- Такого субъекта лучше держать на цепи, - пожал плечами Фридрих.

- Неплохая идея, но у меня были бы неприятности... - процедил галерейщик. - Чёрт, он сорвал мне всё... Власов, - он снова начал называть Фридриха по фамилии - нам очень нужно побеседовать. Вам это, может быть, нужно больше, чем мне. Но меня пасут. Люди Бобкова, Калиновский, все... А сейчас мне сорвали удобный момент. Но вы ведь еще не уезжаете из Бурга? Позвоните мне. Это очень важно, - он буквально всунул в руку Фридриха карточку. - Мы, конечно, не можем обсуждать это по телефону. Но мы встретимся и поговорим спокойно. Два умных человека всегда договорятся... А сейчас, извините, я лучше пойду, - внезапно заключил он. - Будете разговаривать со старухой, учтите - она пустая. У неё ничего нет. До встречи, - он попытался сунуть Власову ладошку, потом как-то закруглил жест в воздухе и поспешил к выходу.

"Крайне неприятный и суетливый тип", - решил Власов, провожая взглядом спину галерейщика. Чувство было такое, как будто отодрался, наконец, цеплючий репей. Кстати, - подумал Фридрих - не исключено, что осталось несколько остьев с крючочками. Он же отдавал

свою куртку в гардероб в "Аркадии" (Власов снова вспомнил фальшивого негра, и его передёрнуло от омерзения). Не исключено, что к одежде втихую присобачили "жучок". Надо будет, добравшись до дома, тщательно проверить все свои вещи сканером... Но и вообще этот назойливый субъект с его скверными манерами и ещё более скверными затеями был ему крайне неприятен; Гельман казался полной противоположностью тому, каким должен быть деловой человек - не важно даже, идет ли речь о коммерческих делах или о политических. "Это ж надо было умудриться - отнял столько времени и так и не сказал за целый день ничего по существу, чтоб ему провалиться!", - продолжал злиться Фридрих. Впрочем, карточку он все же убрал в карман. Черт его знает, что - и кто - может оказаться полезным в его деле. И если за всеми гельмановскими намёками и впрямь что-то стоит...

Фридрих поднял глаза на публику - и упёрся взглядом в глаза Калиновского. Тот осторожно качнул головой, явно куда-то приглашая.

Власов понял, встал и направился к боковой двери.

Кабинет Фрау был невелик и скудно обставлен: узкий стол без скатерти, два стула, мини-барная стойка в углу. За стеклом маленького шкафа были видны бутылки зелёного стекла. Власов скосил глаза: судя по этикеткам, вино было французским, старым и дорогим.

Фрау Лени Рифеншталь ожидала его, сидя в глубоком кресле возле фальшивого камина, в котором с тихим шипением трепыхались подсвеченные тряпицы, изображающие пламя. Чуть подавшись вперёд и прикрыв глаза, она, казалось, дремала.

Власов невольно подумал, что ей не помешали бы спицы и клубок шерсти на коленях.

Калиновский тихо подошёл к своей хозяйке и что-то шепнул прямо в ухо - так тихо, что даже Фридрих, с его острым слухом, ничего толком не расслышал.

- Ладно, иди, - ответила старуха. - Приглядывай за ним. Пусть попрыгает.

Власов почему-то понял, что речь идёт о галерейщике.

Старик кивнул и молча вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Они остались одни - Власов и Фрау.

Старуха подняла голову и внимательно посмотрела на Фридриха. Взгляд был цепкий и недобрый. Власов почувствовал себя неуютно. Было заметно, что Фрау им недовольна. Нет, не то, - он мысленно поправился, - скорее, считает его в чём-то виноватым, причём виноватым перед ней лично.

- Добрый день. Я вас слушаю, - первым нарушил молчание Фридрих.

Фрау додержала паузу в две секунды.

- Добрый день. Не хотите вина? - она показала глазами на бар.

- Нет, я не употребляю алкоголя, - как обычно ответил Власов.

- Характерное выражение, - отметила старуха. - Человек, не любящий спиртное или не намеренный его пить именно сейчас, сказал бы просто - "спасибо, не хочу". Идейный трезвенник непременно скажет "не употребляю алкоголя". Видите, как много значат слова. Даже если они выражают вроде бы одно и то же.

Власов понял, что Фрау ждёт ответной реплики, но не нашёлся с ответом.

- Молчите? - с каким-то странным удовлетворением отметила фрау Рифеншталь. - Ну тогда вот вам ещё один пример. Представьте себе, что у вас была какая-то вещь, а потом её не стало. Можно сказать, что она пропала. Но, допустим, она не могла пропасть без посторонней помощи. Что произошло?

- Вы намекаете на кражу? - Власов склонил голову.

- Вот я и говорю, что тут многое зависит от точки зрения. Нечто может быть украдено. А может быть - изъято. Официально или неофициально, это в данном случае не столь важно. Важно только одно слово. Украдено или изъято?

Власов решил действовать стандартно. В малопонятной ситуации следует тянуть время и пытаться вытянуть из собеседника максимум информации.

- И вы полагаете, что я это знаю? - сказал он, решив, что эта фраза его выдаёт минимально.

- Неглупо, - неожиданно одобрила старуха. - Неглупо и по-своему честно. Вы, конечно, можете и не знать. Или молчать, потому что таков приказ. Я понимаю, что такое приказ, и если дело в этом, можете не тратить моё и своё время. Но если та вещь всё-таки не у ваших, у нас появляются общие интересы, не так ли?

До Власова, наконец, дошло, о чём может идти речь.

- Мне неизвестно об активных мероприятиях РСХА, связанных с вами лично, - сказал он, слегка выделив голосом слово "мне". Как знать, возможно, фрау Рифеншталь знает нечто, о чем не поставили в известность его самого; в этом случае она оценит его честность.

- Вот как, - старуха сделала неуловимое движение, подаваясь чуть вперёд. - Со мной лично. Хорошо, приоткроем наши карты. Я многое повидала на своём веку. Я всегда была с теми, кто принимает решения. Иногда эти решения казались разумными, чаще нет. И меня трудно удивить такой банальностью, как устранение нежелательного фигуранта, - старомодное выражение прозвучало в устах Фрау как-то особенно весомо. - Я знаю, что вы присутствовали при его гибели, не спрашивайте, откуда... Кто это сделал? Вы лично? Или контролировали исполнителя? Да не беспокойтесь, - поморщилась она, неправильно истолковав недоумённое молчание Власова, - это никак не повлияет на наш дальнейший разговор. Вы выполняли приказ, к вам лично у меня нет претензий. В конце концов, он был просто объектом, одним из многих. К тому же вы убили бы и родного отца, отдай Мюллер такое распоряжение. Вы ведь профессионал, не так ли? Я это понимаю. В своём деле я тоже профессионал, и тоже не остановлюсь ни перед чем. Я готова убить ради хорошего кадра, и признаю за другими право убить ради интересов нации и государства. Но старик был моим другом, а я ценю старых друзей, у меня их не так много осталось. Я имею право знать подробности.

- Нет, - сказал Фридрих, сообразив, наконец, в чём его обвиняют. - Я не убивал Хайнриха цу Зайн-Витгенштайна, и не принимал никакого участия ни в чём подобном. Насколько мне известно, это была смерть от естественных причин.

- Смелое заявление. Вы готовы поручиться за свои слова? - прищурилась старуха.

- Ручаться я не могу ни за что, - честно ответил Фридрих, практически повторяя аналогичный ответ Никонова. - Но, во всяком случае, я ничего такого не знаю.

- Может быть и так, - промолвила старуха. - Но вы всё же там были. Я не верю в совпадения.

Ого, подумал Фридрих. Естественно, ни в каких сюжетах о смерти князя он не фигурировал. Видимо, служба безопасности Фрау, какой бы "букашечьей" она ни была, все же имеет кое-какие контакты...

- Совпадения время от времени случаются, - твёрдо сказал он вслух. - И гораздо чаще, чем нам кажется. В этом нет ничего мистического, всё подчиняется теории вероятностей. Просто обыденный рассудок плохо её понимает. Помню, - усмехнулся он, - в школе мне задали вопрос: если десять раз подбросить монетку и десять раз выпадет орёл, какова вероятность, что в одиннадцатый раз снова выпадет орёл? Я, не подумав, ляпнул, что один к двум в одиннадцатой степени. И получил плохую оценку.