Вторая: это еще раз подтверждает, что ни Вэлла, ни Зина не завязывали с ним отношений ради государственных интересов. Он тут, конечно, вроде как иностранец (хотя это еще как посмотреть), но не имел изначальной цели соблазнять ни ту ни другую. И это радовало.

Третья: ему вроде бы как пообещали возвращение в свою реальность, хотя и нетвердо. Или же, наоборот, пудрят мозги. Что пока совершенно нельзя проверить, а когда станет возможно, то, может быть, будет поздно.

Вообще Виктор сделал вывод, что капитан Ковальчук — мужик довольно хитрый и сумел поставить так, что он, Виктор, каждый раз совершенно сознательно делал то, что было надо Ковальчуку, без принуждения, угроз или обмана. Сумел сделать так, чтобы он, Виктор, сам сел к нему в машину, сам поехал в этот странный санаторий, сам признался, что он, Виктор, из будущего, сам согласился рассказывать об этом будущем все, что надо, и, наконец, сам захотел в этом санатории запереться. Каждый раз Ковальчук как бы давал Виктору ряд исходных данных, из которых естественно вытекал только один верный с точки зрения рассудка простого обывателя путь — как раз тот, который и был нужен капитану. При этом играла роль как та информация, которую он давал Виктору, так и та, о которой он умалчивал. Вот, например, гранатометы в оружейке. Действительно ли им угрожает такая опасность, что они понадобятся? Неизвестно. А раз неизвестно, то с точки зрения рассудительного обывателя лучше не дергаться, ибо неизвестность таит в себе большую опасность, чем угроза. С другой стороны, Ковальчук тщательно и педантично устранял с желаемого пути Виктора то, что бы составило для него нравственное препятствие и противоречило его убеждениям и взглядам на жизнь и порядочность.

Может, они так теперь всем обществом и управляют? Большинство обывателей не надо сажать и отправлять на лесоповал, не надо пугать арестами по ночам, они сами себя запугают, домысливая ситуацию. Ну кто-то дурак или упертый — того те же обыватели, объединившись в Осодмил, под прикрытием всей мощи государственной машины заломают, или профи на «старте» приедут.

А может, и нашим обществом теперь так управляют? Хотя бы иногда? Ну каким надо было быть дураком, чтобы в конце девяносто первого всерьез считать, что надвигается голод, когда у каждого квартира до потолка была забита крупой, консервами, мешками с сухарями, банками с постным маслом, пачками соли, а сверху на все это еще и складывали пакеты, набитые трусами, майками, носками и кальсонами с начесом. А ведь сколько поверили. Домыслили. Накрутили мозги друг другу.

[12]

После обеда Виктора ждал небольшой сюрприз. В комнату с круглым столом из прибывшей полуторки-фургона с надписью «Санэпиднадзор. Технологическая» затащили несколько серых ящиков и трехканальный самописец.

— Виктор Сергеевич, наши ученые просили в порядке исследований вашего феномена провести некоторые измерения. Как вы к этому относитесь?

— Ну это смотря какие измерения. Надеюсь, меня не собираются препарировать, как лягушку?

— Ни в коем случае! — возвысил голос один из специалистов, невысокий худой молодой человек с зачесанными назад волосами, начинающейся залысиной на лбу и почему-то в круглых старомодных очках. — Я вам все объясню, здесь все просто. Вот манжетка, она надевается на кисть руки, измеряется пульс и температура, а ларингофончик слушает дыхание. Абсолютно ничего вредного, и даже не будет дискомфорта.

— Понятно. Это что-то вроде «детектора лжи»?

— Нет-нет! Кстати, академик Увалов вообще скептически относится к использованию полиграфов и подобных вещей! Сугубо механистический подход к анализу психофизиологических реакций человеческого организма и вульгаризованная трактовка отдельных положений кибернетики, которые, кстати, на данный момент носят в значительной мере дискуссионный характер, скорее способны скомпрометировать подобные исследования, нежели их ускорить, но, к сожалению, на Западе в рекламных целях и ради привлечения финансирования…

«А черт их знает, — подумал Виктор. — Может быть, и детектор. Посмотрим, что будут спрашивать. Если детектор, то должны быть среди прочих простые, очевидные вопросы, чтобы выявить реакцию, настроить прибор, а многие вопросы должны требовать однозначных ответов — «да» или «нет»…»

Специалист в круглых очках помог Виктору пристроить манжету и остальные датчики, продолжая по инерции разъяснять, что двоичное выражение состояния клеток организма мыслящего существа еще само по себе не означает автоматической возможности определять истинность или ложность сделанного этим существом умозаключения.

…Пары с датчиками прошли, как и без датчиков. Простых вопросов, ответы на которые были бы известны спрашивающим, Виктору не задавали, равно как и вопросов, на которые бы пришлось говорить односложно. Вообще ни один из вопросов не требовал кривить душой. Расспрашивали о том, что понимается под глобальным потеплением, что говорили по «Голосу Америки» в семидесятых годах о мемуарах Хрущева, какие неформальные движения молодежи характерны для конца первого десятилетия двадцать первого века, что представляли собой комплексные обеды в студенческой столовой в восьмидесятом году, какие фильмы были наиболее популярны в девяностых, как менялись основные направления работ по экономии топлива в двигателях внутреннего сгорания за полвека, насколько широко в быту найдет применение микроволновая печь для приготовления пищи…

Пожалуй, больше всего Виктора удивил вопрос о микроволновке; насколько он понял, их уже в Союзе используют. Что же касается вопросов вроде длины волос у растаманов, то он начал склоняться к мысли, что такие ему задают либо для того, чтобы сбить с толку, либо действительно они нащупали возможность двигать людей во времени и готовят массовую переброску, а потому форсированно продвигают футуространоведение.

В процессе замеров на аппаратуре ритмично моргала яркая лампочка и постукивал метроном в динамике. Однако это не мешало беседе, и Виктору даже показалось, что пары прошли значительно быстрее обычного — такая работа уже стала входить в привычку. К концу дня аппаратуру свернули и увезли на том же грузовике.

К вечеру, пока не стемнело, Виктор прошелся по территории объекта. Территория эта была куском елового, темного леса, слегка разведенного старыми соснами с заснеженными шапками хвои на самом верху и рыжими стволами, из которых во все стороны торчали, как гвозди, обломки старых, отмерших ветвей; кое-где в эту массу вклинивались тонкие белые стволы берез и черные вертикальные штрихи осин; внизу, под тенью отягощенной снегом хвои, лес выглядел бесконечной колоннадой, изредка нарушаемой редкими кустами или подлеском.

В окрестностях дома, в направлении въездных ворот, он обнаружил гараж из бетонных панелей, перед которым водитель мыл еще один грузовичок-полуторку с надписью «Санэпиднадзор. Технологическая», а в ворота виднелся стоящий внутри небольшой автобус с надписью «Санэпиднадзор. Служебный». С другой стороны от въездной дороги стояло небольшое здание аварийной электростанции с обвалованными топливными цистернами. Дороги, ведущие в глубь участка, привели его к двум стоящим далеко друг от друга низким зданиям, также из панелей, с небольшими закрытыми окнами и аккуратными надписями на воротах «Склад А» и «Склад Б». На воротах висели большие амбарные замки, а рядом — таблички с надписями «Без защитного комплекта не входить!». Бродя по тропинкам вблизи забора, Виктор обнаружил также несколько небольших дощатых крашеных будок с надписями «Инвентарь»; когда он подходил к одной из них, ему послышалось внутри негромкое жужжание и даже как будто что-то щелкнуло; но когда он стал вблизи и прислушался, все было тихо.

Вообще этот огороженный забором и на первый взгляд сумрачный уголок природы дышал спокойствием и тишиной, и Виктор отметил как недостаток, что вдоль тропинок не догадались сделать скамеек, только возле дома. Летом тут было бы неплохо посидеть. Дальше шел уже знакомый ему уголок со стрельбищем, и Виктор спокойно вернулся в дом.