, - сказала она.

- Если ты еще раз спросишь о семи в этом месте, я изгоню тебя из него.

Независимо от того спросишь ты твердо или нежно, честно или ложью, если ты спросишь, я высеку тебя силой отсюда, с бичом из ежевики и змей.

Я изгоню тебя от себя, окровавленного и плачущего и не остановлюсь, пока ты не умрешь или не сбежишь от Фаэ.

Она не отворачивалась от меня, когда говорила.

И хотя я не отворачивался и не видел их изменения, ее глаза были уже не мягкие с обожанием.

Они были темные, как грозовые облака и жесткие, словно лед.

- Я не шучу, - сказала она.

- Я клянусь в этом моим цветком и вечногуляющей луной.

Я клянусь солью и камнем и небом.

Я клянусь в этом пением и смехом и звуком моего собственного имени. - Она снова поцеловала меня, нежно прижав свои губы к моим.

- Я исполню свое слово.

Это был конец.

Я мог быть дураком, но я не такой уж и дурак.

Фелуриан была более чем готова говорить о Фаэ в своем отношении.

И многие из ее рассказов были о подробной капризной политике фаэнских дворов: Тэйн Маэль, Даэндан, двора Горси.

Эти истории были сложны для меня, чтобы следовать им, поскольку я ничего не знал об участвующих фракциях, не говоря уже о сетях альянсов, ложных друзей, раскрытых тайнах и давних обидах, которые связывали общество Фаэ вместе.

Это было осложнено тем, что Фелуриан считала само собой разумеющимся то, что я понимаю некоторые вещи.

Если бы я рассказывал вам историю, то не стал бы беспокоиться и отмечать, что большинство ростовщиков являются Кельдийцами или что не существует королевских семей, старше линии королевской семьи Модеган.

Кто не знает такие вещи?

Фелуриан опускала аналогичные детали из ее рассказов.

Кто не знает, например, что двор Горси вмешивался в Берентальтья между Мэйел и Изящным Домом?

Почему это так важно?

Ну конечно, потому что это привело бы членов Горси стать презираемыми другими на дневной стороне вещей.

И что такое Берентальтья?

Что-то вроде танца.

И почему этот танец так важен.

После нескольких таких вопросов, как эти, глаза Фелуриан сузились.

Я быстро понял, что лучше следовать дальше, тихо и путаясь, а не пытаться все разузнать о каждой детали и рискуя ее раздражать.

Тем не менее я узнавал детали из этих историй: тысячи небольших разрозненных фактов о Фаэ.