– Да, моя госпожа?

– Я хочу, чтобы варяг прислуживал нынче за ужином.

– Но, госпожа моя, он не обучен деликатной службе в доме. – Тон Аль-Ами намекал на то, что северянин вообще не приучен к дому. Он как бродячий пес. Пусти его в дом, и этот варвар обязательно нагадит на драгоценные ковры.

– Тогда позаботься о его обучении… Причем поскорее, – велела Рика. – Он сказал мне сегодня, что остальные слуги уверены в том, что ты его оскопил, потому нет никаких препятствий для его службы наверху. Он достаточно разумен, так что ты наверняка сможешь научить его прислуживать за столом.

Аль-Амин нахмурился и перешел на шепот:

– Госпожа моя, вы считаете это разумным?

– Возможно, нет, – призналась она. – Но таково мое желание.

– Помни, – яростно шептал Аль-Амин Бьорну, – чтобы обслуживать изящно, нужно стараться быть невидимым. Предлагай блюда слева, а затем отступай в сторону и жди указаний. И наполняй чашу хозяина льдом и соком, не дожидаясь напоминаний.

– Хм, – угрюмо пробурчал Бьорн.

Он подхватил поднос с запеченным ягненком и овощами и заступил за каменную резную решетку. Он поставил тонкие тарелки перед арабом и Рикой, затем отступил в сторону. Вроде бы он все сделал правильно, потому что почувствовал себя невидимкой даже в этих мешковатых штанах, которые евнух велел ему надеть. Никто из обедающих не посмотрел на него.

Серебристый смех Рики скребком прошелся по его слуху, когда он наполнял чашу Абдул-Азиза ледяным соком. В какой-то момент ему захотелось налить ему яда, но он тут же напомнил себе, что араб ни в чем не виноват. Виновата была Рика.

– Так какую северную прелесть ты приготовила мне сегодня, мой бледный цветок? – спросил Абдул.

Бьорн сжал кулаки.

– Песню девы, – ответила Рика и слегка качнула головой, рассыпая золотые отблески на лоб. Рыжие локоны засверкали в свете ламп. Если хотите знать, это любовная история.

– А-а. Я такие очень люблю. – Абдул-Азиз отхлебнул сока и устремил взгляд на оживленное лицо Рики. Бьорн обратил внимание, что она, как настоящий скальд, с полной отдачей устраивала представление для одного человека. Каждый звук, каждое движение, каждый нюанс были тщательно отточены.

– Тогда слушайте, и вы узнаете историю Рагнара и Сванхильды…

«О паре обреченных любовников», – мысленно закончил вместо нее название Бьорн. Ему отчаянно хотелось зажать уши. Как может она рассказывать арабу историю, которой заворожила его много месяцев назад? Той сладостной ночью, когда он впервые сорвал поцелуй с ее губ… Нахлынувшее воспоминание пронзило его. И с этого момента он был навсегда сражен. Зачем она заставляет его стоять и слушать, как она рассказывает эту историю другому мужчине? Впервые Бьорн почувствовал ненависть по отношению к ней. Он закрыл глаза, но звук ее голоса впивался в уши, низкий, обольстительный… Она плела кружевную вязь рассказа с умением и безжалостностью паучихи, готовой съесть своего самца, едва закончится совокупление.

– …Крик берсеркера сорвался с его уст, и Рагнар вскинул свой кинжал. Но Сванхильда вскочила и вырвала клинок из его рук, прежде чем он успел вонзить его в свое сердце.

Глаза Бьорна широко раскрылись. Рика изменила историю, а скальды никогда этого не делают! Легенды, устные сказания северного народа считались священными и неизменными, и именно так передавались от скальда к скальду, из поколения в поколение. Он страстно впитывал каждое слово, а она продолжала…

– Прости меня, любовь моя! – вскричала Сванхильда. – Я не хотела причинить тебе боль, но ты так долго отсутствовал, что я должна была узнать, крепка ли по-прежнему твоя любовь ко мне.

Ему почудилось, или Рика действительно мельком взглянула на него?

– Рагнар заключил ее в объятия. «Ты тоже прости меня, – сказал он. – Я больше не буду оставлять тебя одну. Давай поплывем в нашу северную ширь и навсегда забудем печали». – Голос Рики дрогнул.

Бьорн с трудом сдерживался, чтобы не пустить слезу.

– Так они и сделали. – Рика широко взмахнула рукой, отвлекая внимание от своего взгляда в сторону Бьор-на. – И с тех пор до конца своих дней Рагнар и Сванхильда пили не переставая из рога любви. – Тут она перевела взгляд на сидящего рядом Абдул-Азиза, пока он не успел заметить их переглядывание.

Араб захлопал в ладоши:

– Прекрасно рассказано! И как чудесно, что все закончилось радостью. По правде говоря, ты держала меня в напряжении. Я боялся, что влюбленные расстанутся. Так часто бывает в рассказах о любви. Ведь правда?

– В старых сказаниях очень часто, – согласилась она. – Но иногда верная любовь должна победить.

– Конечно, должна, – кивнул Абдул-Азиз и нахмурился, посмотрев на свою тарелку. – Где же наши фрукты?

Бьорн поспешно повернулся и вышел из столовой. Перепрыгивая через две ступеньки, он помчался на кухню. Аль-Амин встретил его хмурой гримасой.

– Не тревожься, друг мой, – промолвил Бьорн. На сердце у него было так легко, что даже евнуха он готов был обнять с радостью. – Я тебя не опозорил. Мне просто нужны фрукты.

Когда Бьорн увидел нарезанные ломтики арбуза, ему в голову пришла блестящая мысль.

– У меня на родине, чтобы сделать блюдо интереснее, повар вырезает на кожуре узоры. Позволь показать тебе. – Он схватил ломтик и стал быстро делать на кожуре надрезы. Он не сомневался, что Аль-Амин не увидит в них смысла. И действительно, сдвинутые брови евнуха показали, что он ничего особенного не заметил.

Когда Рика увидела нанесенные на кромку ломтиков арбуза руны, она фыркнула, еле сдерживала смех и вынуждена была закашляться, чтобы скрыть веселье. На толстой кожуре Бьорн вырезал: «Тролль с яйцами с горошину».

Медленно прихлебывая сок, Рика рассматривала свой арбуз. Адресованное ей послание было кратким и опасным: «Купальня. Восход луны».

– Вы вызывали меня, мой хозяин?

Проводив Рику в ее покои, Аль-Амин поспешил к Абдул-Азизу. Впервые после того, как тот отдал его своей северной невесте, хозяин пожелал с ним говорить.

– Да, Аль-Амин, – подтвердил Абдул, вальяжно раскинувшийся на подушках перед низким столиком. – Ты со мной с самого начала моего пребывания в этом городе и лучше других знаешь мои мысли. Теперь я хочу узнать твои. Как ты находишь свою новую хозяйку?

– Я не смею обсуждать ее, мой господин, – Аль-Амин слегка склонил голову.

– Я приказываю тебе говорить.

Евнух негромко вздохнул. Требование хозяина было неожиданным и необычным.

– Моя госпожа – сама доброта. Служить ей приятно. – Он вспомнил, как добродушно поощряла она его пристрастие к фисташкам, но понимал, что хозяин хотел услышать вовсе не это. – Она быстро усваивает наши обычаи. У нее отличный ум. Имам говорит, что она способная ученица и рьяно изучает Коран, хотя еще не приняла окончательного решения, принимать его или нет. Такие колебания свидетельствуют о чистоте души и искренности намерений. Она не похожа ни на одну женщину из тех, кого я знал.

Абдул согласно кивнул.

– Если бы тебе пришлось определить ее одним словом, как бы ты ее назвал?

Перед глазами Аль-Амина вспыхнула картина: Рика, протянувшая руку над мужским достоинством варвара, защищая его. Он прямо посмотрел в глаза хозяину:

– Милосердная.

– Тогда она хорошо уравновесит меня, потому что обо мне так никто не скажет. Она удивляла меня с самого начала. Такое нежданное удовольствие. Рика обладает многими достоинствами, хотя ее красота далека от совершенства, – продолжал Абдул. – Но чтобы родить и вырастить замечательных сыновей, особая красота не нужна. – Он вытащил из широкого рукава свиток. – Сегодня я получил отчет о последних «подвигах» моего старшего сына в Кордовском халидате. Карим позорит меня своей ленью и увлечением азартными играми. Он расточает мое добро и бездумно тратит предоставленные ему средства.

– Карим еще молод, мой господин, – промолвил Аль-Амин.

– Он достаточно взрослый, чтобы делать глупости. – Абдул яростно скомкал свиток в кулаке. – Я хочу, чтобы завтра, прямо с утра, ты вызвал ко мне имперского писца. Я собираюсь составить новое завещание, лишить Карима наследства в пользу сына, которого родит мне Рика.