– Простите, вы не скажете, где находится местная школа? – остановила дона Федерико Лорена.

– Да, разумеется.

– Ах, извините, я так разнервничалась… В этот час школа уже, наверно, закрыта. Впрочем, я ищу дом директора. Директора…

– Доньи Тулии, – любезно подсказал дон Федерико.

– Да, доньи Тулии, – подхватила Лорена. – Знаете ли, я учительница и хочу у нее работать.

– Не беспокойтесь, я вас подвезу Донья Тулия – моя давняя подруга.

– Вы так любезны, сеньор…

– Федерико Рейес, – представился дон Федерико, – к вашим услугам, сеньорита.

– Очень приятно. А я – учительница – Пилар Давила.

– Садитесь. Сейчас мы будем у доньи Тулии. Директриса никак не могла вспомнить некую Рефухио, которая будто бы посоветовала Лорене обратиться по этому адресу, уверяя, что добрейшая донья Тулия обязательно поможет.

– Что ж, вероятно, меня подводит память: возраст, – смутилась донья Тулия.

Этого было вполне достаточно для Лорены, которая тотчас же рассказала жалобную историю про мужа-двоеженца, недавно умершего и оставившего ее без средств к существованию и без крыши над головой. Женившись на несчастной учительнице, он скрыл, что уже имеет жену и детей. А после его смерти эта первая и, стало быть, законная жена отсудила и дом, и все состояние.

– Наш брак был признан недействительным, и я оказалась на улице, – закончила Лорена.

– Ах, это ужасно. Вам следовало нанять хорошего адвоката.

– И оставить эту семью в нищете? Нет, мне не позволила совесть.

– Вы так благородны!

– Дети ни в чем не повинны, я не могла лишить их иллюзии о честном отце.

– Ваш поступок восхитителен! – донья Тулия была окончательно растрогана.

– Ах, ничего особенного! Бог смилостивился надо мной и послал мне встречу с Рефухио. Жаль, вы о ней не помните. Она сказала, что здесь я смогу найти уединение и покой.

– Ах, сеньора, какую трагедию вам пришлось пережить!

– Надеюсь на ваше доброе сердце и прошу у вас только работы. Я хорошая учительница.

– Помогите ей, донья Тулия, – попросил дон Федерико.

– Да-да, я возьму вас на работу, сеньора. Только деньги, которые вы сможете у нас получать, – небольшие.

– Сколько бы ни было – все хорошо. Да благословит вас Господь, сеньора!

Выйдя от доньи Тулии, Лорена спросила у своего провожатого, нет ли поблизости какого-нибудь дешевого отеля. И дон Федерико отвечал, что местные отели – не для таких утонченных особ, как она.

– Но, к сожалению, у меня нет денег, чтобы снять более приличное жилье.

– Не знаю, как вы на это посмотрите, но я мог бы вам пока предложить комнату в моем доме. А потом вы заработаете деньги и подыщете себе постоянное жилье.

Разумеется, Лорена не возражала! Все складывалось так удачно, что о большем она и мечтать не могла.

Эстела приняла гостью приветливо, а выслушав ее слезную историю, совсем расчувствовалась. Няня Чайо вела себя более сдержанно: что-то настораживало ее в этой учительнице. После ужина, когда Лорена ушла в отведенную ей комнату, а хозяева продолжали обсуждать, как она несчастна и как благородна, няня Чайо заметила, что надо все-таки получше приглядеться к едва знакомому человеку. Ане учительница тоже сразу не понравилась. «Какая-то она чересчур прилипчивая и… недобрая», – определила Ана.

Увидев впервые Марииту, Лорена рассыпалась в восклицаниях: «Ах, она – чудо; ах, красавица; ах, она просто куколка!» Ане почему-то было неприятно слышать все это из уст постоялицы, и она поспешила унести девочку в другую комнату.

– Нет-нет, подождите, – остановила ее Лорена. – Можно я еще немножко полюбуюсь ею? Это ваша дочка, Эстела?

– Нет, это дочка моего племянника.

– Кажется, в вашей семье все красивые. А я, знаете, так люблю детей, хотя у меня их никогда не было. Вы позволите мне подержать эту прелесть? Да? Спасибо. Она очаровательная. Такая маленькая… беззащитная…

– Извините, – не выдержала Ана, – но ей уже пора обедать. Иди ко мне, Мариита!

Эстеле пришлось оправдываться перед учительницей, объяснять, что Ана – крестная мать малышки и очень ревностно к ней относится.

– Но у вас еще будет возможность и подержать ее на руках, и погулять с ней, – добавила Эстела.

– Ах, я бы все отдала, чтобы иметь ребенка, – усердствовала Лорена.

– Не грустите. Надо смотреть в будущее с оптимизмом.

– Да, вы правы. Я имела счастье встретиться с вами.

Позже Эстела обругала сестру за невоспитанность и грубость.

– Но разве ты не заметила, как она смотрела на Марииту? Как хищница! Казалось, она готова заглотнуть малютку целиком!

– Не будь такой жестокой, Ана! Сеньора Пилар много страдала. И этот несколько странноватый взгляд – от волнения, оттого, что на минуту ей представилась возможность взять на руки младенца.

– Эстела, ты несправедлива ко мне. Сколько женщин, не имеющих своих детей, брали Марииту на руки, и я ни о ком из них не говорила ничего подобного. Даже о сеньоре Сильвии, которую привозил сюда дедушка Марииты, потому что она смотрела на нашу куколку с любовью, и это понятно. Ты знаешь, я даже испугалась, что они могут увезти Марииту с собой. Но эта же прямо пожирает глазами бедняжку!

Ничто не могло убедить Ану относиться к учительнице поприветливее. За обедом она едва выдерживала присутствие Лорены и ее постоянные льстивые восклицания. А Марииту крестная мать старалась и вовсе убирать подальше от дурного глаза. Эстела попросила сестру сохранять элементарное приличие хотя бы внешне.

– Нет уж, я не собираюсь ломать комедию перед этой особой! Меня не волнует то, что у нее не было детей, что ее муж оказался двоеженцем, – дерзко отвечала Ана.

Ночью крестная мать проснулась от странного ощущения, будто кто-то резко толкнул ее в плечо. «Что-нибудь с Мариитой!» – сразу же встревожилась она и увидела склонившуюся над кроваткой Лорену.

– Что вы здесь делаете? – испугалась и одновременно возмутилась Ана.

– Я пришла, потому что услышала, что девочка плачет.

– Это неправда! Видите – она спокойно спит. А стоит ей заплакать, я в тот же миг просыпаюсь. Идите к себе. Я здесь затем, чтобы заботиться о Мариите.

«Какая она красивая, – думала Лорена о внучке, – как Лаура. Нет… Нет! Ты не похожа на мою дочь! Проклятое отродье! Ты умрешь!..»

Утром Ана с тревогой сказала домашним, что учительнице следовало бы отказать от дома, но если хозяевам неловко это сделать, то надо хотя бы не подпускать ее к ребенку.

– Но ведь она сказала тебе, что Мариита плакала, – возразила Эстела.

– Это все выдумки. Я слышу, как мой ангелочек дышит, неужели бы я не проснулась от плача?

– Учительнице Пилар незачем лгать.

– И тем не менее она лжет! Она вообще, по-моему, опасна.

– Это твоя ревность заставляет тебя видеть в ней врага. Может, ей просто очень захотелось взглянуть на Марииту, ведь ты не даешь ее никому, кроме Диего.

– И все равно предупреди ее, чтобы не трогала ребенка.

Лейтенант Орнелас тем временем разыскивал Лорену по всему Мехико. Поиски пока не имели успеха, и потому охранники продолжали дежурить у домов Марии, Альберто и дона Густаво. Специальный пост был выставлен также в клинике, где работали Альберто и Сильвия, и куда вполне могла нагрянуть Лорена, чтобы расквитаться с мужем и его возлюбленной.

Дон Густаво, оправившись от шока, вызванного бегством дочери, поспешил к внуку. Надо было рассказать ему и Марии, что Лорена собирается убить его и Марииту, о чем прямо заявляла отцу незадолго до побега. Но разговор этот пришлось немного отложить, поскольку дон Густаво попал на очень важный семейный обед: обсуждались детали будущей свадьбы. Виктор считал, что надо пригласить многих сотрудников фабрики, по крайней мере тех, кто давно работает с Марией. Сама же невеста предпочитала отметить это событие лишь в кругу родственников. Этот вариант больше импонировал Рите: «Так будет теплее и веселее». Жених не стал спорить, и Рита тут же начала давать конкретные указания Роману, Виктору и Марии. Основные заботы она взяла на себя, но не пощадила и супруга. Виктору, по ее плану, вменялось в обязанность только приличное поведение, достойное статуса жениха. А Марии предписывалось изобрести невероятное, умопомрачительное свадебное платье.