— Додсонъ и Фоггь! — повторилъ м-ръ Топманъ.

— Безсовѣстные крючки! — продолжалъ м-ръ Пикквикъ. — Это ихъ затѣи, иначе быть не можетъ. М-съ Бардль къ этому неспособна, я въ этомъ увѣренъ. Сердце y нея мягкое, робкое. Смѣшно, право смѣшно!

— Ну, конечно, вы можете лучше всѣхъ судить о сердцѣ м-съ Бардль, — проговорилъ старикъ Уардль съ насмѣшливой улыбкой. — Нѣтъ, почтеннѣйшій, я готовъ присягнуть, что Додсонъ и Фоггъ получше нась съ вами знаютъ женскія сердца.

— Чего-жъ они хотятъ отъ меня? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Повыцарапать денегъ изъ вашего кармана — вотъ и все тутъ, — сказалъ м-ръ Уардль.

— Удивительная наглость! И кто слышалъ когда, чтобы я говорилъ съ нею иначе, какъ обыкновенно говоритъ жилецъ со своей хозяйкой? — продолжалъ м-ръ Пикквикъ. — Кто когда-либо видѣлъ меня съ нею? Даже мои друзья, почтенные члены моего клуба…

— Одинъ разъ, впрочемъ… — замѣтилъ м-ръ Топманъ.

М-ръ Пикквикъ измѣнился въ лицѣ.

— Ну, тутъ должна быть закорючка, — сказалъ старикъ Уардль. — Посмотримъ, что такое.

М-ръ Топманъ устремилъ робкій взглядъ на президента.

— Подозрительнаго, однакожъ, тутъ ничего не могло быть, — сказалъ м-ръ Топманъ, — только вотъ видите… право, я не знаю, какъ это случилось! Представьте, однакожъ, мы видѣли м-съ Бардль въ объятіяхъ м-ра Пикквика.

— Силы небесныя! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, пораженный внезапнымъ воспоминаніемъ. — Какое страшное стеченіе обстоятельствъ! Такъ точно: она лежала на моихъ рукахъ!

— И почтенный другъ нашъ старался нѣжнымъ голосомъ смягчить ея горе, — сказалъ м-ръ Винкель съ лукавой усмѣшкой.

— Правда, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — отпереться не могу.

— Ну, братъ Пикквикъ, попался, любезнѣйшій! — подхватилъ старикъ Уардль. — Дѣло принимаетъ серьезный оборотъ. Ахъ ты, старый ловеласъ!

И онъ залился самымъ добродушнымъ смѣхомъ, отъ котораго чуть не задрожали стекла буфета.

— Страшное стеченіе обстоятельствъ, — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, облокачиваясь подбородкомъ на свои руки. — Винкель, Топманъ, прошу извинить меня за выходки, обращенныя мною противъ васъ. Беру назадъ всѣ свои слова. Что дѣлать? Всѣ мы — несчастныя жертвы обстоятельствъ. Такова судьба!

Закрывъ руками свое лицо, м-ръ Пикквикъ погрузился въ глубокую думу. Старикъ Уардль наблюдалъ ужимки и косвенные взгляды пикквикистовъ.

— Надобно, однакожъ, привести въ извѣстность это гнусное дѣло, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, поднимая голову и ударивъ кулакомъ но столу. — Я долженъ увидѣться съ этимъ Додсономъ и Фоггомъ. Ѣду завтра въ Лондонъ.

— Не завтра, почтенный, — сказалъ старикъ Уардль, — ты слишкомъ хромъ для ѣзды на почтовыхъ.

— Ну, такъ послѣзавтра.

— A послѣзавтра — первое сентября, и мы отправляемся на охоту въ помѣстье сэра Джоффри Маннинга. Ты, по крайней мѣрѣ, долженъ принять участіе въ нашемъ завтракѣ.

— Въ такомъ случаѣ поѣздка въ Лондонъ отлагается на два дня, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. На третій будетъ четвергъ. — Самуэль!

— Что прикажете?

— Возьмите два мѣста въ дилижансѣ на утро четверга — для себя и для меня.

— Слушаю, сэръ.

Проговоривъ это, м-ръ Уэллеръ выступилъ на улицу медленнымъ шагомъ, запустивъ руки въ карманы и устремивъ глаза въ землю.

— Вѣдь вотъ оно, подумаешь, не было печали, да черти накачали, — говорилъ м-ръ Уэллеръ, отправившійся исполнять порученіе своего господина. — Неужто въ самомъ дѣлѣ водились y него шашни съ этой пучеглазой вдовой?… Странные люди: всегда съ ними какая-нибудь исторія! Впрочемъ, быть не можетъ: онъ къ этому неспособенъ.

И, продолжая философствовать въ этомъ духѣ, м-ръ Самуэль Уэллеръ пришелъ, наконецъ, въ контору дилижансовъ.

Не думая и не гадая объ ужасныхъ приготовленіяхъ, которыя дѣлалъ безпокойный человѣкъ на первое сентября, беззаботныя птички весело встрѣтили этотъ день и привѣтствовали общимъ хоромъ тихое утро, озаренное яркими лучами солнца. Молодыя куропатки извивались и порхали между колосьями сжатой нивы, предаваясь всѣмъ утѣхамъ, свойственнымъ юнымъ лѣтамъ, между тѣмъ какъ старые друзья ихъ, бросая философскій взглядъ на проказы юныхъ птенцовъ, спокойно сидѣли на своихъ мѣстахъ, согрѣвая свою кровь подъ вліяніемъ живительныхъ лучей. Спокойные настоящимъ, невинные птенцы отнюдь не предчувствовали ужасной судьбы, уже тяготѣйшей надъ ихъ головами. Счастливое невѣдѣніе! Не часто ли и мы… мы, которые… но это вздоръ: обратимся къ дѣлу.

На простомъ языкѣ это значитъ, что наступило превосходное рѣдкое утро, такъ что никто не могъ подумать, что уже совсѣмъ пролетѣло англійское лѣто. Заборы, поля, деревья, долины представляли очарованному глазу разнообразные переливы глубокой, роскошной зелени: ни одинъ листокъ не пожелтѣлъ, не упалъ на мягкую землю, и не было нигдѣ ни малѣйшихъ признаковъ осеннихъ опустошеній. Солнце горѣло ярко на безоблачномъ небѣ; воздухъ наполнялся пѣніемъ птицъ и жужжаніемъ насѣкомыхъ; сады, луга и огороды еще пестрѣли миріадами цвѣтовъ, омытыхъ теперь серебристою росою. Вездѣ и на всемъ глубокіе слѣды прекраснаго лѣта, полнаго роскошной жизни.

Таково было утро, когда открытая коляска подкатила къ воротамъ огороженнаго поля, гдѣ стояли высокій дюжій лѣсничій и оборванный мальчишка въ кожаныхъ штанахъ. Въ коляскѣ сидѣли пикквикисты, — за исключеніемъ м-ра Снодграса, который предпочелъ остаться дома, — м-ръ Уардль и м-ръ Трундель. Самуэль Уэллеръ вмѣстѣ съ кучеромъ засѣдалъ на козлахъ.

Лѣсничій и мальчишка, сопровождаемые парою лягавыхъ, держали на своихъ плечахъ кожаные мѣшки огромнаго размѣра.

— Неужели, — шепнулъ м-ръ Винкель на ухо старику Уардлю, — неужели они думаютъ, что мы наполнимъ до верха эти огромные мѣшки? Гдѣ взять столько дичиі

— Вотъ забавный вопросъ! — воскликнулъ старикъ Уардль. — Дичи пропасть въ этихъ мѣстахъ, была бы охота стрѣлять. Вы наполните одинъ мѣшокъ, a я другой, и если не хватитъ мѣста, можно, пожалуй, помѣстить цѣлую дюжину въ карманѣ нашихъ охотничьихъ сюртуковъ.

М-ръ Винкель, выходя изъ коляски, не счелъ нужнымъ представить особыхъ замѣчаній на этотъ отвѣтъ; но онъ думалъ про себя: — "Если эти ребята будутъ ждать на открытомъ воздухѣ, пока я наполню одинъ изъ этихъ мѣшковъ, имъ придется, безъ всякаго сомнѣнія, нажить такую лихорадку, отъ которой не вылѣчитъ ихъ ни одинъ докторъ въ мірѣ.

— Цссъ, «Юнона», цссъ, "Старая-Дѣвчонка"; лежать, «Дафна», лежать, — говорилъ м-ръ Уардль, лаская лягавыхъ собакъ. — Сэръ Джоффри еще въ Шотландіи, Мартынъ?

Высокій лѣсничій далъ утвердительный отвѣтъ и взглянулъ съ нѣкоторымъ недоумѣніемъ на м-ра Винкеля, державшаго свое ружье такимъ образомъ, какъ будто оно само собою должно было выстрѣлить изъ его кармана. М-ръ Топманъ между тѣмъ съ видимымъ опасеніемъ смотрѣлъ на курокъ, какъ будто не совсѣмъ понимая, къ чему служитъ эта вещица.

— Мои пріятели, Мартынъ, еще не совсѣмъ навострились въ занятіяхъ этого рода, — сказалъ м-ръ Уардль, замѣтивъ недоумѣніе лѣсничаго. — Вѣкъ живи, вѣкъ учись, — говоритъ пословица: немножко практики и — они сдѣлаются чудесными стрѣлками. Впрочемъ, пріятель мой Винкель уже имѣетъ нѣкоторый навыкъ.

М-ръ Винкель улыбнулся при этомъ комплиментѣ и скромно потупилъ глаза, причемъ его ружье приняло такое мистическое положеніе, что, будь оно заряжено, — м-ръ Винкель непремѣнно палъ бы мертвый на зеленую траву.

— Вы, однакожъ, не извольте держать этакъ свое ружьецо, если будетъ въ немъ зарядъ, — сказалъ высокій лѣсничій довольно грубымъ тономъ, — не то, сэръ, долго ли до грѣха: вы какъ разъ подстрѣлите кого-нибудь изъ насъ.

Покорный этому наставленій, м-ръ Винкель, перемѣняя позу, дотронулся весьма неловко до головы м-ра Уэллера.

— Эге! — сказалъ Самуэль, подымая свалившуюся шляпу и потирая свой високъ, — если этакъ все пойдетъ y васъ, м-ръ Винкель, вы съ одного выстрѣла наполните пустой мѣшокъ, да еще останется малая толика для кармановъ.

Здѣсь мальчишка въ кожаныхъ штанахъ залился неумолкаемымъ смѣхомъ, стараясь между тѣмъ смотрѣть на какой-то посторонній предметъ, пробудившій будто бы его нескромную веселость. М-ръ Винкель величественно нахмурилъ брови.