— Здравствуйте, Лоутонъ, — сказалъ м-ръ Перкеръ, затворяя дверь. — Что новаго? Не полученъ-ли какой-нибудь пакетъ съ послѣдней почтой?
— Нѣтъ, сэръ, — отвѣчалъ Лоутонъ, — вотъ этотъ человѣкъ присланъ къ вамъ отъ м-ра Пикквика, сэръ.
— Отъ Пикквика? — сказалъ адвокатъ, быстро поворачиваясь къ Іову. — Ну, въ чемъ-же дѣло?
— Додсонъ и Фогтъ арестовали м-съ Бардль за неустойку ея по судебнымъ издержкамъ, — отвѣчалъ Троттеръ. — Теперь она въ тюрьмѣ, сэръ.
— Право? — воскликнулъ м-ръ Перкеръ, опуская руки въ карманы и облокачиваясь на буфетъ.
— Точно такъ, сэръ, — подтвердилъ Іовъ. — Передъ начатіемъ этого процесса, Додсонъ и Фогтъ взяли съ нея собственноручную росписку, по которой она обязалась имъ выплатить за всѣ издержки немедленно послѣ приговора, произнесеннаго судомъ присяжныхъ. По этой роспискѣ она и сидитъ теперь въ тюрьмѣ.
— Вотъ какъ! Ну, признаюсь, — сказалъ Перкеръ, вынимая обѣ руки изъ кармановъ и энергически ударяя щиколками правой руки ладонь лѣвой, — съ такими умнѣйшими канальями мнѣ еще не приходилось имѣть дѣла.
— О, да, сэръ, это самые удивительные практиканты, какихъ только я зналъ! — замѣтилъ Лоутонъ.
— Удивительные! — подтвердилъ Перкеръ. — Передъ ними исчезаетъ всякая юридическая опытность и самое тонкое знаніе законовъ.
— Справедливо, сэръ, справедливо, — отвѣчалъ Лоутонъ.
Принципалъ и его подчиненный разсуждали еще нѣсколько минутъ о необыкновенной проницательности господъ Додсона и Фогга, при чемъ лица и глаза ихъ просіяли удивительнымъ блескомъ, какъ будто имъ удалось сдѣлать одно изъ самыхъ геніальныхъ открытій человѣческаго ума. Когда, наконецъ, мало-по-малу они оправились отъ своего изумленія, Іовъ Троттеръ сообщилъ остальныя подробности порученія, возложеннаго на него Самуэлемъ. Перкеръ задумчиво опустилъ голову и вынулъ изъ кармана часы.
— Завтра, ровно въ десять, я буду имѣть честь увидѣть м-ра Пикквика, — сказалъ адвокатъ. — Самуэль разсуждаетъ очень умно. Скажите ему это. — Не хотите-ли рюмку вина, Лоутонъ?
— Нѣтъ, сэръ, — покорно благодарю.
— То есть да, хотите вы сказать, — отвѣчалъ адвокатъ, поворачиваясь къ буфету за рюмками и графиномъ.
Лоутонъ не сдѣлалъ никакихъ возраженій, потому что въ отрицаніи его дѣйствительно подразумѣвался утвердительный отвѣтъ. Онъ только обратился къ м-ру Іову и спросилъ его довольно громкимъ шопотомъ: какъ онъ думаетъ: портретъ, висѣвшій надъ каминомъ, не представляетъ-ли удивительнаго сходства съ особой м-ра Перкера? На что Іовъ, какъ и слѣдуетъ, отвѣчалъ, что дѣйствительно представляетъ. Когда вино было налито, Лоутонъ выпилъ за здоровье м-съ Перкеръ и ея дѣтокъ; м-ръ Іовъ за здоровье Перкера. Затѣмъ они раскланялись и ушли, каждый въ свою сторону. Перкеръ воротился къ гостямъ, письмоводитель въ трактиръ «Сорока», Іовъ — на Ковентъ-Гарденской рынокъ провести ночь, гдѣ Богъ пошлетъ.
На другой день, въ десять часовъ утра, минута въ минуту, аккуратный адвокатъ постучался y дверей м-ра Пикквика, которыя и были, съ великою поспѣшностью, отворены Самуэлемъ.
— М-ръ Перкеръ, сэръ, — сказалъ Самуэль, докладывая о прибытіи гостя своему господину, который сидѣлъ y окна въ задумчивой позѣ. — Очень радъ, сэръ, что вы теперь случайно пожаловали къ намъ. Старшина желаетъ, кажется, переговорить съ вами, сэръ.
Перкеръ бросилъ на Самуэля многознаменательный взглядъ, давая знать, что онъ понимаетъ, какъ должно вести себя при настоящихъ обстоятельствахъ. Пикквикъ, разумѣется, не долженъ знать, что за нимъ, Перкеромъ, посылали. Затѣмъ м-ръ Перкеръ прошепталъ что-то на ухо Самуэлю.
— Неужели! Вы не шутите, сэръ? — сказалъ Самуэль, отступая назадъ въ припадкѣ величайшаго изумленія.
Перкеръ кивнулъ и улыбнулся.
М-ръ Самуэль Уэллеръ взглянулъ на адвоката, потомъ на м-ра Пикквика, потомъ на потолокъ, потомъ опять на Перкера; оскалилъ зубы, засмѣялся, захохоталъ и, наконецъ, схвативъ шляпу, опрометью бросился изъ комнаты безъ малѣйшихъ объясненій.
— Что это значитъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, бросая на Перкера изумленный взглядъ. — Что привело моего слугу въ такое загадочное состояніе?
— О, ничего, ничего, — отвѣчалъ Перкеръ. — Потрудитесь-ка пересѣсть сюда, сэръ, поближе къ столу. Мнѣ надобно переговорить съ вами о многомъ.
— Какія это y васъ бумаги? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, когда адвокатъ положилъ на столъ пачку документовъ, перевязанныхъ краснымъ снуркомъ.
— Бумаги по дѣлу вдовы Бардль и Пикквика, почтеннѣйшій, — отвѣчалъ м-ръ Перкеръ, развязывая узелъ зубами.
М-ръ Пикквикъ пододвинулъ стулъ, усѣлся и бросилъ весьма суровый взглядъ на своего юридическаго патрона.
— A вамъ не нравится это дѣло? — сказалъ адвокатъ, продолжая развязывать узелъ.
— Вы должны знать это, сэръ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.
— Очень жаль, — отвѣчалъ Перкеръ, — потому что о немъ-то собственно мы и должны разсуждать съ вами сегодня.
— Кажется, я просилъ васъ, Перкеръ, чтобы вы никогда не заводили со мной рѣчи объ этомъ процессѣ, перебилъ скороговоркой м-ръ Пикквикъ.
— Полноте, почтеннѣйшій, полноте, — отвѣчалъ адвокатъ, посматривая искоса на своего сердитаго кліента. — Рѣчь пойдетъ y насъ своимъ чередомъ: я затѣмъ и пришелъ къ вамъ. Угодно-ли вамъ выслушать, почтеннѣйшій, что я намѣренъ сказать? Если покамѣстъ не угодно, я могу подождать. Торопиться не къ чему. На всякій случай, я принесъ съ собой газету. Ваше время будетъ и моимъ. Располагайте мною.
Съ этими словами адвокатъ перебросилъ ногу на ногу, развернулъ газетный листокъ и сдѣлалъ видъ, будто углубился въ чтеніе какой-то статьи.
— Ну, ужъ такъ и быть, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, вздохнувъ изъ глубины души, — говорите, что y васъ на умѣ. Я готовъ слушать. Старая исторія, я полагаю?
— Не совсѣмъ, почтеннѣйшій, не совсѣмъ, — отвѣчалъ Перкеръ, свернувъ газету и укладывая ее въ свой карманъ. — Вдова Бардль, просительница, находится теперь въ этихъ самыхъ стѣнахъ, извѣстно-ли вамъ это, сэръ?
— Извѣстно.
— Очень хорошо. A знаете-ли вы, сэръ, по какому поводу и на какомъ законномъ основаніи заключили сюда вдову Бардль?
— Знаю. По крайней мѣрѣ, я слышалъ объ этомъ отъ Самуэля, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, съ притворной безпечностью.
— И Самуэль, смѣю сказать, представилъ вамъ вѣрнѣйшій отчетъ объ арестованіи вдовы. Теперь, почтеннѣйшій, позвольте предложить вамъ первый вопросъ: должна-ли эта женщина остаться здѣсь?
— Остаться здѣсь!
— Да, почтеннѣйшій, должна-ли она остаться здѣсь? — повторилъ Перкеръ, облокотившись на спинку стула и устремивъ пристальный взглядъ на своего кліента.
— Какъ вы можете объ этомъ меня спрашивать? — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Это зависитъ отъ Додсона и Фогга: вы знаете это очень хорошо.
— Я ничего не знаю, почтеннѣйшій, — возразилъ Перкеръ съ твердостью. — Только позвольте вамъ замѣтить, что это не зависитъ отъ Додсона и Фогга. Вы знаете людей, почтеннѣйшій, такъ же, какъ я ихъ знаю. Это зависитъ единственно, исключительно и рѣшительно отъ васъ, почтеннѣйшій.
— Отъ меня! — вскричалъ м-ръ Пикквикъ, дѣлая судорожное движеніе на своемъ стулѣ.
Адвокатъ произвелъ двойной стукъ по крышкѣ своей табакерки, открылъ ее, зацѣпилъ большую щепоть и, закрывая табакерку, опять энергически повторилъ:
— Отъ васъ, почтеннѣйшій.
М-ръ Пикквикъ остолбенѣлъ.
— Да, почтеннѣйшій, — продолжалъ Перкеръ, разнюхивая табакъ, — я говорю, что немедленное освобожденіе вдовы Бардль или постоянное ея заключеніе въ этой тюрьмѣ зависитъ отъ васъ, и только отъ васъ однихъ. Выслушайте меня внимательно, терпѣливо, безъ всякаго огорченія и досады, иначе вы только вспотѣете и надсадите свою грудь, нисколько не уяснивъ сущности этого дѣла. Итакъ, почтеннѣйшій, я говорю и утверждаю, что никто, кромѣ васъ, не можетъ освободить вдову Бардль изъ этого логовища нравственнаго уничиженія и нищеты, и вы только въ состояніи положить разумный конецъ этому процессу, вручивъ господамъ Додсону и Фоггу всѣ судебныя издержки какъ за себя самого, такъ и за вдову. Не горячитесь, почтеннѣйшій, прошу васъ объ этомъ всепокорнѣйше.
