Одно из самых важных благ, которые можно получить благодаря GPS, придет к нам, когда сегодняшний наземный контроль за воздушным транспортом получит существенную поддержку в виде космической альтернативы. Сегодня график рейсов требует, чтобы большинство самолетов летали от одного наземного радиомаяка до другого по довольно загруженным коридорам. Возможности многих крупных городов в этом плане ограничены. Благодаря использованию GPS эти возможности расширятся, а точность увеличится. Эта система также позволит производить посадку в условиях, которые сегодня считаются недопустимыми, и улучшат навигацию над океанами. И все это будет обходиться дешевле, чем наземные диспетчерские системы.

Что еще важнее, недавно HACA в лаборатории реактивных двигателей в Пасадене, Калифорния, создало усовершенствованную систему, и она уже прошла испытания в Гренландии и США. Теперь она может засечь воздушное судно с точностью до 3,9 дюйма по горизонтали и 7,9 дюйма по вертикали в любой точке воздушного пространства. Лаборатория реактивных двигателей называет свою систему «фактором десяти улучшений», касающихся точности действующих навигационных систем.

Итак, космическая деятельность по многим параметрам приносит выгоду существующей экономике, хотя иногда это остается незамеченным, и обещает еще большие выгоды в будущем. По данным Исследовательского института Среднего Запада, каждый доллар, вложенный в НАСА, добавляет девять долларов в ВВП Соединенных Штатов. По аналитическим данным компании «Чейз Эконометрике», научная деятельность в космических отраслях обеспечивает прибыль по инвестициям в 43 процента. Все эти цифры уже довольно устарели, и они далеко не полны. Тем не менее даже при критической оценке они красноречиво говорят о том, что космическая деятельность уже с лихвой вернула затраты на нее, хотя мы пока используем только малую долю ее потенциала.

Нас ждет появление тысяч и тысяч запущенных в небо искусственных спутников. Алжир, Пакистан и Нигерия уже закупили микроспутники, вес которых составляет менее 100 фунтов и запуск которых на орбиту обходится в десятки раз дешевле по сравнению с обычными спутниками. Сотрудник поставляющей их компании «Сарри Сателлит Текнолоджи» профессор Мартин Суитинг из Британии утверждает, что в течение ближайшего десятилетия мы сможем запускать спутники размером не больше кредитной карточки. С уменьшением размеров и стоимости они станут достаточно недорогими для среднего бизнеса, неправительственных учреждений, отдельных групп и даже индивидов, какими бы ни были их цели — добрыми или злыми.

Короче говоря, настало время признать, что даже с чисто экономической точки зрения прорыв в космос никак нельзя считать тривиальным. Детские шаги человечества в космическое пространство уже создают значительные стоимости на Земле в масштабах, о которых прежде можно было только мечтать. И это только начало.

Сегодня более 50 стран имеют космические программы. Но не только правительства завоевывают космос. В 2004 году 26 компаний боролись за завоевание «Ansari X Prize»: соперничали за право стать первой частной фирмой в мире, которая построит трехместный космический корабль и запустит его на околоземную орбиту, а затем повторит запуск через две недели. Цель: ускорить развитие коммерческого космического туризма.

4 октября 2004 года — ровно через 47 лет после запуска первого искусственного спутника — на орбиту вышел «Спейс-Шип-Уан» и завоевал приз. Этот запуск финансировался не правительственными миллиардами, а 20000000 долларов Пола Аллена, сооснователя «Майкрософт». Пилот этого аппарата Брайан Бинни стал 434-м человеком, который покинул Землю и отправился в космос.

За несколько месяцев до этого, когда два космических корабля НАСА — «Спирит» и «Оппортунити» — благополучно опустились на поверхность Марса, заместитель директора JPL Юджин Таттини отметил, что 10 миллиардов обращений доказали заинтересованность пользователей Интернета в новостях, посвященных этому событию.

Даже если мы не произведем других изменений в местоположении богатства, если бы не было сдвига в сторону Азии и формирования «регионов-государств», если бы не было поиска мест «повышенной прибавочной стоимости», не было бы реглобализации и деглобализации мировой экономики, один только прорыв за пределы нашей планеты ознаменовал бы собой революционный поворот в создании богатства.

Очевидные данные говорят о всеобъемлющих результатах. Мы одновременно меняем отношение богатства и ко времени, и к пространству — двум глубинным основам, которые определяли всю экономическую активность, начиная со времен собирательства и охоты.

Сегодня богатство не только является революционным, но начинает становиться таковым все более и более. Как мы покажем это в дальнейшем, революция происходит также и в наших умах.

Нгуен Тхи Бин, крестьянка лет пятидесяти, выращивает рис на небольшом поле в 60 милях от Ханоя, столицы Вьетнама. Когда она работает у себя на поле, мы не можем делать того же и там же.

Татьяна Расейкина, девушка лет двадцати, закручивает гайки на ручках к дверцам автомобилей на сборочной линии завода «АвтоВАЗ» в Тольятти, промышленном городе к югу от Москвы. И так же как в случае с вьетнамской крестьянкой, когда она работает на конвейере, мы не можем пользоваться им для других целей.

Образ жизни и культура этих женщин абсолютно разные. В одном случае это символ аграрного производства, в другом — индустриального, но обе женщины живут в экономических системах, где главные средства производства, ресурсы и продукты являются, как говорят экономисты, «соперниками», имея в виду, что их использование одним человеком исключает одновременное использование их другим.

Поскольку многие экономики остаются аграрными или индустриальными, неудивительно, что многие экономисты посвятили свои жизни собиранию данных, анализу и теоретизированию по поводу соперничающих средств создания богатства.

И вдруг возникает совершенно иная система богатства, которая движется не только существенными изменениями в наших отношениях к пространству и времени, но и в отношении к третьей глубинной основе — знанию.

Реакцией на это консервативно мыслящих экономистов был либо отказ в признании значимости этого фактора, так что они продолжали работать как ни в чем не бывало, либо попытки проанализировать его негодными средствами.

Это объясняется тем, что в отличие от риса и дверных ручек знание нематериально, и попытки его определить обычно заводят в лабиринт, из которого непросто выбраться с честью.

К счастью, для наших целей нет нужды в головоломных рассуждениях и бесконечном перечислении конкурирующих определений. Не потребуется нам и исключительная точность формулировок. Мы воспользуемся вполне адекватным для наших целей рабочим определением, которое помогает выявить то, как трансформируется глобальное знание и как сегодняшние изменения повлияют на богатство в будущем.

Один широко используемый подход обособляет знание от данных и информации. Данные обычно описываются как состоящие из дискретных, вырванных из контекста единиц — например, «300 акций». Когда эти данные помещаются в контекст, они становятся информацией — например, «мы располагаем 300 акциями фармацевтической компании X».

Когда же информация вписывается в конфигурацию более широких паттернов более высокого уровня и увязывается с другими паттернами, мы получаем то, что называется знанием, например, «мы располагаем 300 акциями фармацевтической компании X, биржевые котировки которых поднялись на два пункта, но индикатор сил рынка низок, и, вероятно, Федеральная резервная система повысит процентные ставки».

Мы будем пользоваться этими терминами в определенном выше смысле, но чтобы избежать раздражающего повторения одного и того же оборота «данные, информация и знания», по возможности будем ограничиваться словами «знание» или «информация» для обозначения как этих единичных понятий, так и всех трех.