В особняке Ю Юнфу в предместьях Шанхая появился знатный гость. Его приезд застал семейство Ю врасплох. Это был толстый старик с множеством подбородков. Он уселся за массивный стол Ю, словно тот был его собственностью. Ю ничего не сказал, стараясь подавить раздражение из-за того, что у него такой бесцеремонный тесть. В конце концов, грузовая декларация «Эмпресс» теперь хранится в надежном месте, осталось лишь справиться с американским агентом. Ю хотелось верить, что Фэн Дунь сумеет ликвидировать его.

Ю горделиво смотрел на старика, улыбавшегося маленькому мальчику, который стоял рядом с ним, застенчиво потупившись. Мальчик был одет в американскую пижаму с лицом Бэтмена на груди. Он был слишком мал для своего возраста, и от него пахло американским кокосовым маслом.

Старик – его звали Ли Аожун – снисходительно погладил мальчика по голове.

– Сколько тебе лет, Пэйхэнь?

– Семь, достопочтенный дед. – Бросив взгляд на мать, мальчик произнес: – Исполнится через несколько месяцев. – И с гордостью добавил: – Я хожу в американскую школу.

Ли рассмеялся:

– Тебе нравится учиться вместе с детьми иностранцев?

– Папа говорит, что это поможет мне стать важным человеком.

Ли оглянулся на своего зятя Ю Юнфу, который сидел в кресле с замшевой обивкой; в его позе угадывалось напряжение, но он все же улыбался сыну.

– Твой отец – умный человек, Пэйхэнь, – сказал Ли Аожун.

В разговор вмешалась Ли Коню, стоявшая у двери кабинета:

– У тебя есть не только внук, но и внучка, отец.

– Да, дочь. У меня есть внучка. Самая красивая малютка на свете. – Ли вновь улыбнулся. – Входи, детка. Встань рядом с братом. Скажи, ты тоже учишься в американской школе?

– Да, дедушка. Я на два класса старше Пэйхэня.

Ли Аожун напустил на себя изумленный вид:

– Тебе всего на год больше – и ты на два класса старше? Ты пошла в мать. Она всегда была умнее моих сыновей.

– У Пэйхэня хорошие способности к математике, – отрывисто произнес Ю.

– Еще один делец в семье. – Ли удовлетворенно фыркнул и ласково провел пальцами по лицам детей, как будто прикасаясь к драгоценным хрупким вазам. – В обновленном мире их ждет большое будущее. Но, кажется, им пора в постель? – Ли с серьезным видом кивнул Ю и его жене. – Вы проявили доброту, разрешив им не ложиться спать.

– Ты очень редко навещаешь нас, отец, – натянутым тоном отозвалась Ли Коню.

– У меня очень много дел в Шанхае.

– Но сегодня ты приехал, – с вызовом бросила Ли. – В такой поздний час.

Они пристально смотрели друг на друга. Взгляд Ли Коню был столь же тверд и решителен, как взгляд ее могущественного отца. Она требовала объяснений.

– Детям пора в постель, дочь, – сказал Ли Аожун.

Коню взяла детей за руки и повернулась к двери:

– Мы с мужем скоро вернемся.

– Пусть Ю останется. Нам нужно поговорить, – заявил Ли Аожун и, повысив голос, добавил: – С глазу на глаз.

Коню нерешительно замялась. Потом она выпрямила спину и увела детей.

Над камином в кабинете Ю Юнфу чуть слышно тикали часы Викторианской эпохи. Двое мужчин несколько минут сидели в молчании. Старик пристально смотрел на своего зятя, и наконец Ю негромко произнес:

– Вы долго не навещали нас, достопочтенный тесть. Нам не хватало ваших мудрых советов.

– Главный долг мужчины – перед своей семьей, – сказал старик. – Не так ли, зять?

– Так записано в древних законах.

Ю терпеливо ждал. У старика явно что-то на уме. Вероятно, он хочет предложить зятю высокий пост и тем самым оказать своей семье услугу. Он хочет быть уверенным в том, что Ю достоин этой чести. Сегодня вечером Ю были нужны только добрые вести. История с «Эмпресс» изрядно потрепала ему нервы.

– Мужчина не должен навлекать позор на свою семью, – произнес наконец Ю.

Старик поднял голову.

– Позор? – повторил он голосом, в котором слышалось едва ли не изумление. – У тебя жена и двое детей.

– Они для меня – благословение небес. Мое сердце принадлежит им безраздельно.

– У меня дочь и двое внуков.

Ю моргнул. Что случилось? Какого ответа от него ждут? Во рту Ю возникла сухость, словно в пустыне Синь-цзян. Его сковал страх. В комнате произошла какая-то перемена. Собеседник Ю уже не был дедом его сына и дочери. Теперь на него смотрели холодные неумолимые глаза политика, чиновника Специальной административной зоны Шанхая, ставленника всемогущего Вэй Гаофаня.

– Ты совершил непростительную ошибку, – невыразительным голосом произнес Ли. Его широкое, заплывшее жиром лицо было неподвижным, как затаившаяся в ожидании змея. – Похищение декларации «Доваджер Эмпресс» ставит нас в крайне трудное положение. Всех нас.

Ю охватил ужас.

– Эта ошибка уже исправлена. Она не причинила никакого вреда. Декларация лежит в моем сейфе на втором этаже. Никакого…

– Американцы знают, какой груз перевозит «Эмпресс». Из-за этого в Шанхае рыщет американский агент. Если от него избавиться, это вызовет много ненужных вопросов. Ты подвел меня и, что намного хуже, – подвел Вэй Гаофаня. Тайна выплыла наружу и неизбежно достигнет ушей врагов Вэя в ЦК, в Политбюро и даже в Постоянном комитете.

– Фэн ликвидирует американца!

– То, что достигло ушей Политбюро, обязательно будет расследовано. К расследованию привлекут и тебя.

– Они ничего не узнают! – в отчаянии воскликнул Ю.

– Они узнают все. Ты не способен сопротивляться. – Голос Ли смягчился. – Это печально, но это правда. Ты выдашь все, что знаешь, и даже если останешься в живых, тебе придет конец. Это означает конец всем нам. Всем Ю. Всем Ли.

– Нет! – Ю Юнфу передернул плечами. Его внутренности стянулись тугим клубком. Он едва мог дышать. – Я уеду. Да, я уеду…

Ли пренебрежительно отмахнулся.

– Решение уже принято.

– Но…

– Остался последний вопрос – как это сделать? Выбор за тобой. Тюрьма, бесчестье, гибель всей нашей семьи? Много вопросов и ответов, утрата расположения Вэй Гаофаня ко всем нам? Без поддержки великого Вэя я опущусь на самое дно. Вместе со мной – моя дочь. Другие мои дети и их семьи также лишатся будущего. И, что важнее всего для тебя, – будущего лишатся твои дети.

Ю задрожал:

– Но…

– Но ты прав. Этого можно избежать. Достойное решение спасет всех нас. Вся ответственность падет на тебя. Если ты ничего не сможешь сказать и если твоя смерть не вызовет вопросов, нить расследования не дотянется до меня и Вэй Гаофаня. Мои позиции останутся прочными, потому что мы вернем себе расположение Вэя, и ничто не омрачит будущее твоих детей и жены.

Ю Юнфу открыл рот, чтобы ответить, но не смог произнести ни звука. Он представил, как совершает самоубийство, и его парализовал страх.

Далеко к западу от центра Шанхая, за кольцевой дорогой, Энди заглушил мотор, и его «Джетта» плавно остановилась на обсаженной деревьями загородной улице. Здесь не было фонарей. В этот поздний час почти во всех домах были погашены огни. В серо-стальном лунном свете ничто не двигалось.

В пассажирском кресле сидел Смит. Он бросил взгляд на часы. Уже пробило девять. Перед встречей с Энди он оставил на автоответчике доктора Ляна сообщение, в котором отказался от ужина с ним и его коллегами, сославшись на недомогание. Смит надеялся, что этот звонок послужит прикрытием для его ночной деятельности.

Но сейчас его заботило нечто гораздо более серьезное. Он внимательно прислушивался, но улавливал только почти неразличимый шум автомобилей на кольцевом шоссе. Эта улица дорогих домов внушала ему неясную тревогу. Он огляделся, пытаясь понять, в чем дело… потом наконец сообразил и мысленно рассмеялся. На обочинах не было припаркованных машин.

– Дом с нужным адресом находится там. – Энди указал на противоположную сторону улицы. – Это особняк Ю Юнфу.

Смит посмотрел туда, но не заметил номера.

– Как ты догадался?