Проблемы такого порядка не могут быть решены на основании консенсуса леммингов, религиозного откровения или слепого подчинения авторитету, но только с помощью истин, проверенных экспериментом и открытых для постоянного изменения и ревизии по мере появления новых знаний. Коротко говоря, будущее революционного богатства будет все больше и больше зависеть от того, как будет использоваться — и насколько пользоваться уважением в обществе — наука.

Наука и базовые методы, на которые она полагается, будут изменяться по мере того, как ученые будут заниматься все более неожиданными новыми и сложными проблемами и связанными с ними глубокими этическими вопросами в генетике, биологии и других отраслях по мере их приближения к нанонауке для изучения все более мелких явлений и одновременно—к прорыву в космос. Те же, кто пожелает ослепить науку или заставить ее молчать, не только преуменьшат завтрашнее богатство и опосредованно замедлят искоренение бедности, но и вернут человечество к физической и духовной нищете темных веков.

Конец эпохи Просвещения не должен погрузить нас во тьму.

Прошлое отдаляется от нас все быстрее и быстрее. Оглядываясь назад, скажем, на вторую половину XX века, мы чувствуем, что многие эпизоды истории уже не трогают нас так сильно, как когда-то. Для поколения, которое сегодня приходит к власти, такие события, как первая высадка человека на Луне, убийство президента Джона Ф. Кеннеди, война во Вьетнаме, фестиваль рок-музыки в Вудстоке, культурная революция в Китае кажутся все более далекими и все менее значимыми.

А между тем многое из того, что произойдет на нашем веку, будет зависеть от адаптации к тем процессам, которые берут начало полвека назад, и от того, как пойдет их развитие, — речь идет о самой революционной волне перемен в создании богатства со времен по крайней мере XVIII века.

Давайте сделаем паузу и сведем воедино те темы, о которых говорилось в предыдущих главах.

Первое. Эта революция, что постоянно подчеркивалось на страницах нашей книги, касается не только технологии, колебаний индексов на фондовых рынках, инфляции и дефляции; это глубинные изменения социального, культурного, политического и геополитического порядка. Если не вникнуть в связи между ними и экономикой, можно серьезно недооценить те перемены, которые нас ожидают.

Второе. Несмотря на то что заголовки печатных изданий и выступления капитанов бизнеса постоянно говорят об улучшении или ухудшении положения с «основами», мы считаем, что эти взлеты или падения по большей части являются поверхностным отражением гораздо более фундаментальных сдвигов глубинных основ — тех факторов и сил, которые управляли экономической деятельностью со времен первобытных охотников и собирателей съедобных трав и кореньев.

Экономисты давно приступили к изучению этих основ, таких как труд, разделение труда, обмен и распределение прибыли. Они заполнили целые библиотеки работами по технологии, энергетике и охране окружающей среды. Основываясь на них, гуру от бизнеса засыпали нас рекомендациями обо всем — от управления трудовыми ресурсами до организации сетевых коммуникаций, от инсорсинга и аутсорсинга до секретов лидерства и стратегий успеха.

Но насколько полезными могут быть эти советы и предложенные стратегии, если в них игнорируются три ключевые силы, движущие сегодняшнюю революцию богатства, а именно: радикальные изменения в наших отношениях к времени, пространству и прежде всего знанию? Мы пытались показать, что, только признав эти движущие силы богатства в качестве главных, сможем мы адекватным образом подготовиться к будущему.

В связи с этим мы подробно остановились на каждой из этих основ и том воздействии, которые они оказывают на богатство.

Возьмем, к примеру, эффект десинхронизации. Как мы видели, компании вынуждены бесконечно изменять свои продукты и взаимоотношения. Изменения в потребительских запросах, требованиях рынка и финансовой системы происходят все быстрее, но темпы перемен при этом различны. В результате на фирмы оказывается дестабилизирующее давление, и их менеджеры пытаются не отстать от времени. В ответ на это возникла целая индустрия синхронизации, целью которой является помощь фирмам в преодолении столкновения скоростей.

А между тем медлительный, движущийся на черепашьей скорости, плохо синхронизированный общественный сектор навязывает компаниям внушительный «налог на время», тормозя их деятельность задержками в судебном разбирательстве, а также в поставках и снабжении, регулирующими установлениями, разрешительными процедурами и тысячами других способов. Другими словами, одна часть системы жмет на педаль газа, а другая давит на тормоза.

Как мы видели, нигде это противоречие не выступает в такой наглядной форме, как в противоречии между быстро меняющимися требованиями к навыкам передовой, стремительно прогрессирующей экономики и окаменелой неподвижностью системы образования.

Мы также убедились в том, что определенная доля десинхронизации абсолютно необходима для того, чтобы поддерживать в системе богатства конкурентную борьбу и инновации. Однако вместе с тем ясно и то, что избыточная десинхронизация может ввергнуть компании, области производства и целые экономики в хаос. В самом деле, достаточно вспомнить потрясения на бирже, связанные с отчаянными попытками системы богатства ресинхронизировать себя.

Но время — только один аспект. Чтобы понять, что принесут нам грядущие перемены, надо рассмотреть кумулятивные эффекты временных конфликтов на фоне столь же существенных трансформаций в пространственном распределении. Сегодня мир затаив дыхание следит за массовым перемещением богатства и создания богатства в странах бывшего третьего мира во главе с Китаем и Индией, несомненно, одного из крупнейших и наиболее быстро совершающихся перемещений в истории; возможно, это завершение великого цикла движения богатства, начавшегося примерно 500 лет назад.

Более того, мы предположили, что, вместо того чтобы задаваться вопросом о том, продолжится или нет глобализация, следует признать надвигающееся расщепление на деглобализацию на экономическом уровне и на глобализацию кампаний по борьбе с загрязнением окружающей среды, терроризмом, наркотрафиком, сексуальным рабством и геноцидом. Здесь также одна нога жмет на педаль газа, а другая — на тормоз.

Результатом этого столкновения становится ускоряющееся перемещение центров создания мирового богатства к новым горячим точкам повышенной прибавочной стоимости, оставляющее за собой новые очаги бедности. Но самый радикальный пространственный сдвиг связан не с территориальными проблемами. Несмотря на то что миллионы людей игнорируют этот факт, мы стоим на пороге прорыва человечества в космическое пространство. Для историков будущего при взгляде на XXI век самым важным из экономических событий могут оказаться колонизация космоса и создание богатства за пределами нашей родной планеты.

Указанные перемены не произойдут без еще более существенных трансформаций в глубинной основе знания и нашего отношения к нему.

Если сдвиги в использовании человеком времени и пространства хорошо заметны, то нынешнюю революцию в науке — определяющей глубинной основе нашего времени — воспринять гораздо труднее. Эти перемены в силу самой своей природы неосязаемы, невидимы, абстрактны, они носят эпистемологический характер и, по видимости, не связаны с нашей повседневной жизнью. Однако никакой прогноз относительно будущего богатства не может быть успешным без должной новой оценки роли знания.

Итак, в предыдущих главах мы довольно упрощенно очертили сферу и природу знания как главного источника передовой экономики. Однако тут требуется скорее не анализировать, а синтезировать, то есть рассмотреть, как эти глубинные основы взаимодействуют друг с другом.

Изменяя свое отношение к времени (например, через ускорение), мы неизбежно делаем бесполезной или устаревшей некоторую часть знания. Тем самым мы увеличиваем вес того утиля, который тащим за собой.