- Хи, гуйз, - донеслось из динамика.

- Неужели повесили микрофон прямо на Грязнова? - восхитился Фридрих.

- Вообще-то нет, - ответил Никонов. - Можно было попробовать, это делается даже дистанционно, крохотный дротик... но мог заметить, решили не рисковать. Микрофон вмонтирован в чемоданчик с деньгами.

- Он мог переложить деньги в другой.

- Мог, но понадеялись, что он не станет тратить время на покупку нового. Да и зачем это ему? В общем, гарантии не было, но, как видите, сработало.

- ...Хейке фирстовый, - рокотал меж тем нагловатый басок из динамика, - Все, как агредали. Только ты не мельтеши, сперва чени пошовь.

- Вот, - неестественно громко щелкнули замки, - можете покоунтить.

- Ясное дело, - хихикнул другой голос, визгливый, с лакейской интонацией. - Чени коунт любят.

- Сколько их там всего? - осведомился Фридрих, нажимая кнопку второго канала.

- Шестеро, помимо Грязнова, - ответил голос ротмистра. - Двое продавцы, остальные шестерки.

"Не многовато ли телохранителей для встречи с одним-единственным Грязновым?", - подумал Власов. Впрочем, возможно, бандиты опасаются не столько курьера, сколько друг друга - участие в общей сделке еще не делает их друзьями. А может, "шестерки" нужны им просто для демонстрации статуса. Прямо как в обезьяньей стае...

Из динамика доносился быстрый шорох: бандиты пересчитывали купюры.

Фридрих подумал еще, что Грязнов ведь - человек с университетским образованием, пусть и неоконченным, и, вполне возможно, знает английский. До чего же ему должно быть противно коверкать произношение английских слов, превращая их в этот дегенеративный жаргон! Впрочем, одернул себя Власов, не следует судить о других по себе.

- Ну что? - нетерпеливо спросил Грязнов. - Все ок?

- Ес, - ответил визгливый, и одновременно ротмистр скомандовал: "Пора!"

Через несколько секунд в динамике раздался хлопок - негромкий, но вполне узнаваемый для всякого, кто слышал, как стреляет пистолет с глушителем - и сразу же за ним шум падающего тела.

- Черт! - крикнул Фридрих, вдавливая кнопку передачи. - Обещали же без стрельбы!

- Это не наши! - торопливо отозвался ротмистр, и следом по первому каналу донеслось: "Никому не двигаться!" - и сразу же еще хлопки, чей-то стон, чья-то матерная брань (что характерно, на чистом русском), какая-то возня...

- Пошли, - потерял терпение Фридрих, вытаскивая пистолет и распахивая дверь машины. В салон ворвался ледяной воздух.

- Зачем? - не тронулся с места Никонов. - Дайте разобраться специалистам.

- Ваши специалисты сейчас угрохают мне последнего свидетеля! - Власов выскочил из машины и побежал между стенами складских бараков, на каждом шаге проваливаясь в снег.

Разумеется, к тому времени, как он добежал, все было уже кончено. На грязном бетонном полу лежали семь человек. Шестеро - мордами вниз, с выкрученными и скованными за спиной руками; у половины из них рукава быстро набухали красным (у двух правые и у одного - левый), но их сковали не менее жестко, чем остальных. Раненые стонали и шипели сквозь зубы, но ругаться уже не смели. Седьмому, лежавшему навзничь в луже крови, наручники уже не требовались. Полицейские потерь не понесли. Один из них, облачившись в перчатки, собирал в пластиковый мешок бандитское оружие, упаковывая каждый пистолет в отдельный полиэтиленовый пакет. Тут же валялись и два черных чемоданчика, один закрытый, другой бесстыдно вываливший на пол свое нутро - тугие пакетики с белым порошком.

Фридрих бросился к лежавшему навзничь; интуиция подсказала ему, кто это, еще до того, как он разглядел виденное на фотографиях лицо. Грязнов был еще жив; его лицо было белым и мокрым, словно у утопленника, волосы липли на лоб некрасивыми тонкими длинными прядками; он дышал часто-часто, но неглубоко, и в углах рта пузырилась кровавая пена. Фридрих не очень хорошо разбирался в медицине, но то, что оперативники даже не пытались помочь важному фигуранту дела, свидетельствовало о безнадежности его положения. Власов склонился над умирающим.

- Говори, - потребовал он, сжимая плечо Грязнова, - говори все, что знаешь о связях либералов с наркотиками, и о Рудольфе Вебере, и о миссии Франциски Галле. Говори, и тебя доставят в больницу!

Грязнов открыл рот, но оттуда вырвался лишь стон. Глаза бывшего студента-физика начали закатываться.

- Говори, ну! - крикнул Власов и хлестко ударил левой ладонью по белой щеке. - Черт возьми, что вы стоИте?! - обернулся он к оперативникам. - Он нужен мне еще хотя бы на несколько минут! Вколите же ему что-нибудь!

Один из полицейских, выглядевший постарше других, придвинулся, запуская руку в висевшую на боку аптечку, однако вид у него был самый скептический.

- Ма-а-акссс... - донеслось из окровавленного рта. Фридрих мигом вновь повернулся к умирающему:

- Что Макс? Какой Макс? Говори!

Однако тот все шипел свое "ссс", и Власов подумал, что речь, возможно, не б имени.

- Максимум? Максимальный? - попытался подсказать он. - Маковая соломка?

- ...сссука, - выдохнул, наконец, умирающий и уронил голову набок. Однако полицейский, бесцеремонно отодвинув Власова, всадил иглу шприца в нитевидно дрожащую жилку на белой шее. Грязнов слабо дернулся, и его губы вновь шевельнулись. Фридрих склонился еще ниже, чтобы не упустить самый слабый шепот.

- Все... из-за него... - прошелестело между вздохами. - Если бы не...

На сей раз это было окончательно все. В фильмах в таких случаях аппаратура издает монотонный звук и чертит прямую линию, но Грязнов не был подключен к аппаратуре. Фридрих медленно выпрямился, только теперь заметив, что продолжает держать в руке бесполезный "стечкин". С улицы тем временем вошли еще трое - ротмистр и человек с большим оранжевым чемоданом в сопровождении Никонова.

- Ну, и какого дьявола тут произошло? - сумрачно осведомился Фридрих, засовывая пистолет в карман.

- Похоже, вашего клиента попросту развели, как простого сукера, - пояснил один из полицейских. - Банальная такая бандитская разводка: деньги себе, и товар тоже себе, а покупателю - пулю. Эх, начни мы на пять секунд раньше...

- Кстати, насчет товара, - пробормотал обладатель оранжевого чемодана, ставя его на пол и поднимая один из тугих белых мешочков. В американских боевиках в подобных ситуациях бравый полицейский ковыряет мешочек ногтем, походя слизывает с пальца десяток разовых доз одновременно и, ничуть не помрачившись в сознании, с химической точностью выдает экспресс-анализ наркотика. Ничего подобного русский эксперт - как, впрочем, и его настоящие заокеанские коллеги - естественно, делать не стал. Вместо этого он раскрыл свой чемодан, оказавшийся портативной полевой лабораторией, с хирургической ловкостью в два движения натянул резиновые перчатки, аккуратно надрезал пакет и зачерпнул маленькой стеклянной ложечкой немного порошка, который высыпал в колбу. Надрез он тут же аккуратно заклеил прозрачной лентой, а колбу заткнул притертой пробкой, в которой, однако, имелось сквозное отверстие с пропущенной через него трубочкой. Через эту трубочку эксперт сперва шприцом влил в колбу бесцветную жидкость - вероятнее всего, простую дистиллированную воду - а потом, осторожно взболтав содержимое, добавил еще какие-то реактивы. Под конец выходное отверстие трубки было соединено эластичной манжетой с каким-то прибором, занимавшим почти полчемодана. Фридрих, невольно залюбовавшийся этой четкой, несуетной последовательностью движений, подумал, что профессионал за работой - это почти всегда приятное и обнадеживающее зрелище. За исключением, конечно, каких-нибудь ассенизаторов - ну да там особый профессионализм и не требуется. Правда, полицейские, бывают, и сами сравнивают себя с представителями этой малопочтенной профессии. В самом деле, рассуждая философски, от того, что подлежащее вычищанию дерьмо имеет руки, ноги и голову, оно лучше не становится - скорее наоборот...

- Так я и думал, - констатировал эксперт, не скрывая досады. - Хлорид натрия. Соль поваренная пищевая. Вот вам и "штрик".