В столовой воцарилась напряженная тишина.

Наконец Броуз откашлялся и тяжело вздохнул.

– Что вы намерены предпринять, господин президент?

– Проявляет ли китайская субмарина какие-либо признаки агрессивности?

– По словам Червенко, нет.

– Тогда мы будем продолжать то, что делали до сих пор.

– У нас мало времени, сэр.

– Знаю.

– Ситуация обострилась до предела, Сэм, – заговорил Эрикссон. – Не пора ли рассказать обо всем правительству, Конгрессу, народу? Они должны знать, с чем мы столкнулись и кто нам противостоит. Мы должны приготовиться к худшему. Мы должны приготовить к этому всю страну.

Эрикссон и Броуз смотрели на президента, который сидел за столом, размышляя о чем-то, известном только ему. Наконец он нехотя кивнул:

– Полагаю, вы правы. Но сейчас мы поставим в известность только правительство и Конгресс. Брэндон, переговорите с самыми влиятельными людьми в Капитолии. Я займусь Кабинетом. Когда настанет время проинформировать общество, я дам вам знать. Но не сейчас. Еще рано.

– Не кажется ли вам, что скрывать правду неразумно? Если вспыхнет конфликт, вы окажетесь в неприглядном положении.

– Выстрелам, как правило, предшествует словесная война.

– А если нет? – настаивал Эрикссон.

– Моя работа в том и состоит, чтобы терзаться ожиданием и принимать риск на себя, Брэндон. Я не закричу «Караул!», пока не увижу волков. Это опасная игра, она изнуряет людей до такой степени, что они перестают слышать предупреждения. Когда я кричу «Волк!», это значит, что появился настоящий хищник с оскаленными зубами. И я могу быть уверен в том, что люди меня услышат.

– Я тоже так считаю, господин президент, – согласился адмирал Броуз. – Давайте лучше сосредоточимся на фактах и доказательствах.

Центральная контора «Донка и Ла Пьера» занимала четырехэтажное здание, выстроенное в 1610 году в традиционной фламандской архитектурной манере. Квартира Дианы Керр располагалась неподалеку – чуть к северу от реки, рядом с Гроте Маркт и кафедральным собором, поэтому она решила пройтись пешком. У нее была назначена встреча с Луи Ла Пьером, главным управляющим и директором компании. Привратник немедленно направил ее на верхний этаж.

Там навстречу Диане торопливо вышла взволнованная молодая женщина.

– Мадемуазель Керр, ваш визит – огромная честь для нас. Я прочла вашу «Марионетку» с огромным интересом. Я личный секретарь мсье Ла Пьера. Он с нетерпением ждет вас. Нам сюда.

Коридоры старинного здания были узкими, но с высокими потолками и большими окнами. Таким же оказался и кабинет Ла Пьера – довольно тесным, поскольку в XVII веке обогрев помещений представлял определенные трудности. Здесь был изящный камин, а из высоких окон открывался вид на бескрайний порт Антверпена.

Сам директор был высок и худощав, в его одежде и манерах сквозила старомодная элегантность.

– Мадемуазель Керр, – заговорил он на безупречном английском с едва уловимым французским акцентом, – я, разумеется, читал ваши книги. Они невероятно увлекательны. Какие приключения, какая интрига, какое хитросплетение сюжетов! И красочный, живой язык. Особенно мне понравился «Человек из понедельника». Откуда вы так много знаете про убийц? Вы, вероятно, и сама секретный агент?

– Нет, мсье директор, – застенчиво солгала Керр. О службе в М16 не принято говорить. В последние годы кое-кто нарушал это правило, даже те люди, которым Керр привыкла доверять, но большинство сотрудников по-прежнему неукоснительно соблюдали тайну.

Ла Пьер рассмеялся.

– Я сомневаюсь в этом, мадемуазель Керр… прошу вас, садитесь и расскажите о цели своего визита.

Керр выбрала фламандское деревянное кресло с парчовой обивкой. Кресло было намеренно сделано неудобным.

– В двух словах мою цель можно выразить так: поиск сюжета.

– Сюжета? – Ла Пьер приподнял бровь. – Вы хотите написать о нашей компании книгу-боевик?

– Приключенческий роман о торговле с Китаем в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Я решила для разнообразия написать что-нибудь историческое. Ваша компания пользуется заслуженной репутацией. Я полагаю, «Ян Донк Импортерс» была учреждена еще раньше. Правильно?

– Совершенно верно. Стало быть, вы хотите ознакомиться с нашими архивами?

– Если позволите.

– Разумеется. Наши директора любят гласность в разумных пределах. Им это понравится. – Ла Пьер улыбнулся и тут же напустил на себя такой вид, как будто его посетила неожиданная мысль. – Но вы, вероятно, знаете, что наши архивы, точнее, все записи, сделанные до нынешнего дня, хранятся здесь, в этом здании.

Лицо Керр приняло испуганное выражение, и она без малейшего напряжения солгала:

– Нет, не знаю. Вы хотите сказать… Они до сих пор доступны? Даже записи шестнадцатого века?

Ла Пьер кивнул:

– Разумеется, ранние записи скудны, да и торговля в те времена велась проще. Документы двадцатого века вплоть до пятилетней давности сняты на микропленку.

Керр нахмурилась:

– Это создает определенные трудности. Я имею в виду, что вряд ли вы позволите мне копаться в ваших папках в рабочие часы.

– Архивы хранятся отдельно, поэтому затруднений не предвидится. Меня беспокоит нечто иное. Мы прекратили доступ независимых исследователей к нашим материалам. В последний раз официальное разрешение такого рода было дано около десяти лет назад, и, разумеется, нас обманули. На самом деле тот человек искал доказательства связей нашей компании с нацистами.

– И, разумеется, ничего не нашел, – отозвалась Керр. – Ни малейших улик.

– Совершенно верно. Но как только публика узнала о его подозрениях… – Ла Пьер не закончил фразу.

– Наверное, это плохо сказалось на ваших делах. Иными словами, вы не против моих поисков, но не хотите, чтобы о них стало известно до тех пор, пока я не дам в романе благожелательный отзыв о вашей компании?

– Да-да, я рад, что вы меня понимаете. У нас есть опыт успешного сотрудничества с несколькими достойными доверия исследователями. Мы допускали их к архивам после окончания рабочего дня. Вас устраивает такой вариант?

– Ну что ж… – Керр задумалась. – Пожалуй, я могу изменить свой распорядок. Уж очень меня интересует ранняя история «Донка и Ла Пьера».

– Замечательно. Договорились. Мы предупредим охрану. Я и сам частенько засиживаюсь допоздна. Но выносить документы из здания нельзя. Сотрудник архива покажет вам, что и где находится, научит обращению с самыми старыми бумагами.

Керр улыбнулась.

– Очень любезно с вашей стороны. Мне остается лишь с благодарностью принять это предложение.

– Когда вы хотели бы приступить к работе?

– Сегодня вечером – не слишком рано?

– Сегодня? – на секунду в глазах Ла Пьера мелькнуло сомнение. – Разумеется. Я велю секретарю подготовить для вас пропуск и нагрудный знак. Она также познакомит вас с архивариусом.

Диана Керр встала:

– Вы очень добры. Обещаю не путаться у вас под ногами.

– Я всецело доверяю вам.

Диана Керр появилась у запертых дверей центрального входа здания «Донка и Ла Пьера» ровно в восемь часов, одетая в черные джинсы, свитер и носки такого же цвета, голубые кроссовки и рыжую кожаную куртку. Она принесла с собой чемоданчик-«дипломат».

Охранник кивнул ей:

– Добрый вечер. Мадам Керр, не так ли? – Он говорил по-английски с сильным датским акцентом.

– Да, это я. – Диана предъявила пропуск и знак.

– Будьте добры, наденьте карточку на шею и откройте чемоданчик.

Керр распахнула кейс и показала ему блокноты с желтыми страницами, шариковые ручки, французский и датско-фламандский словари и мировой альманах за текущий год.

Охранник кивнул:

– Писательские принадлежности, йа?

– Они во все времена одни и те же. – Керр улыбнулась.

Войдя в здание, она поднялась на верхний этаж. Кроме кабинета директора, здесь размещались только архивные помещения – мрачные, набитые каталожными шкафами, едва заметно пахнущие антисептиками. Чуть слышно жужжали устройства температурного контроля и вентиляции. По словам архивариуса, это была очень мощная система, снабженная специальными фильтрами для очистки воздуха, которые помогали сохранять документы.