Накануне игры с Кингз-колледжем все переволновались — хотя, конечно, не сравнить с тем, что творилось тут перед матчем по регби. В такую ночь невозможно заснуть, поэтому Безумная восьмерка до самого рассвета занималась всякой ерундой. Сначала вечер не задался: Жиртрест задумал побить собственный рекорд по пуканью, но случилось непоправимое. Примерно через шесть секунд после первой пробы раздался неприятный звук, Жиртрест раскрыл рот и вылетел из спальни.

Затем мы принялись обсуждать девчонок и секс. Хотя у меня даже яички не опустились, за последние месяцы я набрался кое-какого опыта в этих делах, а после того, как привел в школу Русалочку, меня и вовсе считают экспертом по вопросам секса и соблазнения.

У Гоблина есть теория, почему в последнее время я стал пользоваться таким успехом у красивых женщин. Он считает, что я пою, как девчонка, да до недавней поры еще носил эти светлые кудряшки, которые делали меня похожим на девчонку, поэтому другие девчонки и потянулись ко мне, так как у всех у них, согласно доктору Гоблину, есть лесбийские наклонности. (С его теорией согласился лишь он сам и Бешеный Пес.)

Рэмбо сказал, что мой успех объясняется тем, что длина моего члена — всего два дюйма и я еще ребенок, поэтому со мной девчонки чувствуют себя в безопасности и не боятся. Затем он показал нам, как правильно делать куннилингус, используя в качестве пособия одну из картинок из Гоблинова порножурнала. После демонстрации Гоблин сунул картинку в карман своего халата, бросил, что ему срочно понадобилось в туалет, и ушел. Затем настал черед Бешеного Пса; он объяснил насмерть перепуганному Верну, как освежевать кошку четырьмя разными способами. При помощи перочинного ножа он аккуратно провел линии разреза, которые необходимо сделать на животе Роджера. При виде ножа, скользящего по кошачьей шерсти, меня передернуло. Я провел рукой по груди, нащупывая корочку, что образовалась поверх длинного и тонкого пореза.

Полагаю, привидения всегда являются неожиданно, и появление Макартура не было исключением. Сперва я заметил лишь, что у Роджера шерсть встала дыбом, но подумал, что он так реагирует на мастер-класс Бешеного Пса по свежеванию котов. Но тут я увидел его — призрак с горящими глазами и усами. Он был бледен, и в темноте трудно было разглядеть черты лица, но вокруг него витала тусклая белая дымка. Я видел очертания его лица, но происходящее было столь невероятным и сюрреалистичным, что позднее я так и не смог вспомнить ничего конкретного. Мне показалось, что призрак нам улыбается. Я словно загипнотизировался и, судя по абсолютной тишине в спальне, остальные тоже. Призрак медленно поплыл нам навстречу, по-прежнему с добродушным видом, вытянув вперед левую руку, словно для рукопожатия.

Он посмотрел на всех нас по очереди, а потом перевел взгляд на Геккона. Геккон тихо застонал; привидение поплыло прямо к нему. А потом, словно движимый какой-то силой, Геккон встал и подошел к Макартуру. (К тому моменту мой мозг уже определил, что передо мной призрак, и это призрак Макартура.)

И тут случилось непостижимое. Макартур словно прошел сквозь Геккона и исчез. Хлопнуло окно, и наступила тишина.

У двери послышались шаги, и в спальню вошли свеженький Жиртрест, только после душа, и довольный Гоблин. Они остановились и посмотрели на нас. Тот, кто больше всех верил в существование призрака, и главный его оппонент — они оба пропустили появление Макартура.

08.00. За завтраком все только и говорили что о привидениях и демонах. Жиртрест по-прежнему не мог прийти в себя от осознания, что пропустил явление Макартура. Гоблин по-прежнему нам не верил. Никто не мог понять, почему Макартур (если это действительно был его призрак) уделил особое внимание именно Геккону. Бешеный Пес заметил, что у Геккона кожа тоже бледная, как у привидения, поэтому он и привлек Макартура — тот подумал, что Геккон тоже из своих. Большинство ребят из других корпусов были уверены, что мы их дурачим. Такая уж репутация у Безумной восьмерки — все подумали, что мы врем и издеваемся над ними.

Но я не сомневаюсь, что вчера ночью мы видели именно Макартура.

18.30. Как же хочется написать, что мы разгромили Кингз-колледж, уничтожили этих несчастных свиней! Как хочется похвастаться, что я сбил пять калиток и заработал выигрышные очки и наш рекорд не побит! Но увы, этого сделать я не могу.

Несмотря на речь при Азенкуре и многие другие речи, произнесенные Папашей, Кингз порвали нас в клочки. Их молниеносный первый подающий вонзился в глотку нашим отбивающим, как гигантская зубастая крыса — в головку мягкого сыра. Как только Саймона выбили на тридцати одном очке, наша последняя надежда рухнула, и мы обмякли, как шоколадные зайцы в витрине магазина в жаркий день. Результат: выбыли из игры на 66 очках. Позор! Встав бэтсменом, я тут же блокировал ногой мяч, который даже не видел. Мои достижения как подающего? Бросил один мяч, и бэтсмен противника отбил его на шесть перебежек (так они и выиграли).

Команда Кингз-колледжа торжествовала. Мы были раздавлены. Сидели в раздевалке, повесив головы. Спустя некоторое время послышались шаги и стук Папашиной трости о бетонную дорожку. Дверь со скрипом отворилась. Папаша вошел, оглядывая место действия, а затем расхохотался. Мы смотрели на него как на сумасшедшего (которым он и является). Затем он прошелся по рядам, похлопывая нас по спинам и покрикивая: «А ну хватит рассиживать с таким видом, будто завтра солнце не взойдет!»

Садясь в автобус, мы уже распевали школьный гимн. Мы пели и кричали всю дорогу до школы, а когда приехали, ребята встретили нас аплодисментами — подумали, что мы выиграли. Мы лишь помахали им и показали поднятый кверху большой палец — не время было объяснять, что мы не набрали и пятидесяти перебежек.

Оказалось, что мы не одиноки. Все наши команды без исключения продули Кингз-колледжу. Сборная старшеклассников набрала лишь 101 очко и сдалась после восьмой сбитой калитки.

Я взял из автобуса сумку и поплелся в нашу населенную призраками спальню, все еще напевая школьный гимн и почему-то чувствуя себя счастливым после нашего первого позорного поражения.

Геккон решил подготовиться к выходным в самом сердце чернокожей Африки и вытащил меня из постели в неведомый час. Так начался наш «день невероятных приключений».

Перед восхождением к «вратам ада» мы спугнули горного козла, который бросился вниз по склону с паническим свистом. (Странно, что козел свистит, как птица.) Проглотив прихваченный с собой завтрак в нашей любимой наблюдательной точке, мы отправились за невероятными приключениями.

Мы также нашли большую кучу камней, испещренных белыми метками. Геккон был убежден, что мы наткнулись на наскальную живопись древних бушменов из племени сан (ныне вымерших). Я охладил его пыл, предположив, что это какашки ибиса. К единому мнению мы так и не пришли.

Остаток дня обсуждали с ребятами призраков, и Макартура в частности. Геккон очень гордился, что призрак особо выделил его из группы. Он считает, что, если Макартур появится снова, надо попробовать с ним заговорить. Может, даже спросить, убили ли его.

Берт надорвал спину — катал Джулиана на себе до столовой. Саймон видел, как Джулиан в гостиной натирает ему поясницу разогревающей мазью.