– Мне сообщили из колонии, что его переводят оттуда завтра утром по местному времени. Наш информатор не знает, с какой целью, но, как только Тейера увезут, наши шансы освободить его в ближайшее время значительно уменьшатся. Моя группа не успеет туда в срок, поэтому я разработал другой план. Беда лишь в том, что этот план опаснее. Одно хорошо – Ли Коню выбрала для встречи место, которое делает спасение Тейера менее рискованным. Я отправил Смита на день раньше и тем самым повысил наши шансы на успех.

Президент встревожился:

– Но только не за счет нашей главной задачи, Фред.

– Ни в коем случае. Ты ведь нас знаешь.

– Тебя – да. В Смите я не так уверен. Он отправился в одиночку?

– Он будет там не один, сэр, но не думаю, что вам следует знать подробности. Будет много обвинений в наш адрес, и вам придется их опровергать.

– Расскажи все, что считаешь возможным.

– Внутри колонии действуют Киавелли и организация политических заключенных. За ее пределами – Смит и некая группа поддержки, о которой, как я уже говорил, вам лучше не знать. Тем более что эти люди уже помогали Смиту. Я скормил им немало долларов, и если не случится ничего непредвиденного, у нас будет хороший шанс вызволить Тейера. Капитан Киавелли доставит его до ближайшей границы, а Смит и остальные тем временем отправятся к Спящему Будде и устроят там засаду.

Президента не оставляли сомнения:

– Хорошо. У Смита есть место, где он сможет прятаться весь завтрашний день?

– Да, сэр.

Несколько секунд президент сидел, кивая и думая о чем-то своем.

– Что, если вся эта история – обман? Западня? Что, если никаких незаконных химикатов не существует?

– Судя по имеющимся у нас данным, это маловероятно.

– Но возможно?

– В разведке и международной политике не бывает ничего невозможного. Во всяком случае, пока всем заправляют люди.

Мысли президента по-прежнему витали вдали от Овального кабинета.

– Нужно быть самовлюбленным слепцом, чтобы пожелать такую работу. – Он посмотрел на Клейна. – Я благодарен за все, что делаете вы со Смитом. Вам нелегко и, думаю, будет еще труднее. В нашем распоряжении максимум сорок восемь часов, а Китай так далеко.

– Знаю. Мы справимся.

Президент рассеянно провел рукой по пиджаку. Под дорогой тканью его ладонь нащупала бумажник. Перед мысленным взором Кастильи возник улыбающийся мужчина в лихо заломленной шляпе. В его глазах Кастилье чудился какой-то вопрос. Он очень хотел узнать, какой именно, но все же заставил себя отвлечься от мыслей об этом человеке.

Самолет в считаные мгновения исчез из виду, и если бы не удары воздуха, хлеставшего по щекам, Смиту могло показаться, что он неподвижно парит в пространстве. Тем не менее он понимал, что падает с огромной скоростью около двухсот километров в час, и ему требовалось определить высоту и свой курс. Преодолевая сопротивление воздуха и силу тяготения, он поднял правую руку и посмотрел на жидкокристаллические индикаторы альтиметра и системы ориентации. Он находился на высоте шести тысяч метров и летел в нужном направлении. Полное безветрие было его лучшим союзником.

К счастью, этот прыжок не был высокоточным, хотя лишь в нескольких километрах от зоны высадки начинались горы. Чтобы открыть парашют в нужный момент, Смит должен был не отрываясь следить за альтиметром. Пока ветер оставался слабым, он падал под нужным углом и его траектория заканчивалась в «мертвой точке». Неудачный выбор слов, подумал Смит. Правильнее было бы назвать место приземления «целью».

Парение на воздушной подушке создавало у него ощущение едва ли не эйфории. Внезапно индикатор системы ориентации замигал, сигнализируя, что он сбился с курса. Стиснув зубы, Джон принял другую позу и совершил плавный поворот. Индикатор перестал мигать.

Успокоившись, Смит уже хотел проверить альтиметр, когда его запястье ощутило вибрацию. Это был сигнал о приближении критической высоты. Если бы он опустился ниже, было бы поздно открывать купол. Сердце Смита забилось чаще. Он принял вертикальное положение и дернул кольцо.

Коротко прошуршал раскрывающийся купол. Смит с надеждой посмотрел вверх… и внезапно стропы туго натянулись. Парашют раскрылся, подвесная система выдержала, и он лег на курс.

Все звуки исчезли. Смит выпустил кольцо. Он покачнулся и начал плавно снижаться. Черный купол трепетал над его головой. Компас показывал небольшое отклонение от нужной траектории. Смит выправил ее, потянув за стропы управления. Ими следовало действовать очень осторожно, иначе купол мог схлопнуться. Заняв правильный курс, Смит посмотрел вниз и увидел, что огни находятся ближе, чем он рассчитывал. Обычное явление – парашютисту кажется, что земля мчится навстречу быстрее, чем можно ожидать, поскольку при падении вертикальная скорость не ощущается.

Он вновь посмотрел вниз. Свет лился из окон домов, разбросанных тут и там небольшими скоплениями. В центре была темнота – огромное черное пятно. Это и был район назначения.

Смит вознес хвалу небесам за безветренную погоду, мысленно поблагодарил моряков, которые снабдили его спутниковыми картами окрестностей Дацу и рассчитали параметры прыжка. Он сбросил с себя все лишнее – кислородный баллон, перчатки, прыжковый шлем. Однако земля, которая неслась ему навстречу, все еще оставалась невидимой. Он с тревогой посмотрел на альтиметр. Тридцать метров. Несколько секунд до приземления.

Разглядев наконец землю – вспаханное поле, как и было обещано, – Смит внезапно почувствовал себя намного увереннее. Он точно знал, что должен сделать. Он расслабился, раздвинул ноги, согнул колени, и его ступни зарылись в мягкую почву. По телу Смита пробежала волна тупой боли – последствия утреннего избиения. Заставив себя забыть о ней, он чуть-чуть подпрыгнул, запрокинулся назад и, обретя равновесие, выпрямился. Купол беззвучно опустился на землю за его спиной.

Смит совершил посадку почти в центре поля. Он напряг слух. Вокруг не было ни души. Он улавливал тихий стрекот и жужжание насекомых, но звука моторов слышно не было. Неподалеку отсюда проходило шоссе Чунцин – Чэнду, но в этот поздний час на нем почти не было машин. Поодаль в темноте смутно виднелись черные стволы деревьев, похожие на часовых. Смит торопливо снял приборы и ремни, стянул гермокостюм, свернул парашют и с помощью лопатки закопал все в землю, оставив только систему ориентирования.

Он уже закончил маскировать тайник, когда издалека донесся чуть слышный металлический звук. Как будто два крохотных кусочка металла ударились друг о друга.

Смит замер, напрягаясь всем телом и вслушиваясь. Прошла минута. Другая. Звук не повторялся.

Он отцепил автомат, снял ремень, на котором тот держался во время прыжка, и повесил оружие на плечо. Потом он выкопал яму меньшего размера, положил туда лопатку и ремень и засыпал их руками.

Отряхнув ладони от земли, Смит снял автомат с плеча, определил по компасу направление движения и повесил его на пояс. Покончив со снаряжением, он зашагал по полю к деревьям, которые черными расплывчатыми силуэтами выделялись на фоне более светлого ночного неба. По своему обыкновению, он внимательно осматривался по сторонам, следил за горизонтом и далекими огнями.

Через две минуты ему почудилось движение на краю рощи. Еще через тридцать секунд он упал плашмя, обеими руками держа автомат. Потом он снял с пояса бинокль ночного видения, поднес его к глазам и осмотрел деревья. За ними стояло здание – это мог оказаться сарай, коттедж или дом. В зеленом свечении бинокля он выглядел смутно, и определить точнее было невозможно. Смиту показалось, что он видит крытую повозку и двухколесную тележку. Ничто не шевелилось. Смит не заметил ни собак, ни коров.

Тем не менее что-то привлекло его внимание. Но теперь это «что-то» исчезло. Он выждал еще две минуты и вновь повесил бинокль на ремень. Еще раз сверившись со светящимся индикатором системы ориентации, он поднялся на ноги и отправился в путь.