Вот список наших достижений за вечер (последний подсчет).

Саймон поцеловался с девчонкой и принес в качестве трофея черный лифчик размера 28А. (Говорит, что это неоспоримое доказательство того, что он тискал ее за грудь.) Гоблин сказал, что 28А — это вообще грудью назвать нельзя, и заплатил лишь половину обещанного (5 рандов).

Рэмбо целовался с двумя сестрами-близнецами, причем ни одна не подозревала о том, что он целовал другую. (Гоблин отказался платить, пока не будет установлено, что это действительно правда. Никто на танцах близнецов не заметил, хотя Рэмбо сказал, что это потому, что они однояйцевые.)

Больше никто ничем не поживился, разве что Жиртрест, вернувшийся с целым мешком снеди. Гоблин заявил, что у него почти получилось поцеловаться с девчонкой, но тут их вызвали в автобус. Бешеного Пса в понедельник вызывают к Укушенному поговорить о его непристойном поведении. Я убедил всех, что у меня была тысяча шансов заработать очки, но я не воспользовался ими, потому что у меня есть девушка. (Имея такую красивую отмазку, грех не соврать.)

Мне приснилась Джулия Робертс (та, что моложе и с рыжими волосами).

Во время репетиции сцены в работном доме Смит трижды уронил жестяную тарелку. После третьего раза Викинг схватил ее и ударил его по голове. Смит рухнул, как свинцовый шар, и разревелся. Викинг не выглядел ни капли виноватым. Не обращая внимания на рыдающего Смита, он проорал:

— Еще раз с начала! И если кто-нибудь еще уронит тарелку, не сносить ему головы!

Смит понял, что никому нет дела до его проблем (мне меньше всех), и вернулся в очередь мальчиков из работного дома, стоявших за воображаемой кашей.

20.00. В обществе «Африканская политика» я — единственный первокурсник. Сразу после начала собрания Лутули единогласно избрали председателем. Мистер Леннокс показал нам прошлогоднюю видеозапись с канала Би-би-си, на которой полицейские зверски избивали юных членов Африканского национального конгресса. Посмотрев ролик, мы принялись обсуждать ситуацию в южноафриканской политике. Все говорили жутко умные вещи и рассуждали о «Копьях нации» и Ланкастерском соглашении,[38] о которых я никогда даже не слышал. Линтон Остин, мальчик с веснушками и большими очками из выпускного класса, умнее которого, по слухам, в школе нет, сказал, что источником любых социальных изменений является экономика. Я живо закивал, так как мне показалось, что в данный момент это самое верное решение. (На всех последующих собраниях буду соглашаться с Линтоном Остином и его экономической теорией.) За все собрание я не произнес ни слова, но наслаждался каждой секундой. Леннокс — просто удивительный человек. Он очень редко высказывает свое мнение, но подстегивает дискуссию, играя в «адвоката дьявола» (так он это называет) и задавая провокационные вопросы, вызывающие оживленные споры. Перед уходом он предупредил нас, чтобы в своих действиях мы не руководствовались голыми эмоциями, а сначала тщательно обдумали факты и затем лишь формировали мнение. Несмотря на эти слова, мне было трудно не прийти в ярость от того, что я увидел на видеозаписи, и я помчался в спальню, разгоряченный политическими настроениями и крепким кофе из кофеварки мистера Леннокса.

Дело приняло серьезный оборот. Пропали еще трое моих трусов. На этот раз я обсудил ситуацию с Верном, и тот признался, что и у него исчезли два предмета нижнего белья. Порасспросив ребят за завтраком, я, можно сказать, разворошил осиное гнездо. Оказалось, что у всех, кроме Жиртреста, пропали трусы, но никто в этом не признавался, боясь опозориться. К сожалению, поскольку тревогу поднял я, было решено, что именно мне придется изложить ситуацию старостам.

12.15. Папаша гордо объявил, что с поездкой нашей команды по крикету в Кейптаун все решилось. К сожалению, каждому игроку придется заплатить две тысячи рандов. Придется звонить домой и просить о невозможном.

Очередной великолепный обед с Папашей. Его настроение потихоньку улучшается, хотя жена так и не вернулась. На этот раз мы умяли целую гору разогретой курицы из «Кентуккийского жареного цыпленка», запивая ее кока-колой. Дома у Папаши пахло лучше и было гораздо чище, чем в прошлый раз. Оказалось, что Глория, которая раньше работала у Криспо, теперь приходит к Папаше трижды в неделю, стирает, убирается, вытирает пыль и прогоняет крыс и прочих мелких животных, рыщущих в поисках пищи. Она по-доброму мне улыбнулась, и я увидел, что она готова заботиться о Папаше так же, как когда-то о Криспо. Она положила перед Папашей на столик аккуратно сложенную газету и очки и включила ему лампу.

Я признался, что безо всяких колебаний готов назвать «Властелина колец» лучшей книгой, которую когда-либо читал, и на глазах моего учителя появились слезы. Он похлопал меня по спине и пробормотал: «Благослови тебя Бог, мой мальчик, благослови тебя Бог». Я отдал ему гигантскую книжку, и вместе мы прочли вслух его любимые отрывки. Хотя Папаша пил колу, он все равно пьянел прямо на глазах. Принялся жаловаться на жену, а потом разрыдался. Лишь когда я пошел закрывать окно, то заметил полупустую бутылку рома на подоконнике (Папаша хитро спрятал ее за тюлевой занавеской).

Убираясь в комнате Червяка и проверяя чернила всех двенадцати ручек в его пенале, я как бы невзначай затронул тему исчезнувших трусов. Червяк пристально посмотрел на меня поверх своих очков для чтения (уверен, он думал, что я над ним прикалываюсь) и задал ряд наводящих вопросов. Я ответил, что в общем и целом в нашей спальне пропало более двадцати четырех предметов нижнего белья. Последовала длинная пауза — мой староста снова внимательно изучал меня поверх очков, — после чего он сказал:

— Обещаю донести дело до соответствующих инстанций. — Затем он снова погрузился в учебник по химии и больше не сказал ни слова. Я испытал огромное облегчение, покончив с этим делом, — теперь от меня больше ничего не зависело.

07.30. Случилось невообразимое. Несмотря на то что ночная температура сейчас не превышает двух градусов по Цельсию и падает с каждым днем, за завтраком Рэмбо объявил, что сегодня Безумная восьмерка совершит очередную ночную вылазку. Выходим сразу после полуночи. По столу разнесся стон. Гоблин покачал головой, Жиртрест с несчастным видом принялся бормотать, Геккон побледнел, а Верн словно обезумел (впрочем, он всегда так выглядит). Кто в здравом уме пойдет купаться ночью зимой?

22.45. Когда в корпусе все стихло, Рэмбо собрал нас у своей кровати. Он объяснил, что хочет совершить налет на кухню (вломиться туда и украсть еду из школьных кладовых). Рэмбо подкупил одного из работников кухни, и тот оставил окно открытым, тем самым обеспечив свободный проход Великим Похитителям Жратвы, то есть нам. Не сомневаюсь, у Рэмбо впереди большое будущее в качестве босса мафии.

Как всегда, Гоблин был первым, кто отрезвил нас сообщением об огромном риске данного предприятия.

— Если нас поймают, нам конец. Нас исключат, если повезет, отстранят от занятий — короче говоря, мы будем в полной… сами знаете где.

Но нам не удалось дослушать предостережение Гоблина, так как Жиртрест запрыгал на месте и закричал:

— Я за! Я за!

— Я тоже, — проговорил Бешеный Пес без тени страха в глазах.

— Итак, нас уже трое, — сказал Рэмбо, обводя взглядом нас всех. — Поскольку Геккон в медпункте, достаточно еще одного голоса — и дело будет решено.

Молчание. Я покачал головой и опустил взгляд. Я чувствовал, как меня сверлят несколько пар глаз, но не готов был согласиться на это безумие и под пыткой. Верн, кажется, готов был расплакаться и нервно вырвал клок волос. Гоблин послал Рэмбо к чертям. Похоже, демократическая система Рэмбо в конце концов обернулась против него самого. Классическая ситуация: Безумная семерка разбилась на два лагеря, и, кажется, в этот раз здравый смысл должен был одержать верх. Но тут Роджер запрыгнул на шкафчик и замяукал, возвещая о своем появлении.