– Я принесу тебе немножко эля, – предложил Бьорн, натягивая лосины. Он взял коптилку и выскользнул из каморки.

Сжавшись в комок в темноте, Рика пыталась разобраться в этом загадочном человеке. Бьорн представлялся ей ходячим клубком противоречий. Он был грубым и нежным, пугающим и напуганным, нахальным и заботливым. Как ей было понять человека, от которого попеременно веяло то жаром, то холодом? Она не знала, чего ждать от него в следующую минуту. Каким ликом он к ней обернется? Он все время выбивал ее из равновесия.

Ей было бы легко возненавидеть жестокого воина. А вот испуганный маленький мальчик был совсем другой личностью. Он вернулся с длинным рогом; полным пенящейся темной жидкости, отдававшей вкусом хлеба.

– Ох, ты принес слишком много, – запротестовала она. Конечно, в углу комнатки был небольшой глиняный ночной горшок, но она не могла заставить себя им воспользоваться, а путь к выгребным ямам пролегал через большой зал, где ее подстерегала опасность, так что ей все равно пришлось бы ждать до утра.

– Выпей сколько сможешь, а я допью остаток. Возможно, эль поможет мне уснуть. – Он протянул ей рог, бормоча себе под нос: – Да пошлют мне боги сон без кошмаров.

Она сделала маленький глоток, и привычный мягкий вкус эля прокатился по горлу. Он успокоил ее воспаленные связки и согрел внутренности.

– Спасибо тебе. Это помогает. – Она осторожно втянула в себя еще немного эля и вернула рог Бьорну.

Он отхлебнул как следует, не сводя с нее темных глаз.

– Мы оба бодры и совсем не хотим спать, – сказал он, слегка приподнимая рог. – Нам нужно прикончить весь эль, чтобы я мог положить этот рог. Вот я и думаю, как нам провести время? – Он вопросительно выгнул бровь и снова отхлебнул из рога.

Рика скользнула по постели и уперлась в стенку, подобрав под себя ноги. Что бы он там ни имел в виду, она не сомневалась, что ей это не понравится.

– Понимаю, – тихо пророкотал его бас, напомнив ей мурлыканье большой кошки. – Например, ты можешь побольше рассказать мне о себе.

– Ты не поверил мне, когда я пыталась это сделать.

– А теперь готов поверить. Я никогда не слышал скальда сильнее тебя, Рика.

– А может, я не хочу, чтобы ты знал обо мне больше, – фыркнула она, скрещивая руки на груди. – Ты используешь это знание для своей выгоды.

– Насчет этого ты, пожалуй, права, – хмыкнул он. – Тогда расскажи какую-нибудь историю.

– Еще одну историю? – Плечи ее поникли от усталости.

– Не как скальд, Рика. Ты сегодня достаточно навыступалась. – Бьорн снова предложил ей рог, но на этот раз она, помотав головой, отказалась. – Просто расскажи что-нибудь как другу, видевшему плохой сон.

Она открыла было рот, чтобы возразить, что никакие они не друзья, но тут же сообразила, что, будучи ее хозяином, он может в ту же минуту потребовать от нее нечто большее. Просьба рассказать что-нибудь казалась достаточно невинной.

– Какого рода историю ты хочешь услышать? – Она потянулась к рогу и сделала маленький глоток. – Какое лекарство лучше от дурного сна? Сказание о героических битвах? О приключениях?

– Нет, ничего такого величественного. Думаю, что-нибудь умиротворяющее. – Он придвинулся и оперся о стену рядом с ней, вытянув длинные ноги поперек постели. – Как насчет какой-нибудь любовной истории? Ты ведь наверняка знаешь хотя бы одну.

На самом деле она знала их несколько, но ни одну из них она не стала бы рассказывать мужчине, сидя в его постели.

– Знаешь ли, в некоторых краях они запрещены, – сказала она.

Магнус предупреждал ее, когда обучал, что некоторых скальдов даже казнили за сочинение любовных песен. Песни дев, то есть любовные песни, действовали сильно, как сама любовь, самое мощное чувство в мире. А иногда и самое разрушительное. – В любовных песнях столько же опасности, сколько и удовольствия.

– Я склонен рискнуть.

В колеблющемся свете коптилки его улыбка пьянила ее, как темный эль. Она с усилием заставила себя отвести взгляд.

– Ну давай, Рика. Спой песнь о любви.

Она мысленно пробежала свой запас таких песен и наконец выбрала наименее эротичную.

– Ладно, – кивнула она. – Ты услышишь историю Рагнараи Сванхильды, парочки обреченных любовников.

– Обреченных любовников? – повторил он, скривившись. – Почему меня это не удивляет?

И когда она нахмурилась, махнул рукой:

– Давай рассказывай, пожалуйста.

– Рагнар полюбил Сванхильду, красивую девушку с Гебрид, и она ответила на его любовь. Он просил ее руки, и поскольку его отец был о Рагнаре высокого мнения, их брак был заключен. В положенное время они поженились, и он забрал ее в свой дом на продуваемом ветрами утесе над морем.

– Значит, у него была земля? – уточнил Бьорн, отхлебывая из рога.

– Да. Это был свадебный подарок отца Сванхильды. – Рика зевнула, борясь с желанием прислониться к сильному теплому плечу. – И Рагнар построил там дом для жены, высокую башню, чтобы она могла наблюдать, как прибывают и уходят корабли.

– На что была похожа эта земля? – спросил Бьорн мягко и задумчиво.

– Для этой истории это не так важно.

– Притворись, что важно, и опиши ее мне. – Он закрыл глаза.

И Рика подумала, что он представляет себе, какой была бы его собственная земля, если бы судьба не сделала его вторым сыном.

– Это была хорошая земля, красивая и богатая. Солнце и дождь падали на нее в равных долях, как горе и радость должны выпадать каждой жизни.

– Ммм, – почти промурлыкал он довольно. Глаза его вдруг открылись; и он посмотрел на Рику: – И камней не было?

– Никаких камней, – подтвердила она. – И каждое семя, брошенное в эту землю, возвращалось сторицей.

Он снова закрыл глаза, явно удовлетворенный ее описанием.

– Это, кажется, было чудесное место. И потом они были счастливы?

– О да. Всю первую зиму они страстно пили из рога любви и наслаждались друг другом.

Так как он закрыл глаза, она могла безбоязненно изучать его профиль. Темные ресницы лежали на высоких скулах. Ее взгляд привлек его полногубый рот, и Рика с трудом перевела взгляд дальше. Прямой нос, твердый подбородок. Надо отдать должное: у него были приятные черты лица.

Лицо Бьорна было волевым… честным. Она решила, что смотреть на него – одно удовольствие. Сердце Рики дрогнуло, и она вдруг задумалась над тем, что стало бы с ними, если бы она не увидела Бьорна впервые над телом отца.

Он открыл глаза.

– А потом наступила весна. – Рика поспешно вернулась к своему рассказу, решив больше не разглядывать Бьорна… – И пришла пора Рагнару присоединиться к своим братьям-викингам и отправиться в поход.

– Разумеется, после весенней посевной, – произнес Бьорн, еле сдерживая улыбку, тронувшую уголки его рта.

– Да, конечно, – улыбнулась она в ответ, несмотря на твердую решимость не делать ничего подобного. – Но Сванхильда затосковала. «Как я узнаю, что с тобой?! – воскликнула она. – Ты можешь быть ранен… или заболеть». Тогда Рагнар, который был очень умным, придумал способ обмениваться вестями на расстоянии. Он сделал два белых флага и два черных, дал ей по одному флагу каждого цвета, а потом сказал: «Следи за моими драккарами в проливе. Если со мной будет все в порядке, я подниму белый флаг. Если у тебя все хорошо, вывешивай на башне белый флаг, чтобы мое сердце тоже не беспокоилось».

– Это хороший план, – заметил Бьорн, глубоко вздыхая. Напряжение оставило его тело, и плохой сон, казалось, куда-то испарился.

– Так поначалу и было, – продолжала Рика. – Но когда пошли недели, за ними месяцы, а Рагнар все не возвращался домой, а лишь заплывал ненадолго время от времени, сердце Сванхильды ожесточилось. Она рассуждала так… Когда викинги отправляются в походы, они оставляют свои сердца дома, а уплывают лишь их тела. Но если Рагнар не возвращается, то не забыл ли он о ней в объятиях английской девушки? И решила его испытать.

– Ох, это никогда не приводит к добру, – покачал головой Бьорн.

Рика укоризненно поджала губы, а потом продолжила рассказ: