– Джим, субмарина огибает сухогруз. Идет в подводном положении. Аппараты снаряжены торпедами.

Настал решительный момент. На лбу Червенко выступила испарина.

– Приготовиться к противоторпедным маневрам! Поднять в воздух «Морские ястребы»! – выкрикнул он.

Краем глаза он увидел, что «Эмпресс» практически остановился. Корабль едва заметно скользил вперед, поднимаясь и опускаясь на волнах. Однако капитана интересовало только то, что происходит за кормой – там, где в любую секунду мог появиться кильватерный след тор-педы.

Однако вместо торпед в призрачном лунном свете из воды поднялся огромный силуэт, словно морское чудовище, всплывшее из глубин.

Это была китайская субмарина. Червенко с недоверием наблюдал, как подлодка медленно подошла к корме «Кроува» на расстояние пятисот ярдов от фрегата и трехсот – от замершего в неподвижности сухогруза.

– Шкипер подлодки вызывает нас, сэр, – объявил интерком.

Брови Червенко взлетели до козырька капитанской фуражки. «Что на сей раз?»

– Переключите его на мостик.

Натянутый голос, в котором угадывался сдерживаемый гнев, произнес по-английски с акцентом:

– Полагаю, я говорю с капитаном Червенко. Я – капитан Чжан Цянь, командир подводной лодки «Чжоу Эньлай» китайской Народно-освободительной армии. Я получил приказ из Пекина вместе с вами задержать судно «Доваджер Эмпресс», объявленное вне закона, обыскать его и уничтожить контрабанду. Также мне предписано отправить на сухогруз своих людей, которые доставят судно и экипаж обратно в Китай.

Червенко застыл в неподвижности, глядя на темное Аравийское море, на интерком в своей руке и пытаясь унять бешеное биение сердца. Хвала Всевышнему, все кончено. Кто-то выполнил свою работу. Кто-то… вероятно, множество людей, которые шли на невообразимый риск и приносили огромные жертвы. Червенко понимал, что никогда не увидит этих людей и не узнает их имена.

– Я к вашим услугам, капитан, – любезным тоном произнес Червенко. – И, разумеется, после уничтожения контрабанды мы с удовольствием сопроводим корабль до Шанхая. Ведь мы не хотим, чтобы судно, объявленное вне закона, попало в чужие руки, не правда ли?

Десять человек, сидевших за огромным резным столом в совещательном зале Джун Нань Хаи, одновременно повернули головы к двери слева от генерального секретаря. В зал вошел подтянутый молодой человек в форме лейтенанта военно-морского флота Народно-освободительной армии. Он прошептал что-то на ухо генеральному секретарю, и тот кивнул.

Когда юный офицер ушел, генеральный секретарь объяснил:

– Инцидент исчерпан. Капитан «Чжоу Эньлая» доложил о том, что экипажи его подводной лодки и американского фрегата «Джон Кроув» совместными усилиями задержали «Эмпресс». Было обнаружено много тонн запрещенных химикатов. Контрабанда уничтожена. Офицеры сухогруза взяты под стражу, и корабль возвращается в Шанхай в сопровождении американского судна.

В зале послышались одобрительные голоса.

– Положение было угрожающее, – заговорил Вэй Гаофань, – но стоит ли позволять американскому фрегату сопровождать наше судно?

– Вероятно, капитан фрегата настаивал на этом, – любезным тоном произнес генеральный секретарь. – Обстоятельства сложились так, что мы вряд ли могли возразить. – Он перевел взгляд на генерала Чу Куайжуна, сидевшего у дальнего торца стола, и его глаза, прятавшиеся за толстыми линзами очков, превратились в крохотные каменные точки.

– Как такое могло случиться, генерал Чу? Столь опасное противозаконное предприятие, осуществляемое нашими согражданами буквально у нас под носом?

– Вероятно, на этот вопрос должен ответить я, товарищ секретарь, – сказал Ню Цзяньсин.

– Мы не обязаны отвечать за промахи спецслужб, – сердитым тоном перебил его Вэй Гаофань.

Ню даже не посмотрел на него и заговорил, обращаясь ко всем присутствующим:

– По всей видимости, наш коллега Вэй хотел бы переложить ответственность на тех людей, которым труднее всего защитить себя.

– Протестую! – воскликнул Вэй.

Генеральный секретарь велел ему умолкнуть.

– Если у вас есть объяснения, Цзяньсин, мы слушаем.

– Есть, – негромко сказал Ню. – Простое объяснение, которое базируется на нескольких факторах. Слабохарактерный бизнесмен, алчность, которую неизменно вызывает экономика свободного рынка, заговор нескольких западных корпораций, а также коррумпированность и самонадеянность одного из членов Постоянного комитета.

Как только Филин произнес последние слова, в зале воцарилась напряженная тишина. Потом раздались гневные протестующие крики, вопросы, обращенные к самому Ню.

Лицо Вэй Гаофаня исказила гримаса ярости:

– Ваше высказывание граничит с изменой, Цзяньсин! Я ставлю на голосование вопрос о доверии!

– Кого из нас вы обвиняете? – требовательно осведомился Ши Цзинну.

– Это немыслимо! – воскликнул кто-то из молодых членов комитета.

– Но, может быть, Цзяньсин сумеет подтвердить свои обвинения? – невозмутимо произнес генеральный секретарь.

В зале мгновенно установилась тишина. Все обратились в слух.

– Не верю своим ушам, – пробормотал кто-то.

– Уж поверьте, – проронил генерал Чу, перекатывая в тонких губах незажженную сигару.

Ню оттолкнулся от стола, подошел к двери, открыл ее и сделал приглашающий жест.

В зал вошел майор Пэн в форме Народно-освободительной армии. Ню подвел тучного контрразведчика к столу и остановился рядом с ним.

– Майор, будьте добры, доложите о своем расследовании.

Мягким бесстрастным голосом майор рассказал о том, как «Донк и Ла Пьер» обратился к Ю Юнфу с предложением о перевозке контрабанды, о том, как в дело вмешались Ли Аожун и Вэй Гаофань и, наконец, как Джон Смит добыл последнюю копию грузовой декларации и передал ее лично ему, Пэну, а затем он сам факсом отправил документ из Дацу в Постоянный комитет.

Неподвижное лицо Гаофаня побледнело. Все же он проворчал:

– Если не ошибаюсь, после трагической кончины Ли Аожуна, произошедшей час назад, в живых не осталось ни одного из тех людей, о которых упоминал майор. Кроме меня, разумеется. Но я категорически отрицаю…

Пэн пристально смотрел на Вэя:

– Некоторые из этих людей уцелели. Ли Коню жива… хотя и потеряла отца и мужа. Уцелели многие наемники Фэн Дуня. Жив капитан пехоты, а также ваш друг генерал, который отправил его на помощь Фэн Дуню. Все они уже дали мне официальные показания.

Несколько мгновений Вэй не шевелился. Его лицо обмякло, но он по-прежнему стискивал зубы.

– Ню Цзяньсин вынудил их солгать!

– Нет, – задумчиво произнес генеральный секретарь, глядя на Вэя так, словно впервые его видел. – В этом зале присутствует только один лжец.

Внезапно на лицо Вэя вернулась краска.

– Ню Цзяньсин и генеральный секретарь губят Китай, – объявил он коллегам. – Деяния Ю Юнфу – это симптом болезни, которой они заразили Народную Республику. Своим поступком я хотел обратить ваше внимание и внимание партии на то, что происходит с Революцией наших отцов. С революцией Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая, Чу Тэ, Дэн Сяопина. Я не уйду в отставку. Я покину это помещение вместе с теми, кто со мной согласен, и тогда мы увидим, кого поддерживает партия!

Он поднял свое массивное тело на тонких ногах и зашагал к двери. Несколько мгновений он выжидал там, стоя спиной к коллегам. Никто не последовал за ним.

Генеральный секретарь вздохнул.

– Завтра я соберу заседание Центрального комитета и Политбюро. Вас освободят от всех постов, лишат наград и привилегий. Вас исключат из партии, Вэй Гаофань.

– Разве что вы последуете совету, который дал своему зятю Ли Аожун, – сказал Ню Цзяньсин. – Но вы должны действовать незамедлительно.

– Подумайте о своей семье, – добавил генеральный секретарь, но в его голосе не было надежды.

Вэй молча стоял в дверях. Наконец он кивнул и вышел.

Четыре часа спустя после того, как на борту «Эмпресс» были обнаружены и уничтожены незаконные химикаты, Чарли Оурей пригласил к Кастилье вице-президента Брэндона Эрикссона. Потом он распорядился готовить президентский лайнер к полету на Западное побережье, ответил на звонок Ву Баньтиаго, только что вернувшегося в китайское посольство на Коннектикут-авеню, и спустился в Ситуационную комнату к президенту, который беседовал по телефону с женой.