– Замечательный омлет. Передайте Челендоно мою благодарность. Разумеется, Сэм, я был бы дураком, если бы работал как проклятый, не имея новых идей. Я не прочь попробовать воплотить их в жизнь.

– На выборах Конгресса вы потрудились на славу. Вы были повсюду одновременно. Мы признательны вам за это. Многие из нас – ваши должники.

Улыбка Эрикссона стала еще шире:

– Особенно если вспомнить, сколько наших кандидатов выиграли выборы. Я горжусь этим.

Эрикссон знал толк в политической борьбе. Это была главная причина, по которой Кастилья взял его в свою команду. Теперь Эрикссон получил шанс, и президент считал, что он его заслужил.

– У вас достаточно денег? Оппозиция надувала щеки целых восемь лет, обеспечивая себе шумную поддержку. Они бросят против вас все, что имеют, включая нью-йоркских зевак. И если я не ошибаюсь относительно того, кто будет вашим соперником, вам придется вести борьбу с одним из богатейших семейств Америки.

Впервые за время разговора вице-президент выказал неуверенность. Участие в выборах, не говоря уже о победе в них, обходилось в чудовищные суммы. Вместо того чтобы заниматься агитацией, кандидаты проводили половину своего времени у телефонов либо в компании сборщиков средств, уговаривая спонсоров вывернуть свои карманы.

– Я подготовлюсь, – сказал вице-президент. На его лице появилось хищное честолюбивое выражение и тут же исчезло.

На мгновение Сэм Кастилья вернулся мыслями к прошлому, когда он начинал политическую карьеру в Нью-Мексико молодым конгрессменом без денег, без имени и связей. Серж Кастилья сказал ему тогда: «Будь осторожен при выборе своих целей, сынок. Никто ничего не даст тебе просто так. Если твои мечты дорого стоят, будь готов расплачиваться из собственного кошелька».

Он словно воочию увидел Сержа, человека, которого привык называть папой, его всезнающую улыбку, веселую искорку в глазах, выцветших под ярким солнцем пустыни, темную кожу с паутиной морщин. Серж очень хорошо понимал его. Кастилья попытался представить, какой совет дал бы ему Дэвид Тейер. Был ли он таким же мудрым и доброжелательным? Каким человеком он стал на склоне лет? На мгновение Сэма охватил гнев из-за того, что у него отняли родного отца. Потом злость сменилась глубокой печалью – он представил, каково самому Тейеру. Провести в заключении половину столетия, вдалеке от тех, кого любил, от всего, что ему дорого, лишиться своих надежд и стремлений… Какие испытания выпали на его долю?

Президент заставил себя вернуться к настоящему:

– Я всецело поддерживаю вас, Брэндон, и вы об этом знаете. Но сейчас мне нужна ваша помощь. Насколько я помню, вы намерены посетить Афганистан, Пакистан и Индию.

– Да, но мы, разумеется, пытаемся составить гибкий график. Политическая ситуация в этом регионе очень запутана, поэтому мне, возможно, придется побывать также в Гонконге и Саудовской Аравии. Сейчас, как никогда, возросла угроза терроризма, и Госдеп намерен поручить мне осуществить кое-какие мероприятия по силовому давлению.

– Хорошая мысль. Мы должны бороться с терроризмом всеми доступными нам средствами.

– Вы хотели о чем-то меня попро…

Дверь приоткрылась, и в столовую заглянул Джереми. Личный помощник президента нипочем не прервал бы завтрак Кастильи и Эрикссона без крайней на то необходимости.

– Адмирал Броуз, сэр. Он просит немедленно принять его.

Кастилья виновато улыбнулся вице-президенту:

– Хорошо, Джереми. Впустите адмирала.

Эрикссон положил в рот последний кусок омлета.

– Если вы не против, Сэм, я бы хотел остаться. Мне нужна свежая информация, хотя я понимаю, что в моем присутствии нет необходимости.

Кастилья нерешительно замялся. Он еще не расстался с надеждой сохранить происшествие с «Эмпресс» в секрете.

Наконец он кивнул:

– Тактичное и корректное замечание. Оставайтесь. Налейте себе кофе.

Дверь распахнулась, и в проеме появилась внушительная фигура адмирала Броуза в форме. Увидев Эрикссона, он замер на пороге.

– Все в порядке, Стивенс. Вице-президент уже в курсе. Полагаю, вы приехали сюда в столь ранний час из-за «Эмпресс»?

– Совершенно верно, господин президент. Я боюсь, что…

Кастилья взмахом руки предложил ему занять кресло у стола.

– Садитесь. Выпейте кофе, пока мы не погрязли в делах.

– Спасибо, сэр. – Кресло заскрипело под тяжестью грузного начальника комитета объединенных штабов. Он налил себе кофе, пригубил его и сказал: – У «Джона Кроува» на хвосте китайская подводная лодка.

– Проклятие! – выдохнул вице-президент.

Кастилья лишь кивнул:

– Мы ожидали чего-то в этом роде, Стивенс.

– Да, сэр. Однако китайцы ответили гораздо более дерзко, чем можно было надеяться после вашей беседы с их послом.

– Согласен, – отозвался Кастилья. – В ситуации, когда подлодка следит за фрегатом, который, в свою очередь, следит за торговым судном, ни у кого не остается практически никакой свободы маневра.

– Каковы боевые качества этой субмарины, адмирал? – спросил Эрикссон.

Броуз нахмурил брови.

– Зависит от ее класса. Капитан «Кроува» Червенко сталкивался с китайскими подлодками, когда служил в подразделении быстрого реагирования 17-го флота в Тайваньском проливе. Он и его акустики полагают, что это старая субмарина класса «Хань». И это логично, поскольку большинство подлодок, которые сейчас стоят на вооружении Китая, принадлежит к данному типу. Однако нельзя исключать того, что «Кроува» преследует модернизированная подлодка, а то и судно новой модели «Ся», выпущенной в секрете. Нам известно, что китайцы уже несколько лет разрабатывают более совершенные подводные корабли.

– Но какова ее боевая мощь? – продолжал настаивать Эрикссон.

– «Кроув» может справиться с лодкой «Хань» собственными силами, хотя мы не знаем наверняка, какое дополнительное оборудование на ней установлено. О «Ся» нам почти ничего не известно, только то, что лодки этого типа намного мощнее «Хань», хотя и имеют дефекты конструкции. Если это субмарина нового класса, то «Кроуву» предстоит сыграть в «русскую рулетку», причем с весьма малыми шансами.

На лице Эрикссона отразилась тревога, и президент спросил:

– У вас есть догадки относительно причин столь жесткой реакции Китая?

– Могу лишь предполагать, что китайцы пробуют свои силы, пытаются продемонстрировать нам, что они чувствуют себя увереннее, чем во время инцидента с «Иньхэ», и готовы бросить нам вызов на международной арене.

Президент нахмурился:

– Другими словами, требуют уважения к себе?

– Именно так, сэр, – ответил Броуз. – И, возможно, предостерегают наших союзников.

– Весьма эффектное предостережение, – мрачным тоном заметил президент и пригубил кофе. – Может быть, они попросту погорячились?

– Ошибка? – задумчиво произнес Эрикссон. – Но эти события грозят серьезной опасностью, Сэм.

– А если так и было задумано? Что, если кто-то из консерваторов в Постоянном комитете вознамерился запугать свой собственный народ эскалацией конфликта?

– Это означало бы, что за стенами Джун Нань Хаи идет борьба за власть! – воскликнул Броуз.

Президент кивнул.

– И если это действительно так, «Эмпресс» может оказаться чертой, которая разделит противоборствующие фракции. А если учесть, что мы находимся между ними, ситуация может обернуться катастрофой.

– Когда пальцы лягут на кнопки, между молотом и наковальней окажется весь мир. – Эрикссон сокрушенно покачал головой. – Если помните, во время кубинского ракетного кризиса Советы послали свои подлодки держать на прицеле наши заградительные корабли. Один из русских капитанов был взбешен до такой степени, что приказал готовить торпедную атаку. Остальным капитанам подлодок пришлось отговаривать его. Угроза была настолько реальной, что никто из участников «холодной войны» не мог чувствовать себя в безопасности.

– Такое вполне может повториться, – согласился Броуз. – Червенко хладнокровный человек, но и ему может отказать выдержка. Но, честно говоря, капитан китайской подлодки внушает мне гораздо больше опасений. Один господь ведает, что у него на уме.