Это было сигналомъ къ раскрытію завѣтныхъ сокровищъ буфета, гдѣ помѣщались блюда съ апельсинами и бисквитами, одна бутылка стараго портвейна и бутылка превосходнаго индійскаго хереса, за которую въ одномъ изъ лучшихъ погребовъ заплатили ровно полтора шиллинга. Всѣ эти сокровища предложены были, къ наслажденію публики, отъ имени жилицы м-съ Бардль, и о нихъ-то маленькій Томми ничего не хотѣлъ сказать любознательной м-съ Клоппинсъ. Послѣ этого предварительнаго угощенья со стороны м-съ Роджерсъ, общество благополучно усѣлось въ гомпстедскій омнибусъ, и черезъ два часа пріѣхало къ загороднымъ садамъ, гдѣ процвѣтала "Испанская гостиница". Здѣсь самый первый поступокъ м-ра Раддля едва не повергъ въ обморокъ его любезную супругу: онъ имѣлъ глупость заказать чаю на семь персонъ, считая за особую персону мастера Бардля, и это было очень опрометчиво, какъ единодушно согласились всѣ прекрасныя леди: маленькій Томми могъ бы, конечно, пить изъ одной чашки съ кѣмъ-нибудь, или пріотвѣдывать изъ всѣхъ чашекъ, когда въ комнатѣ не будетъ трактирнаго лакея. Это избавило бы отъ лишнихъ издержекъ, и чай былъ бы одинаково душистъ и крѣпокъ.
Но уже не было возможности поправить этой непростительной ошибки. Чайный подносъ явился съ семью блюдечками и чашками; бутерброды были равномѣрно приготовлены на столько же персонъ. М-съ Бардль, по единодушному желанію, заняла первое мѣсто за столомъ, по правую ея руку сѣла м-съ Роджерсъ, по лѣвую — м-съ Раддль. Когда такимъ образомъ, все пришло въ надлежащій порядокъ, игривая веселость одушевила всю компанію, и разговоръ полился быстрѣйшимъ потокомъ.
— Какъ пріятно дышать деревенскимъ воздухомъ! — замѣтила м-съ Роджерсъ, испустивъ глубокій вздохъ. — Мнѣ кажется, я бы согласилась остаться здѣсь на всю жизнь.
— О, не говорите этого, сударыня! — возразила м-съ Бардль съ нѣкоторой запальчивостью, находя, что, въ качествѣ домовой хозяйки, ей никакъ не слѣдуетъ поощрять такого образа мыслей. — Вы бы здѣсь не долго прожили, м-съ Роджерсъ, увѣряю васъ.
— Конечно, конечно, — подтвердила м-съ Клоппинсъ, — при вашей живости характера, никакъ нельзя ограничиться однообразными удовольствіями загородной жизни. И повѣрьте, м-съ Роджерсъ, деревня вамъ надоѣла бы въ какія-нибудь двѣ и ужъ много, три недѣли.
— На мой взглядъ, милостивыя государыни, — замѣтилъ м-ръ Раддль, окидывая взоромъ все маленькое общество, — деревня хороша собственно для одинокихъ особъ, которымъ нѣтъ надобности заботиться о комъ бы то ни было, и о которыхъ тоже не заботится ни одна душа въ мірѣ. Для такихъ особъ, обманутыхъ въ своихъ ожиданіяхъ, надеждахъ, мечтахъ, деревня, скажу я вамъ, настоящій кладъ.
Трудно было, на мѣстѣ несчастнаго джентльмена, придумать рѣчь, болѣе несообразную съ положеніемъ одной изъ присутствующихъ особъ. Само собою разумѣется, что м-съ Бардль залилась горькими слезами и потребовала, чтобъ ее немедленно вывели изъ-за стола. Мастеръ Бардль зарыдалъ навзрыдъ.
— И вотъ, сударыня, кто бы мотъ подумать, — завопила, м-съ Раддль, обращаясь къ жилицѣ своей пріятельницы, — кто бы могъ подумать, что несчастной женщинѣ суждено всю жизнь, съ глаза на глазъ, прозябать съ такимъ неотесаннымъ извергомъ, который, какъ видите, даже неспособенъ питать уваженіе къ ея полу.
— Право, душенька, я не имѣлъ никакого намѣренія, — сказалъ м-ръ Раддль, — я вѣдь это такъ.
— Что такъ? — взвизгнула м-съ Раддль съ выраженіемъ величайшаго презрѣнія. — Что такъ? Извольте идти вонъ, сударь! Не могу тебя видѣть, глупое животное!
— Не горячись пожалуйста, Мери-Анна, — сказала м-съ Клоппинсъ. — Ты рѣшительно не бережешь себя, моя милая. Уйдите, Раддль, сдѣлайте милость: вы не умѣете обращаться съ своей рѣдкой женой.
— Я совѣтовала-бы вамъ, сэръ, кушать чай гдѣ-нибудь подальше отъ насъ, въ другой комнатѣ,- сказала м-съ Роджерсъ, вынимая изъ ридикюля бутылочку со спиртомъ.
М-съ Сандерсъ, хлопотавшая все это время около бутербродовъ, — выразила такое-же мнѣніе, и м-ръ Раддль принужденъ былъ удалиться.
Съ его уходомъ, м-съ Бардль поспѣшила приподнять и заключить въ свои объятія возлюбленнаго сына, что произвело нѣкоторую суматоху за столомъ, такъ какъ мастеръ Бардль, барахтаясь въ материнскихъ объятіяхъ, зацѣпился сапогами за чайный подносъ и опрокинулъ нѣсколько чашекъ. Но извѣстно всему міру, что истерическіе припадки между дамами, несмотря на шумный и болѣзненный характеръ, оканчиваются весьма скоро и безъ всякихъ печальныхъ послѣдствій: м-съ Бардль, влѣпивъ два или три поцѣлуя своему сынку, почувствовала неимовѣрную отраду на своей душѣ, и, прихлебывая чай, не могла никакъ сообразить, отчего это ей вдругъ сдѣлалось такъ дурно.
Въ эту самую минуту послышался стукъ колесъ подъѣзжавшаго экипажа. Леди заглянула въ окно и увидѣла извощичью карету, остановившуюся передъ воротами сада.
— Гость да гость, хозяину радость, — сказала м-съ Сандерсъ.
— Какой-то джентльменъ, — сказала м-съ Раддль.
— Ахъ, да вѣдь это м-ръ Джаксонъ, тотъ молодой человѣкъ, что служитъ въ конторѣ господъ Додсона и Фогга! — вскричала м-съ Бардль. — Что бы это значило? Неужто м-ръ Пикквикъ рѣшился наконецъ заплатить неустойку?
— Вѣроятнѣе всего, онъ одумался и предлагаетъ вамъ руку, — сказала м-съ Клоппинсъ.
— Какой неповоротливый джентльменъ! — воскликнула м-съ Роджерсъ. — Чтобы ему поторопиться!
М-ръ Джаксонъ между тѣмъ, впродолженіе всѣхъ этихъ обсужденій и догадокъ, сообщалъ какія-то замѣчанія долговязому и неуклюжему парню въ черныхъ панталонахъ, который вышелъ изъ экипажа съ толстой ясеневою палкой въ рукѣ. Кончивъ эти переговоры, молодой человѣкъ снялъ шляпу и, разглаживая волосы, подошелъ къ тому мѣсту, гдѣ засѣдали прекрасныя леди.
— Что новаго? Что случилось, м-ръ Джаксонъ.
— Здравствуйте, милостивыя государыни. Прошу извинить, mesdames, если я васъ нѣсколько обезпокоилъ; но законъ, сударыня, законъ прежде всего.
Съ этими словами, м-ръ Джаксонъ улыбнулся, отвѣсилъ всей компаніи общій поклонъ и еще разъ пригладилъ свои волосы. М-съ Роджерсъ — замѣтила своей сосѣдкѣ, что это былъ прекраснѣйшій молодой человѣкъ.
— Я былъ сперва y васъ въ Гозуэлльской улицѣ,- началъ м-ръ Джаксонъ, — и когда мнѣ сказали, что вы здѣсь, я нанялъ карету и пріѣхалъ сюда. Наши дожидаются васъ въ Сити, м-ръ Бардль.
— Неужели! — воскликнула изумленная вдова, безпокойно подпрыгивая на своемъ стулѣ.
— Да-съ, — отвѣчалъ Джаксонъ, закусывая нижнюю губу. — Имъ надобно видѣть васъ сегодня, сію-же минуту: дѣло не терпитъ ни малѣйшей отсрочки. Додсонъ именно такъ выразился, и то же повторилъ Фоггъ. Я затѣмъ и нанялъ карету, чтобъ привести васъ съ собою.
— Какъ это странно! — воскликнула м-съ Бардль.
Всѣ подтвердили, что это дѣйствительно очень странно, и всѣ единодушно согласились, что дѣло по всей вѣроятности, заключаетъ въ себѣ необыкновенную важность, иначе Додсонъ и Фоггъ не прислали бы своего письмоводителя. Само собою разумѣется, что м-съ Бардль должна ѣхать немедленно въ Сити.
Въ этомъ необыкновенно поспѣшномъ требованіи двухъ знаменитыхъ юристовъ Лондона не было натурально ничего унизительнаго для м-съ Бардль, и она даже гордилась этимъ до нѣкоторой степени, воображая, что это обстоятельство естественнымъ образомъ возвыситъ ее въ глазахъ жилицы, нанимавшей y нея первый этажъ. На этомъ основаніи, м-съ Бардль испустила глубокій вздохъ, взглянула на потолокъ, на стѣны и, послѣ минутнаго колебанія, объявила окончательно, что ужъ, дѣлать нечего, она поѣдетъ, потому что, кажется, ей нельзя не ѣхать.
— Но не угодно-ли вамъ освѣжиться немножко послѣ этой поѣздки, м-ръ Джаксонъ? — спросила м-съ Бардель. — Рюмочку винца напримѣръ?
— Не знаю, право, времени-то терять нельзя, сударыня, — отвѣчалъ м-ръ Джаксонъ: — къ тому-же со мной здѣсь пріятель, — продолжалъ онъ, указывая на джентльмена съ ясеневою тростью.
— Ахъ, просите его сюда, сэръ, — сказала м-съ Бардль.
— Попросите къ намъ вашего пріятеля, — подтвердила м-съ Роджерсъ.
— Нѣтъ, покорно васъ благодарю, сударыни, это будетъ неудобно, — сказалъ м-ръ Джаксонъ. — Пріятель мой не привыкъ къ дамскому обществу и ужасно застѣнчивъ. A вотъ если вы прикажете буфетчику поднести ему хорошій стаканчикъ джину, такъ онъ, можетъ быть, не прольетъ его на землю. Не угодно-ли сдѣлать этотъ опытъ, м-съ Бардль?
