– Говорит центр связи! – рявкнул корабельный интерком. – Сэр, я регистрирую значительное усиление активности радиообмена с китайским судном!

– А говорят, что телепатии не существует, – пробормотал капитан и сказал в интерком: – Немедленно вызовите лейтенанта Вао!

– Есть, сэр!

Червенко стоял, склонившись над панелью связи.

– Машинное отделение! Прибавьте обороты. Полный ход! – Он выпрямился. – Идемте на мостик.

К тому времени, когда Червенко и Бьенас поднялись на мостик, лейтенант Вао уже находился там.

– Они поняли, что мы идем следом за ними, и теперь панически вызывают Пекин и Гонконг.

– Панически? – капитан нахмурился.

– Так точно, сэр. Забавно. Они знают, кто мы такие. Я имею в виду – знают, что мы – фрегат ВМФ США.

– Должно быть, у них на борту есть военный специалист по радиолокации, – озадаченно произнес Бьенас.

Червенко с недовольным видом кивнул.

– Прикажите машинному отделению выжать из двигателей все, что можно. Теперь нет смысла прятаться. Посмотрим, что творится у них на борту. – Он навел бинокль на горизонт. День был ясный и солнечный, море – спокойное, и видимость была практически неограниченной. Резко прибавив ход до двадцати восьми узлов, «Джон Кроув» вскоре догнал «Эмпресс», ушедший далеко вперед, и приблизился к нему на дистанцию визуального наблюдения.

Старший помощник Бьенас тоже взял бинокль.

– Вы видите, Фрэнк? Или меня обманывают глаза?

Бьенас кивнул. На палубе сухогруза толпились члены экипажа, все как один указывая за корму и размахивая руками. Из кабины вышел офицер и закричал на них, но матросы не уходили.

– Они чертовски перепуганы, Джим, – заметил Бьенас.

– У меня тоже такое впечатление, – согласился Червенко. – Им не говорили, что мы находимся поблизости, и мы застали их врасплох. И все же кое-кто ожидал нашего появления.

– Иначе они не взяли бы на борт специалиста по радарам.

– Верно, – сказал Червенко. – Заступайте на вахту, Фрэнк. Внимательно следите за ними. Теперь они начнут крутиться, словно уж на сковородке.

– Хотел бы я знать, как отреагирует Китай.

Червенко повернулся, собираясь спуститься вниз и доложить Броузу о случившемся.

– Понятия не имею, – бросил он поверх плеча. – Но догадываюсь, что очень многие люди в Вашингтоне терзаются сейчас тем же самым вопросом.

Кастилья полулежал в откидном кресле в спальне своей резиденции в Белом доме и пытался читать, но его мысли занимали Китай, договор по правам человека, отец, которого он никогда не видел, и те страдания, которые тот перенес. Еще он очень скучал по своей жене.

Президент не мог сосредоточиться, и строки набегали друг на дружку. Он положил книгу на колени и помассировал глаза. Он тосковал по азартным партиям в покер «в две руки», которые они вели с Касси теми ночами, когда кто-нибудь из них не мог заснуть, хотя, как правило, жена выигрывала восемь раз из десяти. Но сейчас она находилась в Центральной Америке, занимаясь благотворительностью в окружении толп газетчиков и по пути заводя друзей. Кастилье очень хотелось, чтобы она была дома и общалась не с друзьями, а с ним.

Кастилья уже начинал размышлять о том, как переменится их жизнь, когда он уйдет в отставку, когда в дверь негромко постучал Джереми.

– Ну, что еще? – отрывисто бросил президент, слишком поздно поймав себя на том, что говорит раздраженным тоном.

– Господин Клейн, сэр.

Кастилья встревожился.

– Впустите его. И, Джереми… Извините меня. Я скучаю по жене.

– Мы все скучаем по Первой леди, господин президент.

В спальню вошел Фред Клейн, и Джереми закрыл за ним дверь.

На мгновение Кастилья представил Клейна в виде молчаливого вездесущего тумана, который проникает во все уголки мира. Как написал Карл Сэндберг: «Туман явился на мягких кошачьих лапах…» Впрочем, ноги Клейна были слишком велики, чтобы сравнивать его с кошкой.

– Садись, Фред.

Клейн боком уселся на край кресла. Руки шефа «Прикрытия-1» суетливо двигались, как будто он искал потерянную драгоценность.

– Доставай свою носогрейку, – проворчал Кастилья. – Я чувствую, после твоего рассказа мне захочется выпить.

На лице Клейна появилось застенчивое выражение. Он вынул свою потрепанную трубку и с удовлетворенным видом сунул мундштук в рот.

– Спасибо, господин президент.

– Надеюсь, эта штука не убьет тебя до того, как я уйду в отставку, – сказал Кастилья. – Итак, что у нас плохого на сей раз?

– Я не знаю, какими можно счесть мои новости – хорошими или дурными, сэр. Это зависит от того, как будет развиваться дело с «Доваджер Эмпресс».

– Если ты хотел меня успокоить, тебе это не удалось.

– Понимаю, сэр. – Клейн вкратце рассказал о приключениях Смита за последние несколько часов, опуская детали. – Мы практически уверены, что подлинник декларации уничтожен. Мои люди в Ираке пока ничего не нашли. Полковник Смит сейчас направляется в Гонконг. Мы надеемся, что третий экземпляр хранится в гонконгской конторе компании «Донк и Ла Пьер».

Президент покачал головой:

– Иногда мне хочется, чтобы создание международных корпораций и холдинговых компаний было запрещено законом.

– Ваше желание разделяет большинство правительств, – согласился Клейн.

– Что говорят другие наши агенты в Китае?

– Ничего. Они не получали от своих людей в китайском правительстве и компартии даже намеков на «Доваджер Эмпресс» и его груз.

Кастилья потер переносицу и сузил глаза:

– Это очень странно, не находишь? Пекин обычно полнится слухами и домыслами.

– В сущности, мы с полковником Смитом пришли именно к этому выводу. Пекин может и не знать о контрабанде.

Президент вскинул брови.

– Ты имеешь в виду, что это «частное» предприятие? Доходная сделка?

– Не все так просто. Мы полагаем, что в ней замешан высокопоставленный пекинский чиновник, вероятно даже, член Политбюро.

Президент лихорадочно размышлял.

– Коррупция? Повторение случая с Чэнь Ситунем?

– Вероятно. Либо борьба за власть в Политбюро. А это…

– Может сулить нам неприятности, – закончил президент.

– Да, сэр.

Президент умолк, погрузившись в размышления. Клейн тоже молчал. Он вертел в пальцах свою трубку, потом рассеянно вынул кисет и, сообразив, что делает, торопливо спрятал мешочек с ароматным табаком обратно в карман.

В конце концов президент встал из уютного кресла и начал прохаживаться по комнате, хлопая по ковру задниками домашних туфель.

– Нет никакой разницы, знает ли Пекин об «Эмпресс». В обоих случаях реакция Китая будет одной и той же. Китайцы станут защищать право своих кораблей плавать в международных водах с любым грузом, даже если на перевозку не было получено официальное разрешение. У нас по-прежнему остается лишь один способ не допустить, чтобы химикаты попали в Ирак, и не вызвать при этом конфронтацию и те последствия, которые она повлечет.

– Я знаю, сэр. Чтобы доказать всему миру – и Китаю в том числе, – что на этот раз мы не поспешили с обвинениями, нам нужна декларация. Но если Пекин непричастен к этому делу, а мы сумеем неопровержимо доказать, что «Эмпресс» везет незаконный груз, то нам потребуется быстро наладить взаимодействие. У китайцев нет причин замалчивать происходящее. В сущности, они хотят выглядеть такими же добропорядочными приверженцами мира, как все остальные нации. По крайней мере мы можем надеяться, что у них возникнет такое желание. – Клейн следил за президентом, который продолжал расхаживать по спальне, словно стараясь выпутаться из невидимой паутины. – Уместно ли сейчас сообщать вам последние сведения о Дэвиде Тейере?

Президент остановился и посмотрел на него широко распахнутыми глазами:

– Разумеется. Момент самый подходящий. Что еще удалось узнать о нем?

– Один из китайских источников «Прикрытия» рассказал, что ферма охраняется не столь бдительно, как можно было предполагать. Вероятно, нам удастся внедрить туда своего человека, который осуществит контакт и выяснит, в каком положении находится Тейер и чего он хочет.