— Перстень — это версия на случай провала, — пояснил Ковальчук. — Независимо от того, поверит Альтеншлоссер в нее до конца или нет, он должен был сперва попытаться использовать ее для давления на вас, а значит, какое-то время поддерживать и гарантировать жизнь Наташе. Главный объект для него — вы, поэтому выгодная ложь для него была важнее. Потом ему подкинули дезинформацию о нападении, чтобы он попытался вас вывезти, а зная его характер, можно было ждать, что он будет действовать дерзко, авантюрно, а от нас ждать расчетливости. Основная задача Наташи — сохранить ваши часы.

— Часы? Это китайская сборка повлияла на фюрера?

— В часах на вашей руке ничего китайского нет.

— Ты же сам подсказал тогда, — улыбнулась Зина. — Забыл уже? «Никогда не снимайте этих часов…»

— Вам же было обидно за державу из-за наших «жучков». Вот мы и постарались исправиться и сделали копию вашего «Ориента» с передатчиком. Там внутри одна из первых советских микросхем. Уникальная, нигде в мире пока такой нет. Благодаря часам мы и узнали, когда вас повезут. Дитрих, разумеется, предусматривал, что на вас могут быть радиомикрофоны, тем более что вы отказались оставлять свою одежду где-либо, кроме как у себя на виду. Службам имперской безопасности потребовалось найти женщину с приличной репутацией, которая нашла бы возможность сблизиться с вами, чтобы просканировать одежду и личные вещи электронным устройством, замаскированным под карманный приемник. Вы его видели.

«Видите, он даже на ваш браслет от часов реагирует…»

— Миром будут править не физики, а психологи.

— Я не могла сделать так, чтобы прибор не среагировал, — пояснила Наташа, — но сумела объяснить ее так, чтобы ее приняли за ошибку. В прибор встроен микрофон, он передавал мои комментарии. Но вы не волнуйтесь, он включается только на момент сканирования.

— А почему бы им просто не усыпить и не обыскать меня?

— Они боялись это делать до встречи. Предполагали, что, заподозрив неладное, вы поведете себя по-другому и это сорвет все планы.

Дорога в этом месте сделала резкий зигзаг, и Виктор сначала чуть не свалился в объятия Наташи, а потом Зины.

«Ну ладно. Главное, чтобы они не ссорились и друг к другу меня не ревновали… Черт, самое время сейчас думать о всяких глупостях».

— Все-таки знаете, у меня такое впечатление, что я сплю.

— Почему?

— А как вы так легко здесь очутились и почему за вами не гонятся? И зачем надо было брать сюда Зину? Она же не профессиональный агент!

— В группе нужен был человек, которого бы вы лично знали и которому доверяли. Мало ли как вам прополощут мозги в имперской безопасности.

— А имперской безопасности кто мозги прополоскал, что нас не ловят?

— Ну это фокус, которого второй раз повторить уже не удастся. В рейхе сделали ставку на оснащение силовых структур техникой информации и связи. Благодаря мощной сети видеотелефонов полиция легко может связаться с центральным банком данных и проверить личность, отпечатки пальцев и так далее любого человека, любой машины. Но, строя свою систему, они слишком передоверились технике, тому, что в нее закладывают, тому, что она ее передает. Они сделали из нее культ, приписали безошибочность. У них человек на местах, тот же полицейский, стал подчиняться тому, что получает от машины, верить электронной бумажке, а не своим глазам. Их к этому приучили.

«…Если в пропуске написано, что вы — тибетец, то для всех вы тибетец…»

Виктор вспомнил, как отдавали им честь незнакомые полицейские, когда они ехали с Альтеншлоссером от границы к бывшему Ржешуву, как меняли сигнал светофоры. Да, в пятидесятых многие были убеждены, что машина может многое делать точнее человека, быстрее человека, она не обманет и не обманется, не ошибется, ее не подкупят… Какая наивность.

— Вы взломали центральный банк данных?

— Здесь это еще в новинку.

— Но наверняка же здесь есть какие-то администраторы, то есть особые программисты, которые наблюдают за работой системы, ее безопасностью…

— Сейчас пятьдесят восьмой год. Работа со счетной машиной считается уделом узкого круга высоких интеллектуалов, которые хорошо знают друг друга и каждый прыщик которых изучила под лупой имперская безопасность. Никому и в голову не приходит, что это можно сделать как у вас — не умея работать с машиной, просто запомнить и выполнить последовательность команд и действий, разработанных группой талантов где-то совсем в другой стране. Это же вы нам писали в своей докладной, что систему может взломать любая уборщица, если ей дать физический доступ к серверам?

— Ну… Образно. Но все равно же кто-то заметит, что что-то не так, что абсурд творится!

— Здесь слишком привыкли считать свой порядок идеальным. Человек четко выполняет свои обязанности, — если от него не требуют что-то замечать и докладывать, то даже если он что-то и считает глупостью, то это не его дело. В рейхе незапланированная инициатива наказуема.

— Альтеншлоссер сказал, что сейчас они пытаются работать по-другому, гибко, — упавшим голосом произнес Виктор.

— Я уже в курсе. Будем надеяться, что они далеко не зашли…

Минут через двадцать стало ясно, что надежды не оправдались. Рация в машине, настроенная на полицейскую волну, взорвалась кучей указаний неведомым постам и группам. Виктор понял, что развлекалово в духе «Бей первым, Фредди!» кончилось. Ему и Наташе выдали оружие; по иронии судьбы, ему досталась новая модель полицейского «вальтера» с глушителем, любимое оружие Джеймса Бонда, а Наташе — удобный, хоть и несколько тяжеловатый «зауэр» образца тридцать восьмого года.

— Тупо блокируют все дороги, начиная с ведущих на восток, — пояснил Ковальчук. — Поднимают вертолеты, части СС выдвигаются для развертывания оцеплений и прочесывания местности. Мы идем на северо-запад, в сторону побережья, значит, какое-то время еще у нас есть. Попробуем успеть добраться до штолен, там спрячем машины и будем действовать по другому варианту.

…Им пришлось остановиться, не доезжая до небольшого городка. Впереди выстроилась аккуратная колонна машин, ожидающих проверки. Откуда-то издали доносились сирены.

Дождь перестал, и о нем напоминала только намокшая у ворота одежда. Тучи расходились, в просветах появилось голубое небо. Легкий ветерок качал ветви деревьев у шоссе.

— Открутим коляску, я возьму его и попытаюсь прорваться до штолен, — предложила Зина.

— Подстрелят.

— Не успеют.

— Здесь Германия. Здесь в оцеплении сначала стреляют, потом думают.

Они замолчали.

— Долго стоять здесь нельзя. Прилетят вертолеты.

Над головой что-то оглушительно зашумело, и прямо над ними, казалось, чуть не задевая верхушки деревьев, мелькнуло серебристое дюралевое брюхо с крыльями, судя по размеру — что-то из флота гражданской авиации региональных линий. Шасси было выпущено.

— А давайте угоним самолет, — предложил Виктор.

Ковальчук удивленно посмотрел на него.

— Он идет на посадку, здесь рядом аэродром. Захватим самолет с пассажирами, потребуем лететь в Англию. Как в наше время.

— Собьют.

— С пассажирами?

— Могут и с пассажирами. Хотя… Назад, до поворота и налево!

«БМВ» взревел двигателем.

«Все лучше, чем так ждать…»

Усилить охрану гражданских аэродромов имперская безопасность явно не догадалась. «БМВ-полицай» легко снес аккуратненькие красные деревянные воротца возле служебной будки на въезде, пожилой охранник в круглых очках схватился не за оружие, а за телефон. Мотоцикл тоже спокойно проехал по поваленным воротцам. Отныне этот мир узнает не только компьютерную преступность, но и угоны воздушных судов.

Аэродром был небольшим, но тем не менее на нем уже пролегла аккуратно выложенная шестиугольными плитами бетонная взлетная полоса — надо полагать, оборудовали на случай войны. Подходящих самолетов на летном поле Виктор заметил три; всякой мелочи вроде сельскохозяйственных «шторьхов» и сине-белых короткокрылых бипланов с раздвоенным оперением для местных полетов он не считал. Возле серого двухэтажного здания аэропорта, казавшегося на открытом поле приземистым, стоял четырехмоторный тупоносый поршневой высокоплан незнакомой Виктору марки, по виду смахивающий на Ан-24, только размерами поменьше; примерно этак с Ил-14 как раз будет. По трапу не спеша подымались пассажиры, посадка заканчивалась. «БМВ-полицай» врубил сирену и рванул туда.