— Товарищ майор, вы насчет вопроса поняли?

— Да, Виктор Сергеевич. Мне передали. Отвечать, обдумав.

— Назовите дату смерти Сталина. Не спешите…

— Ответ готов. Можно говорить?

— Да.

— Тысяча девятьсот пятьдесят третий.

Виктор опустил автомат вниз стволом, поставил на предохранитель и аккуратно приставил к стене.

— Все, можно заходить. Вон там автомат, вот рожки.

Вошедший Ковальчук подобрал оружие и внимательно окинул Виктора взглядом.

— С вами все в порядке?

— Со мной — да, с остальными — не знаю. Комендант и начальник караула остались прикрывать, потом слышал падение двух тел.

— Давайте в машину, по дороге расскажете.

— А вы быстро поняли, в чем смысл вопроса, — заметил Виктор, когда они с майором уже спешили к «старту».

— Детский вопрос, — хмыкнул Ковальчук. — Сталин жив.

Фразу о том, что «Сталин жив», Виктор воспринял как один из местных стереотипов. Бога нет. Сталин жив. Так принято.

В машине оказалось приличное зимнее пальто его размера, роста и полноты, шарф и черная каракулевая шапка пирожком, все очень хорошо подходило к фигуре, лицу и сочеталось друг с другом. Так быстро все подобрали? Или комплект местной одежды был подобран для него заранее? Странно… Впрочем, странного за эти дни здесь было очень много, например, та же система его охраны — как-то не так он себе ее представлял для подобных случаев. И не то чтобы те, кто ее создавал, не знали, как ее делать; скорее, они плохо представляли себе, от кого ее делать. Поэтому что-то было сделано с чрезмерным усердием, а что-то упустили или сознательно пренебрегли. То ли предполагалось, что на объект нагрянут какие-то необычные иностранные спецслужбы, то ли вообще что-то необычное в духе тех же «Секретных материалов». Инопланетян они ждали, что ли? Хотя, с другой стороны, а кто сказал, что нагрянули не инопланетяне?

«Старт» урчал двигателем, продвигаясь по извилистой дороге. Виктор старался как можно подробнее поведать Ковальчуку все, что он успел узнать об этом странном нашествии. Запищала рация; сидевший впереди сотрудник передал трубку майору.

— База-двенадцатая слушает. Заявку принял. Сколько разбили банок при перевозке? Записываю. Нет, капусту не отпускать. Дождитесь машины семьдесят два восемнадцать БРБ из промкооперации и грузчиков. Торгуйтесь с заготовителями о цене поставок. Бакалейный ларек опечатайте для ревизии, гири сдайте на склад, только чтобы без антисанитарии. Конец связи.

«Кодом пашет, — подумал Виктор. — Что-то примитивно для пятьдесят восьмого. Скремблер бы им. Наивно как-то про капусту. Впрочем… Если у них тут мобилами торгуют, то и на овощебазах может быть ведомственная радиосвязь. На железной-то дороге она уже есть!»

— Похоже, что наших гостей армейские подразделения блокировали на краю леса, — пояснил Ковальчук. — Как вы и говорили, двое, пытаются отстреливаться из снайперской винтовки и пулемета, видимо, захватили на чердаке. Среди солдат трое легко ранены. Армейцы их брать не будут, уговаривают через мегафон сдаться, сейчас высадят нашу спецгруппу — она займется. С этими феноменами есть о чем побеседовать в другом месте…

Машина скрипнула тормозами. На дороге наискось, загораживая весь путь, торчал знакомый Виктору крокодилистый транспортер. Сквозь все еще доносившийся из лаборатории вой сирены было слышно, как кто-то распекает водителя, — как понял Виктор из виртуозного сочетания слов, за заглохший двигатель. Элементы бардака в отдельно взятых частях, надо полагать, еще имели место.

Ковальчук с Виктором вышли из машины. Виктор внезапно узнал в окружающей среде то самое место, где совсем недавно он тормозил полуторку.

— А если через третий ход? — спросил он. — Тут недалеко.

— Нельзя. Неизвестно, что там гости использовали. Могли заминировать, применить отравляющие вещества, бактерии. База блокирована, туда только войдут для эвакуации раненых. Я предупредил, чтобы работали в химзащите. Так что, если все нормально, то, надеюсь, вашу верхнюю одежду вам вернут через пару-тройку дней. В этой нормально?

— Просто отлично. Как будто специально на меня шили.

Сзади по дороге подъехал армейский джип, внешне похожий на послевоенный «газик», но покрупнее, размером этак примерно с ленд-лизовский «додж», с колесами под стать небольшому грузовику. Хоть пушку на нем тягай, только, наверное, бензина много жрет. Задняя дверца приоткрылась, и оттуда показался плотный военный с жесткими чертами лица, в папахе, с погонами, на которых были два просвета и две звездочки. Интересно, в каком году здесь погоны обратно ввели?

— В чем дело? Почему гражданские машины в зоне операции?

— Подполковник Сумков? Я майор Ковальчук, министерство госбезопасности. Оперативно ваши орлы сработали, сразу блокировали район.

Тут Виктор убедился, что в данной реальности звания МГБ формально или неформально считаются выше армейских даже при отсутствии погон. Подполковник сразу позиционировал себя как по званию равный Ковальчуку или даже чуть ниже.

— Так против лома нет приема! Только услышали сирену и сигнальные ракеты увидели — сразу по тревоге поднялись. Тут вон у нас еще в этом году много китайцев служить прислали, они парни крепкие, неприхотливые. Правда, вот на новой технике их обучать трудно. Какое у них образование-то при японцах было?

Сирена в лесу смолкла, но тут же сзади по дороге послышался треск гоночного мотоцикла. Из-за поворота дороги вылетел мотоциклист без шлема; оглушительно вереща форсированным движком, оставляя за собой след сизого дыма и взметая задним колесом бурун спрессованного снега, он лихо проскочил мимо джипа по краю обочины дороги, тормознул с разворотом, зарывшись в облаке взметенной снежной пыли, так что чуть не лег набок, и остановился возле их «старта». И тут только Виктор узнал, что это Зина.

Зина сидела верхом на мотоцикле для ледовых гонок, с шипованными колесами, без фары, но с высоким мощным хромированным рулем, иметь который почел бы за честь любой байкер. Стальной конь был далек от форм дамских велосипедов, поэтому Зинино пальто было до половины снизу расстегнуто, а узкое платье завернулось кверху, обнажая бедра так, что были видны подвязки чулок. Платок на голове сполз назад, и волосы растрепаны ветром. Одним словом — амазонка двадцатого века. За спиной у нее болталась объемистая зеленая сумка с красным крестом, а на боку — еще одна сумка, поменьше, противогазная.

— Живой? — крикнула она Виктору.

— Гражданка! Кто вас провел через оцепление? — рявкнул Сумков.

— Мотоцикл, товарищ полковник!

— Кто?.. Да вы в своем уме, гражданка?

— Товарищ Нелинова — наш эксперт, — заметил Ковальчук.

— Что же вы, товарищ эксперт? Вас же подстрелить могли!

— Осназ бы подстрелил, товарищ полковник, — заметила Зина, слезая с мотоцикла, — а срочники — не успеют. Я врач, и мое место рядом с ранеными.

Подполковник, видимо, очень уважал врачей и поэтому ничего не ответил. В «старте» вновь запищала рация, и из машины донеслось: «Грузчики вызывают базу-двенадцать!» Ковальчук пошел к трубке.

— Не холодно? — спросил Виктор у подошедшей Зины.

— Жарко… Я, как увидела ракеты, медикаменты, пакеты в сумку — и до техшколы ВСО, она у нас рядом. Товарищ майор, — обратилась она к закончившему разговор Ковальчуку, — разрешите следовать на объект для оказания помощи? У меня есть противогаз.

— Следовать на объект не разрешаю, — сухо ответил Ковальчук. — На данный момент на объекте обнаружен весь личный состав подразделения… к сожалению, без признаков жизни. Легкораненым солдатам из оцепления оказана первая помощь, и они уже эвакуированы вертолетом.

— Как… все?.. — Зина как-то растерянно посмотрела на него.

— Да. Плюс водитель и трое ученых, которых он вез для опроса на машине, которой они и воспользовались.

Зина медленно повернулась к Виктору.

— Послушайте… — как-то глухо начала она. — Послушайте, да скажите же вы им наконец! Скажите!