– Когда она заметила приближавшийся драккар, то вывесила на башне черный флаг и поспешила на берег. Там она улеглась на песок и велела служанкам плакать над ней, как над мертвой.

– Хм! – выгнул бровь Бьорн. – Определенно плохая идея.

Рика продолжала, не обращая внимания на его слова:

– Рагнар издали увидел черный флаг, бросился в море и поплыл к берегу, стремясь обогнать корабль. Шатаясь, выбрался из воды и увидел свою любовь вроде бы мертвую. Клич берсеркера сорвался с его уст. Он выхватил кинжал и, прежде чем кто-либо успел его остановить, вонзил его себе в сердце и упал замертво.

– Я так и знал, что испытывать этого мужчину было плохим делом, – кивнул Бьорн с самодовольной улыбкой.

Рика закатила глаза и покачала головой:

– Ты хочешь дослушать конец истории или нет?

– Да, пожалуйста.

– Сванхильда вскочила…

– Зная, что поступила неправильно, – уточнил Бьорн.

– Да, зная, что поступила дурно, – передразнила его интонацию Рика. – Но ничего нельзя было исправить. Рагнар уже умер… Тогда она вытащила кинжал из его груди, поцеловала любимого в холодные губы и вонзила кинжал в собственное сердце…

– Его губы еще не успели остыть, – уточнил Бьорн.

– Может, в следующий раз ты сам расскажешь эту историю?

– Нет, продолжай, пожалуйста. – Он откинулся назад, явно наслаждаясь ситуацией. – Прости, что перебил тебя.

– Она вытащила кинжал из груди мужа, поцеловала его в холодные губы, – повторила Рика, – и вонзила кинжал в собственное сердце.

– Да-а, нет ничего лучше парочки мертвых любовников, если хочешь повеселить человека, – с насмешкой покрутил головой Бьорн.

– Ты сам хотел услышать любовную историю, – напомнила она ему.

– Хотел. Спасибо тебе, Рика. Думаю, что теперь смогу заснуть. – Он в последний раз предложил ей глотнуть эля, а когда она помотала головой, осушил рог до дна. – Ты знаешь, в чем была истинная проблема Рагнара и Сванхильды?

– Как я понимаю, ты собираешься мне это объяснить.

– Своевременность.

И когда Рика скорчила рожицу, продолжил:

– Если бы Сванхильда открыла глаза на миг раньше, трагедии можно было бы избежать. Главное всегда и во всем – своевременность. Она меняет ход битвы. Она определяет, погибнут посевы или расцветут. Для всего под солнцем есть подходящее время. Если пропустить момент для чего-то, что должно произойти, не использовать его, то он никогда не повторится вновь.

Он положил пустой рог на пол и склонился к Рике:

– А сейчас, полагаю, пришел момент поцеловать тебя.

Она отпрянула.

– А как же твоя клятва?

– Не спать с тобой, пока ты об этом не попросишь? – сказал он, придвигаясь ближе.

– Да, именно эта. – Она была уверена, что глаза ее испуганно распахнулись и вокруг зеленого зрачка появился белый ободок.

– Она остается в силе, – мягко проговорил он. – Я всего лишь хочу поцеловать тебя, Рика. Один поцелуй. Это такая простая вещь. Не создавай трудностей. Вспомни Рагнара и Сванхильду. Если мы допустим, чтобы этот момент пролетел мимо, он может никогда не повториться.

– Всего один поцелуй? – Голос ее дрогнул.

– Скажи, что не будешь отбиваться. Один поцелуй, и я задую огонь и не стану больше тебя тревожить, – пообещал Бьорн, пожимая широкими плечами. – По крайней мере сегодня.

– Ладно. – Рика поверить не могла, что эти слова сорвались с ее уст. Прав был Магнус, предупреждая ее о необычайной силе любовных песен и историй. – Всего один поцелуй.

Улыбка молнией озарила его лицо.

Бережно, словно это было хрупкое франкское стекло, Бьорн заключил в ладони ее лицо. Неторопливо он сократил расстояние между их ртами и замер, едва их губы соприкоснулись. Его теплое дыхание с хлебным запахом эля окутало ее. Большой палец Бьорна медленно прошелся по контуру ее рта, а взгляд – по ее лицу и остановился на глазах. Она почувствовала, что ее затягивают темные глубины его очей, и зажмурилась.

Губы Бьорна накрыли ее рот нежной лаской. Это было похоже на любовный шепот. Он слегка повел ртом, как бы пробуя ее на вкус, словно ожидая отклика, – терпеливо, но настойчиво. Когда ее губы податливо приоткрылись, его язык скользнул внутрь ее рта с той же осторожностью и вдумчивостью, с какой он обследовал бы незнакомую бухту.

Рика едва дышала. Ее рот посылал странные, непонятные сигналы ее телу, пугающие, но в то же время волнующие и возбуждающие. В предвкушении его прикосновений кожу Рики покалывало иголочками. Поцелуй углублялся, пока какая-то искра не прожгла ее насквозь. Пламя побежало по всем ее клеточкам и сосредоточилось жарким комком где-то в животе. От охватившего волнения все разумные мысли вылетели из головы, и единственной реальностью оставалось головокружение.

Бьорн баюкал в большой ладони ее остриженную голову, а другой гладил шею. Кожа Рики трепетала под его пальцами. Его рука слегка задела железный ошейник.

Ненавистный обруч мгновенно вернул ее к реальности. О чем только она думает? Для этого мужчины она всего лишь вещь… собственность, которой можно пользоваться, как кровавым мечом или ночным горшком… и ценить гораздо меньше, чем драккар.

Подумать только, она растаяла, размечталась, наслаждалась его обществом, смотрела на него телячьими глазами и, что хуже всего, ответила на его поцелуй!.. Как могла она забыть Магнуса? Кровь отца на Бьорне! Чувство вины горечью обожгло ей горло. Она положила обе руки на грудь Бьорна и резко оттолкнула его.

У него хватило ума выглядеть удивленным.

– Ну вот, – промолвила она, – ты получил свой поцелуй. – С этим она отвернулась к стене и сжалась в комок.

Бьорн помолчал мгновение, а затем задул коптилку.

– Доброй ночи, Рика. Желаю тебе спать без снов. Разумеется, так оно и будет: все ее сны, все грезы умерли с Магнусом.

Когда Рика проснулась снова, Бьорна уже не было рядом. Однако он зажег маленькую лампу и оставил ее на деревянном сундуке у изголовья. Без нее в этой комнатке без окон было бы темно, как в глухую безлунную ночь. Ломоть хлеба и кусок соленого сыра лежали около лампы тоже явно для нее. Рика обшарила все углы, но ее кусачая туника куда-то делась.

Локи побери этого человека! Он прекрасно понимал, что она никуда не сможет выйти в своей короткой рубашке. Без всяких засовов он запер ее в своей каморке. Она фыркнула с досадой, взяла сыр, сердито отломила кусочек и сунула в рот. Комнатка Бьорна представляла собой небольшую каморку, отгороженную от большого зала дома Гуннара, без собственного очага и дымохода. Постель представляла собой земляное возвышение в торце, на котором лежал соломенный матрас, поверх него были навалены мех и тканые одеяла из тонкой шерсти.

Единственной мебелью был тяжелый деревянный сундук, предназначенный для хранения одежды и личных вещей. Круглый щит из задубелой кожи: стол, прислоненный к противоположной стене. Щит был весь иссечен следами отраженных ударов. Бьорн явно брал его с собой в битвы и набеги. «Какая жалость, что щит отразил их все», – подумала Рика.

Длинный широкий меч стоял рядом со щитом, надежно укрепленный на перевязи, надеваемой через плечо. Она обхватила пальцами его рукоять и попыталась поднять, но быстро поняла, что он слишком тяжел, чтобы она могла с ним управиться. Так что, досадливо фыркнув, она оставила его в покое.

Ей придется отыскать другой способ поквитаться с Бьорном Черным за смерть Магнуса.

Комнатка была чисто выметена, аккуратно прибрана и, как и ее хозяин, выглядела по-спартански. Единственной вещью, которая казалась не на месте, была маленькая костяная флейта на деревянном сундуке. Рика задумалась, умеет ли Бьорн на ней играть, или это осталось у него на память о чем-то или о ком-то – например, о победе над какой-нибудь безмозглой девицей… Наглец он этакий!

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге возник этот самый наглец.

– Ты проснулась. Это хорошо. – Бьорн решительно вошел в комнатку. Под мышкой он держал сверток одежды. Он бросил его на постель рядом с девушкой. – Вот, можешь надеть это. Ты знаешь, как ездить верхом?