– Но… – тут лейтенант замялся. – Пожар был умышленный. И как раз д'Анхиле виновен в нем… Будет новая информация, немедленно сообщу.

Сообщение Хосе Игнасио о поджоге фабрики очень огорчило сестер Марии. Настроение у них было и так не блестящее – они только что проводили отца Луиса, который приезжал к Крисанте. Он наговорил ей кучу недоброго: он-де не согласен на брак своего сына с Насарией, ему нет дела до их любви, жена будет помехой Луису в его деле и, в конце концов, он ее возненавидит. Крисанта, день назад благословившая Луиса, приезжавшего просить руки Насарии, резко переменила свое мнение относительно этого брака: она не разрешит дочери выходить замуж за сына этих… расфуфыренных… дочь у нее крестьянка, как и сама Крисанта, и пусть себе ищет мужа попроще.

Хосе Игнасио искренне сочувствовал другу, но был уверен, что Луис женится – на Насарии даже против воли отца.

Сосредоточиваться на проблеме двух влюбленных не было нужды – сами все уладят, – и Хосе Игнасио с головой ушел в восстановление фабрики.

Виктор продал колледж и с помощью графа де Аренсо они начали все с начала. Как двадцать лет назад Мария Лопес, начали они с небольшой мастерской. Дел – непочатый край, работали без выходных. Хосе Игнасио было приятно видеть склоненные рядом головы Родриго и Виктора. Когда-то непримиримые соперники, они теперь трудились вместе.

Душой возрождающегося дела был Роман. Радовалась и Рита всеобщему участию в деле, но сама была все же далека от их забот. В эти дни решался самый главный вопрос ее жизни: она отважилась наконец взять ребенка из приюта. Идальго обещал ей помочь в оформлении документов, и она, придя в приют, сразу же выбрала себе дочку – очаровательную, крохотную девочку по имени Лурдес. Рита хотела быть матерью только этой малышки и, увидев ее улыбающееся личико, забыла обо всем на свете, мечтая об одном: скорее привезти прелестную девочку к себе домой.

Рафаэль, в тот же день приехавший в приют, странно поглядывал то на Риту, то на девочку, затем осведомился, уверена ли сеньора Лопес, что хочет взять именно этого ребенка. О другом Рита и слышать не хотела: да, только малышку Лурдес! Но все в приюте будто сговорились оттягивать этот счастливейший миг: мать Кармела тоже задала Рите множество вопросов, затем предложила заполнить анкеты и пригласила к себе для знакомства Романа. На этом они пока и расстались.

Мать Кармела вызвала к себе Марию. Мария вошла, глаза ее были полны слез. Если сказать по правде, она в отчаянии, узнав, что сеньора Лопес выбрала ее любимицу.

– Я знаю, – мягко возразила Кармела, – вы очень одиноки и привязались к малютке Лурдес, но, думаю, вы прекрасно понимаете, что значит для оставленного ребенка обрести родителей и семейный очаг.

– Понимаю, – заплакала Мария, – но не знаю, что буду делать, когда… увижу пустой ее колыбельку.

– Сеньора Лопес заинтересовалась ребенком. Но мало ли что случится… прежде чем она решится забрать малютку. И все же не забывайте, Мария: всегда есть надежда, что ребенка возьмут в семью…

Мария старалась свыкнуться с неизбежной утратой, она стала реже приходить к малышке, больше внимания стала уделять Хесусу, который по-прежнему ходил за ней по пятам. Нередко Мария брала его с собой, когда шла в ближайший магазин или аптеку. И однажды перепугалась до смерти: расплачиваясь с продавцом, она бросила случайный взгляд на стоявшую рядом женщину и обомлела: сестра, Лусия!.. Сомнений быть не могло. Она схватила Чучо за руку и потянула за собой, стараясь затеряться в толпе покупателей.

– Бежим, Чучо, бежим! – только и успела сказать Мария.

И та, от которой они так поспешно прятались, потеряла их в толпе и только посылала проклятия.

Возвращаясь поздно вечером после такого напряженного дня домой, Виктор испытывал чувство ни с чем не сравнимой радости. Даже работая в колледже, он не был так захвачен делом. Вот сегодня в мастерскую завезли швейные машинки. И он вспомнил – а ведь прошло столько лет! – одинокий сгук машинки Марии. Он осторожно спрашивал ее: «До какого часа думаешь работать сегодня?» И слышал в ответ ставшие привычными слова: «До полуночи, наверное…»

Вспомнил он всю ее жизнь, проходившую в беспрестанном труде и заботах о сыне, вспомнил и свою, прожитую рядом с ней, и ни о чем не пожалел. Он только благодарил Создателя, что Тот наградил его чувством к такой необыкновенной женщине. Единственное, чего бы ему сейчас хотелось, – это точно знать, где могила его Марии, куда ему приносить цветы, где сидеть, думая о ней…

И Родриго, и Виктор мысленно уже благословили брак своих детей, видя, как они привязаны друг к другу. Но в их отношения не вмешивались, считая, что в этой буре невзгод они сами решат, когда им обвенчаться. Зато вопрос венчания безмерно задевал тетушку Констансу, которая вслед за племянником прилетела в Мехико. Она была безмерно счастлива, услышав о разорении Хосе Игнасио, сочтя это достаточным основанием для расторжения помолвки. О чем она и вознамерилась сообщить непосредственно Хосе Игнасио, приехав в дом Лопесов.

С людьми, которых она считала ниже себя, Констанса забывала о вежливости. Исабель – голубая кровь, знатная аристократка – заслуживала, на взгляд Констансы, лучшей партии, нежели какой-то безродный Лопес.

– Чувство собственного достоинства есть у каждого, сеньора, и, наверное, лучше не задевать его. – Хосе Игнасио сжал руки за спиной в кулаки, понимая, что с леди преклонного возраста сражаться кулаками ему не следует. Но не удержался и добавил:

– Думаю, что вам лучше покинуть мой дом!

– А это еще кто такая?! – Констанса высокомерно воззрилась на вошедшую в комнату Риту. – Что она тут делает? Горничная?

Рита подошла к непрошенной гостье почти вплотную и сказала тихо, но внятно:

– Попрошу вас вон из моего дома, ваше королевское величество!

И сеньоре пришлось покинуть этот негостеприимный дом разобиженной и непонятой.

Да, много горя приносит людям спесь. Вот и Луису стыдно за своего отца; после его визита к Крисанте он порвал с ним всякие отношения. Правда, мать ему жаль, но он никогда от своей Насарии не откажется.

Они с Насарией собираются в ближайшее время обвенчаться. Что ж, поначалу у молодых особой роскоши не будет, Луис только открывает свое дело, только встает на ноги. Но, работая, он достигнет всего и сделает Насарию счастливой…

Слава Богу, что Родриго де Аренсо лишен сословных предрассудков, он считает: главное в жизни – это чувство собственного достоинства и привязанность, нет ничего выше этого. Свое жизненное кредо он уже не раз подтверждал поступками, один из них – деятельное участие в сохранении доброй памяти о Марии Лопес, восстановление ее дела. Хотя, конечно, это было связано с немалыми затратами и трудностями.

Трудности возникали на каждом шагу. Вот, скажем, вчера Хосе Игнасио столкнулся со страховой компанией: она, по неизвестным причинам, не желала выплатить всю страховку сразу, а им для закупки оборудования необходимо иметь немалые деньги. Рита, видя озабоченное лицо крестника, настоятельно посоветовала обратиться за консультацией к адвокату Идальго, он наверняка сможет помочь. И Хосе Игнасио, не найдя адвоката в конторе, отправился к нему домой.

Хотя Роман предпочитал взять мальчика – как всякий мужчина, он считал, что в семье должен быть наследник, работник, хотел воспитать его в добрых традициях семьи Лопес, – Рита стояла на своем: только малышку Лурдес. Идальго, по просьбе Марии, уговаривал Риту посмотреть и на других малышей, но она отказалась. И Рафаэль вынужден был огорчить Марию: девочки в приюте больше не будет. А Мария сказала ему, что ее снова преследует сестра Лусия. И, наверное, ей лучше покинуть приют, чтобы не создавать матери Кармеле лишних хлопот. Ее сестра может доставить немало неприятностей всем, кто здесь служит. Мать Кармела успокаивала ее, но Мария твердо решила, что уйдет.

Верный Чучо просил взять с собой и его. Но куда, куда она могла взять привязавшегося к ней мальчугана, когда сама не знала, где преклонить голову…