Послышался одобрительный гул голосов; даже Стэнтон не спорил. Он побледнел, его лицо приняло озабоченное выражение. Казалось, его стремление к сокращению и повышению маневренности армии серьезно поколебалось.

– Я не думаю, что такой намек будет уместен, генерал, – возразил вице-президент Эрикссон. – Он скорее усугубит напряженность, чем снимет ее.

К Стэнтону отчасти вернулась его былая уверенность.

– Что бы мы ни предприняли, любые наши поступки обострят положение, Брэндон, – заговорил он. – Даже если мы ничего не сделаем. Чересчур мягкая реакция с нашей стороны будет истолкована как слабость, слишком жесткая – как угроза. На мой взгляд, демонстрация силы, решимости и готовности способна вынудить китайцев задуматься, стоит ли бросать нам вызов.

Эрикссон нехотя кивнул:

– Похоже, вы правы, Генри. Заявление о начале выпуска уже существующих систем вооружения может оказаться не слишком убедительным.

– Но хотим ли мы вернуться к политике взаимного сдерживания, которое на долгие годы втянет нас в гонку вооружений, разорительную для экономики обеих стран? – спросил президент. – Вынудить Китай засесть за Великой стеной и ощетиниться ракетами?

Геополитический спор прервал громовой голос адмирала Броуза:

– Я думаю, господин президент согласится с тем, что было бы гораздо полезнее решить более простую и насущную тактическую задачу. Как нам выяснить, что за груз перевозит «Эмпресс»?

– Было бы неплохо, – любезным тоном отозвался Кастилья. – У вас есть мысли о том, как это сделать, Сэм?

– Выслать с «Кроува» отряд пловцов и тайно обследовать трюмы «Эмпресс».

На лицах гражданских и военных деятелей вновь отразилось недоумение.

– Разве это возможно? – спросил Эрикссон. – В международных водах? Перебросить людей с одного движущегося корабля на другой?

– Возможно, – заверил его Броуз. – У нас есть специально подготовленные и оснащенные подразделения.

– Это безопасно? – встревожился Стэнтон.

– Определенный риск, разумеется, существует.

– Риск неудачи? С жертвами? – осведомился госсекретарь Эбнер Пэджетт.

– Да.

– Их могут обнаружить? – допытывался Эрикссон.

– Да.

Пэджетт энергично покачал головой:

– Явный акт вторжения, даже агрессии на территории Китая в международных водах? Тем самым мы спровоцируем войну.

Присутствующие согласно закивали – кто сдержанно, кто разгневанно. Президент снял очки и потер переносицу.

– Насколько велика опасность разоблачения, адмирал? – спросил он.

– Я бы сказал, опасность минимальная. Разумеется, если подобрать хорошую команду и назначить командиром подходящего человека, который сознает, что его люди ни в коем случае не должны попасться. Человека, который, не колеблясь, прекратит выполнение операции, если она окажется под угрозой срыва.

Президент молчал, глядя в пространство и размышляя о миллионах людей, которые, возможно, уже очень скоро будут нервно прислушиваться к радиопередачам и одним глазом следить за экраном телевизора, продолжая вести обычную жизнь, которой они вряд ли захотят пожертвовать ради никому не нужной войны.

Военные и гражданские советники Кастильи, все как один, обратили взгляды на руководителя президентской администрации Чарльза Оурея, как будто тот мог прочесть мысли хозяина Белого дома.

– Сэр? – произнес Оурей.

Кастилья чуть заметно кивнул, словно отвечая самому себе.

– Я обдумаю этот вариант, Стивенс. Вероятно, он окажется приемлемым решением. А сейчас я хочу поставить вас в известность о том, что уже несколько суток мы проводим секретную разведывательную операцию с целью прекратить развитие конфликта. – Он поднялся на ноги. – Благодарю вас. Вскоре мы встретимся вновь. За это время каждый должен подготовить свое ведомство. Жду ваших предложений по урегулированию инцидента с Китаем и докладов о том, каким образом и в какие сроки вы достигнете абсолютной готовности к полномасштабной войне.

Вэй Гаофань сидел в пассажирском салоне своего личного лимузина «Мерседес», смакуя гаванскую сигару и победу, которую только что одержал над Ню Цзяньсином. Теперь, когда на подлодке «Чжоу Эньлай» снаряжают торпедные аппараты, а на американском фрегате «Кроув» надраивают ракеты, реформатор Ню (на языке Вэя слово «реформатор» означало «пораженец», «ревизионист» и «капиталист») вряд ли сумеет склонить Центральный комитет к подписанию унизительного договора по правам человека и направить страну по гибельному пути, который он ей приготовил.

«Мерседес» стоял в переулке района Чаннин. Сидя в кресле, отделенном от телохранителя пуленепробиваемым стеклом, Вэй осматривал окрестности, освещенные огнями из окон домов. Он ждал шофера и второго телохранителя, которые должны были вернуться с задания.

Вэй никогда не оставлял следов и нитей, которые могли бы привести к нему. Ли Аожун и его дочь были именно такой нитью, и от них надлежало избавиться. До тех пор, пока это не сделано, Вэй не мог чувствовать себя в безопасности. Его замысел был рискованным, а Ню Цзяньсина, хотя тот и обладал неприятными для Вэя качествами, никак нельзя было счесть дураком.

Как только Филина заставят умолкнуть, остальные члены Постоянного комитета вновь возьмутся за ум.

Вэй рывком выпрямился. В темноте звучали шаги, приближавшиеся к лимузину. Передняя дверца «Мерседеса» распахнулась. Шофер сел за руль, второй телохранитель – рядом с ним. Вэй увидел, как шофер взял в руки интерком.

Из динамиков у заднего стекла отчетливо донесся его голос:

– Ли у себя дома, как он и говорил, но я не заметил никаких признаков того, что там в последнее время бывала его дочь. Ее дети спят вместе с няней в отдельном коттедже.

– Ты искал повсюду?

– Под воздействием зелья старик крепко уснул. Дети и няня уже спали. Кроме них, на территории и в помещениях никого нет. Я произвел тщательный осмотр, как вы и велели. – Шофер повернул лицо к стеклу с односторонней видимостью, как будто он мог разглядеть Вэя. – Но это еще не все.

– В чем дело? – Вэй напрягся.

– Люди из министерства общественной безопасности. Майор Пэн Айту и его сотрудники.

– Где они?

– Снаружи. Некоторые сидят в машинах. Они хорошо замаскировались.

– Следят за поместьем?

– Или за Ли Аожуном.

Или за тем и другим, сказал сам себе Вэй, неловко ерзая по сиденью. Пэн никогда не осмелился бы действовать вопреки его интересам… разве что за спиной майора стоит кто-то еще. Ню? Вероятно, Ню узнал о том, что Вэй приказал выпустить Ли Аожуна из застенков общественной безопасности. Вэй сердито встряхнул головой, лихорадочно размышляя. Да, все это попахивает вмешательством излишне либерального Филина.

Звонок сотового телефона показался Вэю таким громким, что он пригнулся ниже окон, словно уклоняясь от выстрелов, забыв о пуленепробиваемом стекле. Однако уже секунду спустя он опомнился и сел прямо, упрекая себя в неумении справиться с напряжением.

Он нажал кнопку телефона и отрывисто произнес:

– Вэй слушает!

– Джон Смит у нас, – сказал Фэн Дунь.

Гнев Вэя испарился без следа:

– Где именно?

– В Гонконге.

– Чье задание он выполняет?

– Он не сказал… пока.

– Удалось ли ему добыть сведения о грузе и переправить их в Вашингтон?

– Никаких документов больше не существует, стало быть, и переправлять нечего. – Фэн рассказал о том, как был захвачен американец и о записке МакДермида, которую тот оставил в конверте после того, как уничтожил декларацию.

Настроение Вэя значительно улучшилось. Ему не понравился театральный жест МакДермида, однако он не видел в нем никакого вреда для себя.

– Ускорьте допрос. Выясните, что известно американцам, и ликвидируйте Смита.

– Разумеется.

Вэй словно воочию увидел улыбку Фэна, будто нарисованную на лице деревянной игрушки и ничем не напоминавшую человеческую. Фэн был его человеком, и все же Вэй невольно поежился. Он дал отбой, откинулся на спинку сиденья и начал обдумывать новую информацию: Ню Цзяньсин не сумеет доказать, что «Эмпресс» провозит контрабанду, американцы не станут сотрудничать с ним, и ему нечего будет предъявить Постоянному комитету.