– В моменты печали и горя мы призываем богов, – начала Рика, воздев руки к небу. – Слушай, Отец Всемогущий, Один. Обрати к нам свой слух, Тор Громовержец и не презирай наших слез, Фрейя, Хозяйка Асгарда! Мы просим вас принять душу Хельги, той, которую мы очень любили. – Голос ее от глубокого волнения прерывался. – Мы будем тосковать по ней.

Затем Рика, в предписанном жесте призыва трех божеств, приложила сжатый кулак ко лбу, потом к правой груди и к левой. Однако делая это, она ощущала глубокую пустоту.

– Она, истинно достойная, со временем вернется к своему народу. Мы знаем, что Хельга – достойнейшая из достойных. Пусть душа ее обретет в Сияющих Землях покой, радость и лучших друзей. Об этом мы молим. Пусть это сбудется!

– Пусть это сбудется, – повторили за ней Торвальд и Бьорн.

Рика через голову сняла с себя янтарный молоточек и, став на колени, завязала его кожаный шнурок на шее мертвой женщины. Ей казалось, что именно этот амулет должен сопровождать Хельгу в загробный мир.

– Возьми с собой этот молоточек Тора. Пусть он охраняет твою прекрасную душу в далеких странствиях.

Когда Рика поднялась на ноги, она увидела, что Торвальд поджал губы, но согласно кивнул. Нагнувшись, он вложил в холодную руку Хельги золотую византийскую монету, а Рика продолжала:

– Возьми монету этого края. Пусть она принесет тебе удачу и проход в Страну Мертвых. – Произнося эти слова, Рика вручала всем провожающим зеленые ветки. Только Абдул отказался принять ветку. Его нахмуренный лоб указывал на то, что он не желает иметь ничего общего с этим непонятным ритуалом. Рика подумала, что могла бы произнести прощальные слова на греческом, а не норманнском, но ведь она говорила их для Хельги, а не для него.

– Пусть, как это вечнозеленое дерево, душа твоя живет, не старея, – закончила Рика, укладывая последнюю ветку на тело Хельги. Другие провожающие последовали ее примеру. – Плыви в ладье, дорогая подруга. Пусть твое путешествие между мирами будет быстрым и безопасным.

Рика кивнула Бьорну, и он выступил вперед со своим факелом. Он поджег им сухую щепу под телом Хельги.

Остальные тоже бросили свои факелы в лодку, чтобы ускорить горение. Бьорн отвязал ладью от причала и толкнул ее навстречу волнам. Она закачалась и поплыла прочь от берега. Морской ветер подхватил пламя, и оно взметнулось, разгораясь. Огненные языки взлетали, обеспечивая душе Хельги быстрый переход в мир иной.

– А теперь будем радоваться, – провозгласила Рика. Слезы ручьями лились по ее щекам. – Потому что душа ее расцветает алым цветком. Летит белой птицей. Наша добрая подруга ушла в лучший мир, и мы, если будем того достойны, встретимся с ней вновь в Сияющих Землях. – Рике очень хотелось бы верить в то, что говорит, но мешала тяжесть на сердце. – Да будет так, – прошептала она.

Она наблюдала за горящей лодкой, пока ее почерневший остов не скрылся под водой. Когда Рика развернулась, чтобы уйти, она почувствовала чью-то руку на плече. Это был друг Бьорна, священник по имениДоминик.

– Могу я добавить свою молитву к вашему прощальному обряду? – уважительно спросил он.

Рика кивнула, неуверенная, как отнеслась бы к этому Хельга, но ей самой было любопытно, что произойдет. Доминик склонил голову.

– Иисус, любящий наши души, – нараспев начал он. – Мы вверяем твоей заботе душу женщины по имени Хельга. Суди ее не по делам ее и не по вере. Потому что так никто из нас не заслуживает рая. Но укрой ее своей милостью и прими к себе, потому что все, что можем мы, простые смертные, это идти за светом, который нам вручили, и верить, что Судящий все на земле рассудит правильно. – Доминик возвел глаза к небу и улыбнулся. Затем на ломаном норманнском добавил: – Да будет так!

Рика улыбнулась ему в ответ. От его простой молитвы ей стало легче на душе. Она тихо повторила:

– Да будет так!

Когда они возвращались по берегу реки Ликус в дом Абдул-Азиза, Бьорн толкнул Торвальда локтем в бок.

– Ты видел? – спросил он.

– Да, – тихо ответил Торвальд. – Нам нужно перенести наши планы на нынешнюю ночь.

Бьорн кивнул.

До того как похоронная процессия покинула набережную, Бьорн и Торвальд заметили на горизонте в волнах Мраморного моря парус и знакомые очертания корабля. «Валькирия» возвращалась в Миклагард и к закату уже должна была причалить в бухте Золотой Рог.

Торвальд покинул дом араба сразу по возвращении с похорон, чтобы встретить «Валькирию» и перехватить Орнольфа. Если большой лысый варяг отправится сразу в дом Абдул-Азиза, тут же возникнет вопрос о переходе Рики в ислам, и петля на ее шее затянется неотвратимо. Рика попыталась сопровождать отца в гавань, но Тарик остановил ее у входных дверей.

– Хозяин считает, что вам следует какое-то время пребывать в уединении, – сообщил ей евнух Султаны. – Горевать лучше без посторонних. Он также просил вас воздержаться от верховой езды, чем вы активно занимались в последнее время. Если вы желаете получше узнать наши обычаи, то Аль-Амин обязан был объяснить вам, что такое поведение является неподобающим.

Стоявший рядом Аль-Амин возмущенно насупился при такой обидной оценке поведения его госпожи.

– По приказу хозяина, если вы захотите посетить город, вам следует перемещаться в закрытых носилках или в экипаже с возницей. – Улыбка Тарика при этом была фальшиво подобострастной. – Я считаюсь весьма умелым возничим, и моя госпожа предлагает вам воспользоваться моими услугами.

Рика подумала, что скорее позволит себе сотрудничать со змеей.

Торвальд обнял ее и прошептал:

– Не отчаивайся, мы что-нибудь придумаем, – и с робкой улыбкой на губах добавил: – Дочка!

Ранее он не осмеливался ее так называть.

Рика с Аль-Амином удалились в свои покои, которые с этого момента стали для нее тюрьмой. Время от времени она выглядывала в окно, пытаясь увидеть отца или Бьорна.

Отца… Странно было называть его так. Выполняя предсмертную просьбу Хельги, она помирилась с этим старым человеком.

Торвальд закрыл лицо руками и заплакал.

– Как ты можешь простить старого дурака? Я никогда себя не прощу.

– Но я прощаю, – уверила его Рика, вытирая собственные слезы. Хельга была права. Эта давняя ранка на сердце теперь наконец зажила. Образ Магнуса не поблек, но Рика осознала, что в ее сердце есть место и для этого человека.

Солнце уже садилось, когда она увидела, что Торвальд вернулся.

– Аль-Амин, пойди на конюшню и выясни, что удалось узнать моему отцу.

– Госпожа, я не оставлю вас одну.

– Я запру дверь на засов и не пущу никого, кроме тебя, – пообещала она.

Однако все время до его возвращения она тревожно металась по комнате. Сердитым шепотом Аль-Амин пересказал ей план, придуманный Бьорном, чтобы вывести их из дома Абдул-Азиза.

– Но мне этот план не нравится, госпожа, он очень опасен, – с грустью заметил евнух.

– Бьорн прав. Мы должны уходить поодиночке, – возражала она. – Если мы попытаемся уйти все вместе, это точно вызовет бурю. Нет иного безопасного способа выбраться отсюда всем.

Аль-Амин напряженно выпрямился.

– Тогда я пойду после всех, госпожа.

– Нет, – строго сказала Рика, – так Абдул-Азиз догадается, что именно ты помог мне сбежать.

За время, проведенное в обществе араба, она поняла, что он может быть обаятельным, но под его лощеной внешностью скрывается страшная жестокость. Гнев его будет ужасен.

– Я не оставлю вас одну, – настаивал Аль-Амин. – Как я могу доверить заботу о вас этому дикарю?

– Этот дикарь заботился о моей безопасности на протяжении долгого и трудного пути сюда, – успокаивала его Рика.

Она вспомнила, как Бьорн прыгнул за ней в Аэфор. Что бы ни случилось, он поможет ей освободиться. И если их план провалится, она умрет вместе с ним. Этого ей было достаточно.

Через некоторое время она увидела, как Аль-Амин и маленький священник повели ее лошадь к большим двустворчатым воротам.