В ближайшие десятилетия мы можем стать свидетелями возникновения новых межнациональных блоков и торговых групп, следующих путем Евросоюза.

От Меркосура в Южной Америке до новейших объединений в Азии эти блоки, создавая наднациональные рынки, могут рассматриваться как делающие нерешительные шаги в сторону глобальной интеграции и более открытой торговли. Тем не менее, несмотря на уверения в обратном, они под воздействием сильного давления могут вернуться к протекционизму и стать крупномасштабным сдерживающим фактором дальнейшей открытости и глобализации. Таким образом, создание региональных наднациональных блоков может оказаться обоюдоострым орудием.

Таким же может стать и следующий прорыв в научно-технической и технологической областях. Запущенный благодаря слиянию информационных и биотехнологий, он может снизить потребность в ранее импортировавшемся сырье и других товарах. Радикальная миниатюризация, подгонка под потребителя, частичное замещение сырья научным знанием означают, что экономика завтрашнего дня уже не будет нуждаться в таком большом количестве громоздких товаров, которые сегодня формируют значительную часть глобального рынка. Чайные ложки нанопродуктов могут заменить тонны материалов, которые сегодня приходится перевозить из одного региона в другой. Возможно, это будущее наступит не очень скоро, но такие перемены будут существенно ощутимы прежде всего в крупных портовых городах мира — от Киндао до Лос-Анджелеса и Роттердама. И это опять-таки указывает на смещение акцента в сторону внутренней экономики, «домашнего» производства в ущерб всемирному рынку.

Далее, нельзя сбрасывать со счетов войну и родственный ей терроризм, самых очевидных деглобализаторов. Оба этих фактора могут физически уничтожить энергетические и транспортные инфраструктуры, необходимые для переправки нефти, газа, сырья, готовых продуктов и прочего. Оба фактора могут спровоцировать бегство капитала и чудовищные потоки беженцев. Оба фактора будут видеть мишень в жизненно важных информационных инфраструктурах в наукоемких экономиках.

К сожалению, в ближайшее время мы имеем шанс стать свидетелями значительной геополитической нестабильности и частых военных конфликтов, которые оставят на поле боя не только убитых и раненых, как это было в прошлом, но и дезинтеграцию того, что уже было интегрировано.

Кроме указанных потенциальных дестабилизаторов, существуют и другие факторы — весьма маловероятные, но тем не менее возможные сценарии, которые футуристы называют джокерами. Странные новые пандемии и карантины, падение астероидов, экологические катастрофы могут сбить развитие экономики с курса и низвести до состояния, сходного с ситуациями, в которых участвует Безумный Макс. Полезно зарезервировать в сознании хотя бы немножко места для «немыслимого», потому что история — всего лишь последовательность чрезвычайно значимых событий, которые начинались как совершенно невероятные, но тем не менее реализовывались.

Мы не можем с определенностью сказать, какие из этих толчков назад осуществятся и не окажут ли они совместного действия, однако любой из них может оказаться гораздо более могущественной силой в обращении вспять глобализации, чем все протестные акции и манифестации, о которых кричат газетные заголовки. Легко представить, что два или три джокера из этой колоды одновременно вступят в игру, причем в недалеком будущем. Гораздо труднее представить себе будущее, в котором ни один из них себя не проявит.

Самый вероятный сценарий глобализации — это раскол, возможное замедление дальнейшей экономической интеграции как таковой, при настоятельном давлении в пользу глобально скоординированных действий против терроризма, преступности, экологических проблем, нарушений прав человека, работорговли и геноцида.

Все эти факторы должны похоронить мечты о линейном прогрессе и полностью интегрированной глобальной экономике, как и все иллюзии насчет «всемирного правительства» — во всяком случае, на ближайшие десятилетия. Эти же факторы, напротив, предсказывают более частые, быстрые и крупные потрясения на рынках труда, в сфере технологий, применения денежных и людских потоков по всей планете. Они указывают на наступление века пространственной турбулентности.

Таким образом, до сих пор мы видели не только радикальный сдвиг богатства в сторону Азии, рост значимости «регионов-государств», изменения пространственных критериев в отношении передовой экономики, но и гигантский — хотя и, возможно, обратимый — процесс реглобализации. Каждое из этих проявлений само по себе представляет важное изменение в том, как революционное богатство соотносится с таким глубинным фактором, как пространство. Однако, как мы увидим дальше, одно окончательное пространственное изменение в один прекрасный день может заставить все перечисленное казаться ничтожным.

Наша цивилизация — первая, которая помещает сделанные человеком предметы далеко за пределами родной планеты и при этом использует их для создания богатства. Это уже само по себе отличает наше время как революционный момент истории.

Тем не менее мы мало знаем о том, как воздействует этот фактор на нашу повседневную жизнь и нашу экономику. Мало кто отдает себе отчет в том, что каждый раз, когда мы пользуемся банкоматом или телефоном, то прибегаем к услугам технологии, базирующейся в 12000 миль от Земли, или что каждый пациент, получающий лечение диализом или носящий кардиостимулятор, обязан технологиям, а в некоторых случаях людям, которые покинули планету, называемую нами своим домом.

Искусственные спутники связи, глобальная система навигации и определения положения, в течение четырех десятилетий разрабатывавшаяся министерством обороны США и обошедшаяся в 14 миллиардов долларов, спутниковое телевидение — это фрагменты рождающейся космической инфраструктуры, которая в ближайшие десятилетия и столетия будет все больше усовершенствоваться и влиять на создание экономических ценностей. Трудно назвать что-либо иное, что бы так явственно символизировало сегодняшние изменения во взаимоотношениях богатства и глубинных основ экономики.

В сегодняшней еще довольно примитивной форме — зачастую близоруко оцениваемой как ненужная роскошь — прорыв в космос уже трансформировал многие аспекты нашей повседневной жизни. Один из его результатов — оцениваемая в 100 миллиардов долларов мировая спутниковая индустрия, разрабатываемая такими производителями, как «Боинг», «Астриум», «Алькатель», «Спейс», фирмами, осуществляющими запуск космических аппаратов, такими как корпорация «Великая китайская стена», операторами и координаторами, такими как «Интерспутник» в России, плюс мириадами сервисных служб, дистрибьюторов и поставщиков оборудования.

В 1990-х годах бизнес-издания сообщали, что инвесторы потеряли в космической индустрии миллиарды долларов и что многие фирмы, связанные с космосом, находятся на грани разорения, но сегодня аналитические обзоры Ассоциации спутниковой индустрии говорят совсем о другом — о стабильном, год от года растущем росте прибылей, составляющем в отличие от середины 1990-х 15 процентов в год. Более того, несмотря на временное перепроизводство, все больше и больше стран и участников стремятся присоединиться к космическому клубу. Бразилия и Украина, например, партнерствуют в запуске украинских ракет «Циклон-4» с бразильского космодрома Алькантара, считающегося одним из лучших в мире. В 2005 году большим спросом пользовались акции таких спутниковых операторов, как «Интелсат», «Пан-Ам-Сат», «Нью Скайс».

Если 100 миллиардов долларов могут показаться незначительной суммой в мировой экономике, оперирующей многими триллионами долларов, то она отражает далеко не все. Она не включает увеличение стоимостей, создаваемых многими отраслями промышленности, прямо или опосредованно связанными с космосом, — крупными телевизионными сетями, медицинскими технологиями, спортивными командами, рекламными агентствами, телефонными и интернет-компаниями, поставщиками финансовых данных и т. д.