— Профессор, у вас Поттер очухался, — обратила внимание зельеведа на сию незначительную деталь неизвестно когда подошедшая вплотную МакГонгалл.

— Поттер, что вы тут устроили? — не отрываясь от смердючего варева, резко спросил Снейп, передумав отдавать право допросить юношу МакГонагалл.

Возмущённо завопить Гарри, увы, не смог — парализовывал белёсый туман, как выяснилось, капитально. Однако, видимо, глаза он выпучил настолько красноречиво, что по-прежнему стоящая над ним профессор МакГонагалл сделала определённые выводы, достала палочку и прочитала заклинание снятия паралича. Гарри с прискорбием отметил, что паралич, увы, был не обычный, а специальнообученный, и заклинанием до конца не снялся: ноги двигаться по-прежнему отказывались.

— Спасибо, — пробормотал Гарри, приподнимаясь на локтях. В голове, казалось, проходил парад по случаю дня рождения Королевы. Вспомнив, что после парада, как правило, начинается салют, Гарри горестно схватился за голову. — Как все?

— Живы. Так что тут всё-таки было, Гарри? — постановка вопроса профессором МакГонагалл юноше понравилась куда больше и он, обрадованный хоть сколько-нибудь хорошими новостями, по возможности подробно изложил, что застал в лазарете.

— А Берк где? — осведомился юноша, пока зельевед что-то колдовал над ближайшим к нему пострадавшим. На самом деле Гарри бы его к ним на пушечный выстрел не подпустил, но, увы, мадам Помфри в себя приходить не спешила, а за неимением медсестры преподаватель зелий был единственным, хоть сколько-нибудь разбирающимся в медицине.

Яды ведь тоже в каком-то смысле медицина…

— А вы уже соскучились? — спросил Снейп, оставляя несчастного больного в покое.

— Да не то чтобы, — признался Гарри, медленно и торжественно усаживаясь на пятую точку прямо рядом с камином, но так и не рискнув отпустить свою многострадальную и однозначно больную голову. — Но когда прознает, что интересное без него кончилось, поднимет вой в два раза громче… Зачем?!

Последнее его восклицание было закономерной реакцией на то, как Снейп досадливо махнул палочкой в сторону зелья, испаряя его.

— Потому что эта бурда тут не поможет, — снизошёл для объяснений зельевед и тут же принялся запугивать своих невольных ассистентов, разбавляя обещания страшных кар указаниями, что требуется немедленно принести из лаборатории, и не дай им Мерлин что-нибудь разбить, перепутать или потерять. Ребята прониклись и оперативно покинули помещение, спеша оказаться от Снейпа подальше. Закономерное желание. — Поттер, перечисляйте ваши симптомы.

— Голова болит, — честно принялся за диагностику собственного потрёпанного организма Гарри. — Круги перед глазами, почти ничего не видно. Дышать трудно, как будто в комнате много дыма. Ноги не шевелятся — частичный паралич, а пока профессор не поколдовала был полный. И эйфория, будто что-то выкурил. Да, и сейчас стошнит, — поспешно предупредил он и получил какую-то ёмкость, в которую счастливо уткнулся носом. Ёмкость оказалась уткой. По счастью пустой.

Когда Гарри вернулся к обществу, Снейп уже мрачно мешал что-то в котле, а ученики под руководством МакГонагалл разложили пострадавших (кроме всё того же Гарри, что было уже свинством и вселенской несправедливостью) по свободным кроватям и поспешно ретировались.

— И как это лечится? — осведомилась наконец МакГонагалл.

Снейп немножко чересчур сосредоточенно мешал в котле жутковатое варево, в котором Гарри, если бы когда-нибудь учил прикладное зельеваренье, опознал противообездвиживающее зелье. Увы, он толком знал исключительно яды, так что опознать его не смог. Отвечать, однако, Снейп не спешил. Пауза затянулась до неприличия, но, наконец, он, нехотя, словно рецепт немагического лекарства от простуды, признал:

— Алкоголем.

Дальнейший диалог, увы, был невозможен, так как именно в этот момент внимательно прислушивающийся к разговору Поттер не выдержал и расхохотался. Причём той самой разновидностью демонического хохота, которую так долго и упорно репетировал в младших классах Том Риддл.

— Поттер, — прорычал Снейп таким тоном, будто наступил в стерильной лаборатории на таракана, который, в сущности, сам по себе ничего плохого не делает, но стерилизовать всё придётся заново.

— Меня нельзя выгонять — я потерпевший, — быстро заявил отсмеявшийся подросток, хихикнув.

— Напою костеростом, — пригрозил зельевед сквозь зубы. — А потом опять напою. И так пока вторая голова не отрастёт.

— Это, между прочим, ещё и второй рот, — авторитетно просветил Поттер, — вам одного мало?

— Поттер!

— Молчу, боюсь…

Страха Гарри перед костеростом хватило минут на пять.

— А меня вы тоже поить будете?…

— Поселю в одну палату с Малфоем, — продолжил угрожать Снейп.

— Не надо, он храпеть будет!

— Скормлю фестралам.

— Подавятся! И вообще, они меня любят и не тронут.

— Переведу из лазарета в башню прорицаний для индивидуальной терапии под руководством профессора Трелони.

Гарри подавился фразой «она не согласится» и звучно захлопнул рот. С неё сталось бы и согласиться.

— А я всё Вольдеморту расскажу, — пробурчал он себе под нос полтора часа спустя, когда зелье в снейповом котле сменило цвет крысиного помёта на иссиня-чёрный.

…

— Как же так?! Ты не должен был выжить!!! — возопила профессор Трелони, бросая бесполезные карты на стол.

— Когда именно? — обречённо уточнил Гарри, свешиваясь с кровати над придвинутым к ней вплотную столиком калибра «табурет» и аккуратно сгребая разбросанные таро в колоду.

Профессор замялась. Видимо, в какой именно момент его бурной биографии Гарри непременно должна была настигнуть его незавидная участь, она ответить затруднялась.

Скучающий Гарри, который к тому времени — о ужас! — уже успел сыграть с профессором Трелони две партии в шахматы и выяснить, что старая прорицательница первоклассно жульничает в карты, тяжко вздохнул.

Снейп честно выполнил свою угрозу, отправив болящего Поттера на постой в кабинет прорицательницы. Коварная Трелони, поломавшись минут пять, всё-таки согласилась, что в таком сложном и запущенном случае, когда больной в любой момент может сойти в могилу, ему действительно необходимо индивидуальное лечение. Кто-то, возможно, усомнился бы в способности профессора прорицаний это самое индивидуальное лечение организовать, однако Гарри, с замиранием сердца слушающий переговоры Снейпа и Трелони, решающих его дальнейшую судьбу, не обольщался. Действительно, всё решилось не в пользу юного волшебника: Гарри Поттеру был показан двухдневный постельный режим и относительный покой, которые вполне можно было при должной фантазии организовать и в башне прорицаний. Постель туда доставили из лазарета, а по покою (вечному) Сивилла Трелони была признанным специалистом.

Принять сколько-нибудь активное участие в решении собственной судьбы Гарри не смог: слизеринский декан подло воспользовался его полубесчувственным состоянием и вновь лишил гриффиндорца способности говорить и двигаться, за что Гарри решил ему в отдалённом светлом будущем (через недельку) страшно отомстить.

Очень скоро, однако, Гарри порадовался возможности оказаться вдали от лазарета. Новости до него долетали обрывочно, как правило с ребятами, которых припахали носить почётному пациенту лечебные зелья.

Итак, согласно свидетельствам очевидцев, вскоре после позорной отправки героя всея магического мира к Трелони в лазарет ворвался Берк. Видимо, по прошествии нескольких часов директор случайно прослышал, что часть занятий самоотменилась, а в лазарете происходит что-то подозрительное и незапланированное. Какое-то время Берку потребовалось на то, чтобы на глаз прикинуть ситуацию, собраться с мыслями и сделать для себя какие-то выводы. А потом, если верить Ании Томпсон, имел место самый грандиозный на её памяти скандал. Дело в том, что во всей школе счастливчиков, имевших честь лицезреть, как цапаются декан Гриффиндора и декан Слизерина, можно пересчитать по пальцам. Причём большинство счастливчиков было преподавателями: волю высоким чувствам Снейп с Макгонагалл давали довольно редко, но, говорят, раз увидев, такое не забудешь никогда. А вот, пожалуй, то, как деканы Гриффиодора и Слизерина вдвоём орут на кого-то третьего, видеть не доводилось даже им. Гарри Берку, конечно, не позавидовал, но и жалеть не стал. Думать надо было, прежде чем обвинять в нарушениях и некомпетентности Макгонагалл в дурном настроении и Снейпа в критические дни (сейчас как раз шла неделя контрольных работ по зельеделью у пятых курсов, а значит зельевед, вынужденный их проверять, находился в совершенно особом расположении духа).