Потом была его команда ЦДКА, пять раз становившаяся чемпионом страны. И страшная по своим последствиям Олимпиада-52 — матч, проигранный югославам, что в период противостояния Сталин — Тито расценили как национальный позор. «Проиграв грязной клике Тито, наша команда опозорила не только себя, но и наш народ, всех людей, борющихся за мир во всем мире», — этим бредом кормили тот самый народ.
После разгона армейской команды Аркадьева направили в «Локомотив», который занимал в классе А последнее место. И вот 11 сентября «Советский спорт» написал о победе железнодорожников над тбилисскими динамовцами: «Перестроив игру в обороне, руководство команды (фамилия нового тренера не называлась) добилось того, что ее действия окрепли». Затем последовали пять побед «Локомотива» в шести играх, в том числе над лидером — московским «Спартаком». Нe изменив состав, команда переместилась с четырнадцатого места на девятое, на том и завершила сезон.
Наступил год 1953-й. До смерти Сталина оставалось два месяца. 13 января было опубликовано сообщение ТАСС о раскрытии террористической группы «врачей-убийц». Газеты пестрели сообщениями о ротозеях и их пособниках едва ль не во всех областях хозяйственной деятельности.
В такой обстановке открылась Всесоюзная конференция по футболу. Во вступительном слове зампред Всесоюзного комитета по физической культуре и спорту, он же вице-президент Международного олимпийского комитета, К. А. Андрианов сказал: «Наши так называемые ведущие тренеры Аркадьев и Бутусов показали свою несостоятельность, неспособность подготовить команду к Олимпиаде… Книги Аркадьева вредны, потому что уводят нас от установок советской школы, ее наступательного порыва…» В докладе председателя Всесоюзного тренерского совета А. А. Соколова были, в частности, такие слова: «Тренер, оторвавшийся от масс игроков, безразлично относящийся к сигналам снизу, не способен давать новое направление. В этом отношении характерен Аркадьев — он не терпел критики, работа шла без творческого обсуждения, игроки его боялись, из-за своей любви к иностранным словам он был им непонятен… Что касается Аркадьева, то, я думаю, мы еще проведем подробный разбор его книжицы, мы это дело подымем».
Итоги совещания подводил разгневанный Андрианов: «Создается впечатление круговой поруки тренеров. Они слепо следовали за Аркадьевым, возвели тактику в решающий фактор, а увлечение тактикой не приносит победы. Надо просто знать тактику зарубежных противников и противопоставить ей нашу, советскую, более совершенную. Вот говорят, техника, надо учить технике. Все же просто, товарищи! Тренер берет лист бумаги и пишет слева фамилию футболиста и какие он имеет недостатки в обводке, в ударе, а справа — какими средствами эти недостатки ликвидировать…»
Карательный вал и его отголоски прокатились но всему советскому, но более всего по армейскому футболу. Аркадьева обесчестили. Он медленно возвращался к жизни. В конце концов за ним — по специальному указанию Лазаря Кагановича — оставили «Локомотив».
В пятьдесят девятом Аркадьев снова, как и в роковом для него пятьдесят втором, принял назначение тренером олимпийской сборной. Возможно, он пошел на это в надежде доказать, что неудача семилетней давности была случайной. Но наши соперники по отборочному турниру, команды Болгарии и Румынии, имели право выставить первые составы, что они и сделали. А в советскую сборную нельзя было включать мастеров, которые ездили на чемпионат мира в Швецию, а это двадцать два лучших игрока, весь цвет. Заведомое неравенство и предопределило конечный результат — советские олимпийцы на турнир в Риме не пробились.
Вместе с создателем Высшей школы тренеров Михаилом Товаровским Аркадьев читал лекции по тактике футбола. Написал на эту тему книгу, изданную массовым тиражом и выдержавшую несколько изданий. Одним из слушателей тех лекций был румынский тренер Стефан Ковач, который в семидесятых годах вместе с Рипусом Михелсом создал долгое время непобедимый «Аякс» с его великим лидером И. Кройфом.
Много позже, в Сент-Этьене, куда Владимир Маслаченко приехал с киевскими динамовцами как комментатор, он встретился со Стефаном Ковачем, который и рассказал ему, что не он и не Михелс изобрели «тотальный футбол», взяв который на вооружение, «Аякс» и стал всех сокрушать. «Я всего лишь прослушал курс ваших Аркадьева и Товаровского, — признался Ковач. — Мне это понравилось, мы с Михелсом все доработали, развили и стали применять на практике».
Мэтр нашей спортивной журналистики Лев Иванович Филатов как-то спросил Аркадьева, почему тот оказался в спорте. Аркадьев, не удивившись вопросу, ответил: «Я из того поколения, для которого в названии "физическая культура" слово «культура» стояло на первом месте». В этом ответе — человеческая и профессиональная суть Бориса Аркадьева.
«Мне легко предположить, — писал Филатов, — что многие люди, как и я, испытывали на себе обязывающее влияние Аркадьева и изумлялись этому влиянию, потому что ничего похожего в футбольной среде встречать не доводилось. В этой среде Аркадьев был фигурой неожиданной, пришельцем, странником. Рафинированный интеллигент — это для футбола, наверное, излишняя роскошь. Но раз такой человек объявился, залетел, им гордились. Его тонкая духовность была подмечена и выделена как украшающая редкость.
Но она оказалась плодоносной, что сделало Аркадьева фигурой выдающейся, единственной в своем роде… Все, чем жил Аркадьев в футболе, все им сделанное и служило тому, чтобы футбол рос, поднимется в наших глазах. Невозможно представить, чтобы этот человек просто служил в футбольном департаменте, пусть даже сверхдобросовестно. Футбол, коль скоро он ему себя посвятил, сделался для него областью, где можно проникнуть в суть вещей, увидеть развитие, эволюцию, предвосхитить будущее. Если представить Аркадьева, допустим, художественным или литературным критиком, он непременно поставил бы перед собой исследовательские цели, не удовлетворился бы текущим рецензированием.
Я многократно убеждался, что футбол воспринимают шире, смелее, проблемнее люди, у которых за душой есть что-то кроме футбола. Жизнь этой игры своеобразна хотя бы уже потому, что она объединяет зрелище и борьбу, что в ней конкурируют эти две стихии, примирить которые удается командам, играющим красиво и победоносно. Одно это своеобразие заставляет размышлять о футболе, исследовать его, проводить параллели, выверять ассоциации, им навеянные.
…Всего через три года после турне сборной Басконии по стадионам страны наши футболисты воочию познакомились с системой «дубль-ве» и прилежно ее осваивали. А аркадьевское «Динамо» взяло и переиначило эту систему, предполагающую строгое разграничение ролей, предложив взамен "организованный беспорядок". Нападение тогда состояло из пяти форвардов. Каждый из этих пятерых с детских команд учился играть на определенном месте — справа, слева, либо между центром и флангом на отрезке, который телекомментаторы до сих пор именуют "местом полусреднего", хотя никаких полусредних (они же инсайды) давным-давно нет. Система «дубль-ве» превосходно прижилась в «Спартаке», который два года подряд был и чемпионом, и владельцем Кубка. Казалось бы, повторить «Спартак» — и никаких гвоздей. Динамовская пятерка нападения: Семичастный, Якушин, Соловьев, Дементьев, Ильин — сильная по умению каждого, сделалась сильнее и, главное, непонятнее, а потому и еще страшнее для противников — все пятеро менялись местами, появлялись там, где их не ждали. Это была громадная новость, которую, как водится, сразу не оценили. Когда «Динамо» во втором круге обыграло «Спартак» -5:1, объяснялось это как угодно, но только не тактической новинкой. А фактически в тот день, 1 сентября, по совпадению в первый школьный день, был преподнесен урок нового футбола. Давал этот урок тренер Аркадьев, но тогда он был закулисной фигурой, "железной маской" — тренерам на внимание рассчитывать не полагалось…
Знаменитое послевоенное семилетнее противостояние ЦДКА и «Динамо» мало того что подняло футбол в глазах публики, оно заставило всех обернуться к тренерам. В то время принялись гадать не только о том, забьют ли Федотов с Бобровым или Соловьев с Карцевым, а и о том, что секретно задумали мудрый Аркадьев и хитрый Якушин. Оба они тогда сделались невероятно известными, каждое их словечко ловили и передавали. Своей сегодняшней устойчивой популярностью тренерский цех обязан им двоим. Во всяком случае, они положили ей начало…
