— Ну, Самъ, каково идутъ дѣла? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, когда исправный слуга переступилъ черезъ порогъ его спальни. — Суматоха, я полагаю, страшная, а?
— Да, сэръ, все, что называется, кипитъ, горитъ и юрлитъ, какъ, бывало, говаривала моя бабушка, когда переваривалась въ печи ея похлебка съ. крапивой и петрушкой. — Въ гостиницѣ "Сизаго медвѣдя" уже давно кричатъ во все горло.
— Это показываетъ, любезный, ихъ усердную привязанность къ общему дѣлу — не такъ ли?
— Да какъ же иначе, сэръ?
— Горячо работаютъ, Самъ?
— Кипяткомъ, сэръ. Въ жизнь не видывалъ такого пьянства и обжорства: дивиться надо, какъ никто изъ нихъ не лопнетъ.
— Здѣшнее джентри, стало быть, очень щедро?
— И сказать нельзя.
— Какой свѣжій и бодрый народъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, выглядывая изъ окна.
— Правда ваша, сэръ, народъ удивительно свѣжій, — отвѣчалъ Самъ, — я и два буфетчика изъ гостиницы «Павлинъ» только-что откачали сегодня десятка три «Желтыхъ» молодцовъ, что перепились вчера послѣ ужина.
— Какъ откачали! — вскричалъ м-ръ Пикквикъ.
— Да такъ, сэръ, очень просто: они повалились, гдѣ кто попалъ, и, повидимому, никакою пушкой нельзя было расшевелить ихъ. Вотъ мы съ буфетчиками и вытащили ихъ всѣхъ, одного за другимъ, на вольный воздухъ, вытащили да и поставили подъ насосъ, поставили да и ну откачивать. Откачали, сэръ: на каждую голову, я полагаю, пришлось ушата по четыре. За то теперь всѣ — молодецъ къ молодцу: свѣжи, сэръ, здоровы и готовы лѣзть на стѣну за м-ра Фицкина, который ужъ цѣлую недѣлю кормитъ ихъ и поитъ на свой счетъ.
— Можетъ ли это быть?
— Очень можетъ. Да гдѣ же вы изволили родиться, сэръ, если не понимаете этихъ вещей? Бываютъ здѣсь продѣлки почище этой.
— Почище?
— Именно такъ. Вотъ хоть, примѣромъ сказать, вечеромъ третьяго дня, наканунѣ послѣднихъ выборовъ «Желтые» смастерили отличную штуку: они подкупили буфетчицу "Сизаго медвѣдя" запустить, что называется, к_о_к_у с_ъ с_о_к_о_м_ъ въ пуншевые стаканы четырнадцати избирателей, которымъ слѣдовало подавать голоса въ пользу м-ра Сломки.
— Что это значитъ — кока съ сокомъ?
— Попросту сказать: сонный порошокъ, подсыпанный въ коньякъ. Напились они, голубчики, напились да и проспали больше сутокъ, a выборъ кончился безъ нихъ. Одного, правда, привезли для опыта въ городскую ратушу, да толка не вышло никакого: спалъ мертвецки, хотя и колотили его въ спину. Дѣлать нечего: отвезли его назадъ и положили въ постель. Четырнадцати голосовъ какъ не бывало! Это все дѣлаетъ, говорятъ, агентъ м-ра Фицкина: продувная бестія!
— Странно, очень странно, — проговорилъ вполголоса м-ръ Пикквикъ, обращаясь отчасти къ себѣ, отчасти къ Саму.
— Конечно, сэръ, странность тутъ имѣется въ нѣкоторомъ родѣ; да все же это, съ вашего позволенія, совсѣмъ не то, что случилось однажды съ моимъ отцомъ во время выборовъ въ этомъ же самомъ городѣ. Вотъ, сэръ, штука, такъ штука!
— Что такое? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Кажется, я уже имѣлъ честь докладывать вашей милости, что онъ служилъ въ кучерахъ, да и былъ онъ слишкомъ толстъ, чтобы заниматься какимъ-нибудь другимъ ремесломъ. Случилось однажды, привезъ онъ свою бричку въ этотъ самый городъ. Были выборы такъ же, какъ теперь, и одна изъ партій предложила ему привезти изъ Лондона джентльменовъ, обѣщавшихся подать свои голоса въ пользу избираемаго кандидата, И вотъ, сэръ, наканунѣ отъѣзда его вдругъ покорнѣйше просятъ въ комитетъ кандидата противной стороны для-ради, такъ сказать, нѣкоторыхъ объясненій по кучерской части. Приходитъ мой родитель, зеркала — уму помраченье; письменный столъ, разноцвѣтные огни, перья, чернила, груды бумагъ, дюжины двѣ джентльменовъ — присутствіе, сэръ, во всемъ разгарѣ,- "Здравствуйте, м-ръ Уэллеръ, здравствуйте! " говоритъ одинъ джентльменъ сановитой физіономіи, — "очень радъ васъ видѣть, сэръ; какъ поживаете, м-ръ Уэллеръ?" — Слава Богу, — говоритъ мой отецъ, — покорно васъ благодарю, сэръ; вы тоже, надѣюсь, совсѣмъ здоровы, покорно благодарю. — "Садитесь, м-ръ Уэллеръ, покорнѣйше прошу васъ, сэръ, садитесь". Сѣлъ мой отецъ рядомъ съ этимъ джентльменомъ, и минуты двѣ они пристально смотрѣли другъ на друга. — "Вы не помните меня, м-ръ Уэллеръ?" — говоритъ джентльменъ. — Нѣтъ, говоритъ, не могу припомнить вашей милости, — говоритъ мой отецъ. — "А я такъ васъ хорошо знаю, — говоритъ джентльменъ, — я знавалъ васъ еще мальчикомъ: какъ это могло статься, что вы меня не помните, м-ръ Уэллеръ?" — Нѣтъ, — говоритъ мой отецъ, — не помню, да и только. — "Это очень странно", — говоритъ джентльменъ. — Странно, — говоритъ мой отецъ. — "У васъ, должно быть, предурная память, м-ръ Уэллеръ", — говоритъ джентльменъ. — Предурная, — говоритъ мой отецъ. — "Я такъ и думалъ, — говоритъ джентльменъ: — не угодно ли стаканчикъ пунша, м-ръ Уэллеръ?" — Покорно благодарю, — говоритъ мой отецъ. — Вотъ они, сэръ, сидятъ да пьютъ, пьютъ да говорятъ насчетъ этихъ житейскихъ дѣлъ и обстоятельствъ по кучерской части. Послѣ третьяго стакана пунша память y моего родителя какъ будто просвѣтлѣла, и ему показалось, что онъ точно припоминаетъ черты незнакомаго джентльмена. Сдѣлали стаканъ гоголь-моголя, для возобновленія знакомства, и тутъ же добрый джентльменъ вручилъ ему банковый билетъ въ двадцать фунтовъ. — "Между этимъ городомъ и Лондономъ прескверная дорога, м-ръ Уэллеръ: какъ вы думаете, сэръ?" — говоритъ джентльменъ. — Тяжеленько, сэръ, нечего сказать, — говоритъ мой отецъ. — "Подлѣ канала особенно дорога никуда не годится", — говоритъ джентльменъ.- Ѣзда плохая, — говоритъ мой отецъ. — "Послушайте, м-ръ Уэллеръ, — говоритъ джентльменъ, — вы превосходный ѣздокъ, и мы знаемъ, что вы можете дѣлать съ вашими лошадьми все, что вамъ угодно. Такъ вотъ оно, видите ли, въ чемъ штука, м-ръ Уэллеръ: мы васъ очень любимъ и весьма уважаемъ ваши кучерскіе таланты. Завтра вамъ надобно будетъ привезти сюда нѣкоторыхъ джентльменовъ. Очень хорошо, м-ръ Уэллеръ: если случится какъ-нибудь, что лошадки ваши заартачатся, какъ скоро вы поѣдете мимо канала, бричка перевалится на бокъ, и джентльмены полетятъ въ каналъ, — разумѣется, безъ всякаго вреда для ихъ костей, — то мы… вы понимаете, м-ръ Уэллеръ, мы будемъ вамъ очень благодарны за такую ласку". — Господа, — говоритъ мой отецъ, вставая со стула и обращаясь ко всѣмъ джентльменамъ, — вы народъ очень добрый, и я васъ полюбилъ отъ всего сердца. Еще стаканчикъ пунша за ваше здоровье, и все y насъ покатится, какъ по маслу. — Допивъ стаканъ, родитель мой раскланялся, положилъ деньги въ карманъ и вышелъ изъ дверей. Такъ вотъ оно, сэръ, повѣрите ли, — продолжалъ Самуэль, бросая невыразимо безстыдный взглядъ на своего господина, — повѣрите ли, что въ тотъ самый день, какъ родитель мой ѣхалъ съ лондонскими джентльменами, его лошади вдругъ заартачились, понеслись, забушевали, бричка опрокинулась, и джентльмены всѣ до единаго попадали въ каналъ,
— Какъ же ихъ вытащили оттуда? — торопливо спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Дѣло темное, сэръ, — отвѣчалъ Самуэль, значительно понизивъ голосъ. — Одинъ пожилой джентльменъ, кажется, совсѣмъ пропалъ безъ вѣсти… то есть шляпу-то его нашли, это я знаю; но была ли въ шляпѣ голова, это осталось подъ спудомъ. Но всего удивительнѣе здѣсь то, что бричка моего родителя опрокинулась въ тотъ самый день и на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ и когда ей слѣдовало опрокинуться по предсказанію ласковаго джентльмена. Странная оказія!
— Очень странная, — повторилъ м-ръ Пикквикъ. — Однакожъ, вычистите поскорѣе мою шляпу: кажется, зовутъ меня завтракать.
Съ этими словами м-ръ Пикквикъ сошелъ въ гостиную, гдѣ уже вся почтенная компанія сидѣла за накрытымъ столомъ. Послѣ завтрака каждый изъ джентльменовъ поспѣшилъ украсить свою шляпу огромной синей кокардой, сдѣланной прелестными ручками самой м-съ Поттъ, и какъ м-ръ Винкель вызвался сопровождать эту леди на кровлю домовъ, ближайшихъ къ мѣсту будущаго торжества, то м-ръ Пикквикъ и м-ръ Поттъ должны были отправиться одни въ гостиницу "Сизаго медвѣдя", гдѣ уже давно засѣдалъ комитетъ м-ра Сломки. Одинъ почтенный членъ, съ лысиной на головѣ, говорилъ y одного изъ заднихъ оконъ рѣчь передъ шестью зѣвавшими мальчишками и одной дѣвчонкой, величая ихъ при каждой новой сентенціи титуломъ "итансвилльскихъ согражданъ"; мальчишки хлопали руками и кричали «ура» изо всѣхъ силъ.
