– Он отступает! – взревела толпа.

Под крики со всех сторон Бьорн поспешил вернуться на плащ, готовый к продолжению схватки. Если две ноги сойдут с плаща, раздастся позорящий крик: «Он бежит!»

Рика закрыла глаза, комок в горле не давал ей свободно глотнуть. Она не могла смотреть на это. Однако треск ломающегося дерева, глухие натужные хрипы бойцов, звон стали о сталь заставили ее вновь открыть глаза… и ахнуть. Обломки трех щитов Бьорна лежали у его ног, а у Гуннара оставался еще один щит.

– Не стоило тебе заводить эту бучу, братец. – Лицо Гуннара расплылось в жуткой издевательской гримасе. – Знаешь ли, победитель на хольмганге получает все. Конечно, все, что у тебя есть, это твоя рыжая малышка, но не беспокойся. – Гуннар широко и легко взмахнул мечом. Он просто играл с Бьорном. – После того как я тебя прикончу, я пойду полюбуюсь на жертвоприношение. А потом позабочусь и о твоем скальде. А когда она мне надоест, я отдам ее своим людям на забаву.

Рика почувствовала, как Аль-Амин придвинулся к ней. Он положил свою большую руку ей на плечо. Рика содрогнулась. Несмотря на всю преданность Аль-Амина, он не сможет защитить ее от Гуннара, если Бьорн падет в этом поединке. Впрочем, если Бьорн погибнет, ее жизнь тоже потеряет смысл. Ей будет все равно, что с ней произойдет потом.

– Неужели тебе все равно, что я стану спать с твоей шлюхой? – издевался Гуннар, стараясь вывести брата из себя, чтобы заставить его промахнуться.

Мускул на щеке Бьорна дернулся, но он не шевельнулся. Рика сплела пальцы и прикусиланижнюю губу.

Когда последовал удар ярла, он был таким быстрым, что взгляд Рики едва успел его отследить. Бьорн сделал выпад в сторону последнего щита Гуннара, затем взмахнул режущим ударом вверх, встречая ответный удар.

Длинные клинки заскрежетали друг о друга от кончика к рукояти.

Внезапно зазубрины на обоих мечах сцепились нерасторжимо, как олени при схватке рогами. Глаза Гуннара расширились от удивления. Бьорн рванул меч назад и вырвал меч брата из его руки. Клинки остались соединенными, но обе рукояти оказались у Бьорна. Рика ахнула. Ни разу она не видела, чтобы кто-либо обезоружил противника на хольмринге.

Ошеломленный Гуннар замер как статуя. Ненужный щит продолжал висеть на его руке. Бьорн стоял как вкопанный.

– Следующий удар принадлежит ярлу Согне… – объявил Домари.

– Канут, меч! – крикнул Гуннар своему помощнику. Огромный белокурый викинг сплюнул наземь.

– Человеку на хольмринге полагается три щита, но только один меч.

– Что, братец? – Голос Бьорна прозвучал еле слышно. – До тебя наконец дошло? Зачем тебе понадобилось убивать отца?

– Харальд мог прожить еще двадцать зим. Почему я должен был так долго дожидаться своего? – Глаза Гуннара заледенели. С бешенством глядя на брата, он испустил дикий вопль берсеркера, затем с размаху швырнул свой щит на землю, и тот накололся на острие одного из мечей.

– Так, говоришь, победитель получает все? – холодно произнес Бьорн. – Я согласен взять твою жизнь.

Ярл, зашатавшись, попятился.

«Он отступает!»

В темных глазах Бьорна не было пощады. Гуннар попятился еще, стремясь уклониться от удара, который должен был последовать, едва мечи разъединятся.

«Он бежит!» – заорала толпа, когда обе ноги Гуннара покинули бойцовое поле.

Этот крик, казалось, выпрямил согнувшуюся было спину Гуннара. Он выпрямился и снова ступил на плащ. Слабый запах мочи, запах страха, окутал его, но он повернулся лицом к Бьорну.

Бьорн взмахом отвел мечи в сторону, готовясь нанести последний рубящий удар по незащищенному телу ярла, но вдруг замер. Грудь его вздымалась, словно в борьбе с невидимым врагом.

– Нет, – произнес он, вонзая в землю острые концы обоих клинков.

Растерянный ропот побежал по толпе.

– Я принял христианство и не могу хладнокровно убить человека. Даже того, кто этого заслуживает. Но, Домари, Голос Закона, исход этого боя ясен. Мой брат виновен в убийстве нашего отца. – Бьорн повернулся и направился к краю хольмринга. – Я оставляю его судьбу в твоих руках.

– Свяжите его, – приказал Домари, и несколько человек схватили Гуннара. Голос Закона вновь повернулся к Бьорну: – Ты должен понимать, что твое решение не так уж милосердно, христианин, – произнесен, презрительно скривив губы.

– Гуннар Харальдссон, ты признан виновным в отцеубийстве, – торжественно произнес он нараспев. – Наказание за это хорошо известно: ты встретишь смерть на крыльях кровавого орла.

Краска сбежала с лица Гуннара. Его живые дышащие легкие вырвут из тела сквозь ребра. Он будет задыхаться… Такая жуткая смерть могла расплавить внутренности самого храброго мужчины, а Гуннар таким не был.

– Будь ты проклят, братец! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Прикончи меня.

– Я прошу Голос Закона выслушать меня, – обратился к Домари Бьорн. – Я больше не принадлежу Одину, но мой брат следует старым путем. – Пусть в эту священную ночь он принесет себя в дар Одину в Священной роще, чтобы почтить своих богов и заплатить за свое преступление. Пусть Гуннар Харальдссон будет принесенным в жертву от Согне.

Голос Закона, прищурясь, посмотрел на Бьорна, обдумывая его предложение. В жертву Одину обычно приносили рабов. Однако человек высокого происхождения, добровольно идущий в Священную рощу, повысит престиж храма и умиротворит жрецов.

– Да будет так! – прокатился над толпой голос Домари, и Гуннара повели на замену Кетилу. – В соответствии с законом хольмринга Бьорн Черный наследует все, принадлежавшее ранее Гуннару Харальдссону. Отныне ты ярл Согне.

Вокруг Бьорна раздавались приветственные крики. Гуннар нажил себе множество врагов. Только Астрид с яростными криками бросилась прочь от хольмринга в сторону, противоположную той, куда поволокли ее мужа.

– Теперь вернемся к клятвопреступлению, – произнес Голос Закона торжественно, как подобало серьезности проступка. – Слово человека священно. Его не дают легкомысленно, и его нельзя вернуть. Клятвопреступление – тяжкий проступок. Согласно закону ты, Бьорн Черный, должен быть изгнан с севера на три года. Но твой брат поступил вероломно с отцом, с тобой и со всеми жителями Согне. Твое оскорбление закона ослабляется его преступлением. Поэтому ты вместо изгнания в течение трех лет не должен покидать пределы Согнефьорда. Хорошо управляй своими людьми. Но если ты за это время выйдешь за границы своего владения, то будешь отвечать передо мной.

Рика подбежала к Бьорну и бросилась ему на шею. У нее камень свалился с души от нежданного милосердия законодателя. Мерный стук сердца мужа еще больше успокоил ее.

– Йоранд, ты мне поможешь? – обратился Бьорн к другу.

– По-моему, я уже это сегодня доказал, – кивнул моряк. – Я не стану присягать тебе. И ты не сможешь отдавать мне приказы, хоть и стал ярлом. Не отправиться ли мне в путешествие… года натри? А кстати, чем займешься ты в своем заключении?

Бьорн посмотрел на Рику.

– Я хочу построить крепкий дом с высокой башней для этой дерзкой девчонки.

– На крутом обрыве, над морем… На семи ветрах?

– Именно так.

– А-а, значит, когда закончится срок твоего наказания, ты снова отправишься викингом в набеги, а я смогу с высокой башни высматривать твой корабль во фьорде?

– Ты хорошо изучила меня.

– А ты, Бьорн Черный, не очень хорошо знаешь меня, если думаешь, что тебе удастся осуществить свои планы, – возмутилась Рика. – Мне уже до самой смерти хватило разлук с тобой. Если не хочешь закончить свои дни, как Рагнар, лучше оставайся дома и занимайся земледелием.

Бьорн крепко обнял ее.

– А как ты посмотришь на то, если я останусь дома и буду ухаживать за своей женой?

– Это еще лучше, – отозвалась Рика и крепко его поцеловала.