Охрана не охрана, телохранители не телохранители; гранатометы, а особливо «Тюльпан» — понятное дело, не от бродячих собак. Что же и от чего тут так охраняют? Из увиденного надо полагать, что охраняют все-таки его, а вот от чего… На всякий случай Виктор решил до уяснения ситуации воздержаться от каких-то выходов за пределы объекта. В голову полезло сравнение с резиденциями кибернетов из книги программиста Солженицына; правда, территория роскошного парка не напоминала, а сам Виктор чувствовал себя здесь не как великий кормчий, а скорее как сканируемый жесткий диск.
У Николая Савельевича он узнал, что куцые автоматы в рыжем пластмассовом корпусе, которыми был вооружен персонал, тоже системы Коробова, но выпускаются только для осназа. Николай Савельевич с удовольствием показал, как обращаться с этим оружием, собирать и разбирать его, и даже позволил немного пострелять на окраине объекта, где, как оказалось, оборудовано небольшое стрельбище. Автомат был довольно легким, хотя на первый взгляд показался Виктору не совсем удобным, как АК, в основном из-за того, что левой рукой его приходилось держать за ложе между пистолетной рукояткой и плечом, а переводчик огня он по привычке искал слева. Однако неожиданно для самого себя первую же очередь он выпустил точно в мишень.
— Машинка что надо, только привыкнуть к ней, — разъяснил Савельевич. — По весу и длине как пистолет-пулемет, зато патрон какой! Забор кирпичный для него что фанерка. С ним и с правой руки огонь ведешь, и с левой — гильзы вперед выбрасывает. Под одеждой спрятать, в чемоданчике — запросто. Мечта чикагских гангстеров, банки с ним грабить, инкассаторов, из конкурентов кого укоцать — это там бы запросто развернулись. Все эти американские «галы», рейховские «беретты», «скорпион» хваленый — чудо-оружие это против нашего что квелая морковка против дрына. Одно только — двери и окна им вышибать плохо: пластмасса раскалывается.
В ответ Виктор научил Савельевича песням «Ваше благородие, госпожа удача» и «Я тебе напишу после схватки», пояснив, что обе песни из советских фильмов и одну из них исполняет герой, помогающий красноармейцу Сухову, а другую — агент ЧК в стане белогвардейцев. Песни и сюжеты обоих фильмов Савельевичу понравились, хотя «Таинственного монаха» он счел красивой байкой. Ему виднее.
Проснувшись в среду, Виктор уже чувствовал себя на новом месте уверенно. Как будто в командировке в гостинице или вообще в доме отдыха или санатории. Зарядку, что ли, сделать, потом в душ… Он щелкнул ручкой «Нокии» с русской надписью «Вкл. — тембр».
— …А теперь послушайте новую шуточную песню, которую два месяца назад написали молодой руководитель синергического джаз-бэнда «Первый шаг» Юрий Саульский и поэт-песенник Михаил Танич. К сожалению, отдельные деятели культуры отнеслись к их работе предвзято, и оригинальное произведение в недавно появившемся стиле «The Twist» могло не дойти до слушателей. Находились даже перестраховщики, предлагавшие композитору взять другого автора текста, с более правильной, по их мнению, биографией[11]. Помогла принципиальная позиция ответработников из МГК ВЛКСМ, прямо заявивших, что пока песню гоняют по бюрократическим инстанциям, ее уже поют в народе. И сейчас вы услышите этот наш настоящий советский твист в исполнении вокального квартета «Айсберг».
Весело рванули зажигательный темп тромбоны и ударник вместе с фортепьяно, и пара чистых и звонких, как весенняя капель, женских голосов затянула «Жил да был черный кот за углом…».
«Да это же квартет «Аккорд»! — осенило Виктора. — Они еще одну из любимых песен нашей группы из фильма пели — «Я был рожден в трущобах городских…». Ну да, они. Это что же, я помог настоящим авторам?
А кстати, надо как-то хит из «Генералов» протолкнуть. Только кому? Может, Утесову? Или Глебу Романову? На испанском? Не, на испанском не надо, это же понадобится на нем слова вспомнить. А может, вообще подвигнуть Одесскую киностудию на постановку идеологически правильных «Капитанов песка»?»
Тем временем «Черного кота» сменила «Моя родная сторона», кстати, тоже в веселенькой джазовой обработке. Виктор помахал руками и ногами и побежал в душ.
Дальше день шел по накатанной дороге. Специалисты расспрашивали, записывали и эрили. Ковальчук приезжал с утра и уезжал вечером. В обеденный перерыв Виктор пригласил его отобедать в его комнате, на что тот согласился. Для затравки Виктор спросил, какие нужно для приема на работу экспертом оформлять бумаги — ну заявление, анкету и прочее.
— А ничего не надо, — сказал Ковальчук. — Документы вам завтра принесут.
— Однако у вас просто волком выгрызли бюрократизм.
— А для чего в вашем случае, к примеру, писать анкету? Кто и как ее проверит?
Виктор не нашел, что ответить. Логика была железная.
— Как вы тут, нормально устроились? Ничего не нужно? Например, холодильный шкаф?
— Нет, спасибо. Сейчас не жарко, да и на кухне холодильник есть, если что, стюард принесет. Кстати, а почему здесь в персонале ни одной женщины?
Ковальчук призадумался:
— А для чего? Впрочем, если вам нужна сексуальная разрядка, мы можем доставить женщин, готовых к близости с вами в требуемое вам время, имеющих необходимую привлекательность, здоровье и опыт.
— Странно… У меня сложилось впечатление, что в вашей реальности очень моральный строй и очень много уделяется созданию и укреплению семьи. Если не секрет, это что, штатная агентура такая, или добровольцы, или для номенклатуры есть закрытые публичные дома?
— Нет, это несколько другое. Как вы понимаете, в обществе в обозримое время не могут быть полностью искоренены преступность, проституция и прочее. Их пока только можно уменьшить. Поэтому есть пока и определенное число женщин, склонных к проституции и не желающих менять образа жизни. Таких большей частью приходится или изолировать от общества, или находить более мягкие способы препятствовать им в этом занятии. Из этого контингента отбирают ограниченное количество кандидаток с наиболее подходящими данными, им предлагают амнистию за сотрудничество, специально подготавливают в плане способностей физического и психологического контакта, учат знанию языков и прочим необходимым навыкам и используют для получения информации у иностранцев двумя способами. Во-первых, среди иностранцев поддерживается слух, будто в СССР пока есть тайные валютные бордели и можно через какие-то связи, через сутенеров найти каких-то необыкновенных женщин легкого поведения. Второй путь — это маскировка под обычных советских женщин, прислугу, случайных знакомых, которых пытаются соблазнить иностранцы. В обоих случаях эти дамы хорошо подготовлены и очень эффективны.
— Случайно не от этого пошла вражеская пропаганда про похищения женщин на улицах для руководства страны?
— Именно. Это пущенная нами же дезинформация, чтобы скрыть встречи наших сотрудников с подобными агентами. Ведомство Геббельса за нее ухватилось и тиражирует, выполняя за нас нашу же задачу. Но вам таких женщин сюда не предлагали, потому что был сделан вывод, что вы не пользуетесь подобными услугами.
— И правильно. Я действительно не признаю продажной любви. Кстати, вы так подробно все рассказываете, словно уверены, что дальше этого дома это не уйдет.
— Хм… Вы зря так подумали. Наоборот, вас заинтересованы вернуть в ваше время при первой возможности, поэтому от вас и не делают тайны. Так что приятного вам аппетита!
…Обеденный разговор навел Виктора на три мысли.
Первая: почему бы не устроить оргию на халяву? Или хотя бы, не теряя морального облика, посмотреть на этих загадочных агентесс: действительно ли они так сногсшибательны по части женской привлекательности, что с ними можно выдать все что угодно? Просто попить кофе и расспросить. Подумав, Виктор все же счел это плохой идеей. Как-никак он представляет здесь один в своем лице Российскую Федерацию перед всем человечеством, а равно и будущее этого человечества, пусть даже вероятное и не слишком светлое.
