– Врагов ни слуху ни духу, — бросил он. — Остается ломать голову: что бы это значило? Но зато я нашел нечто очень и очень странное.

Он разжал кулак и показал хоббитам бледно–зеленый драгоценный камень.

– Он лежал в грязи, на самой середине Моста, — сказал он. — Это берилл, а берилл — эльфийский камень. Нарочно его сюда положили или обронили безо всякой задней мысли, не знаю, но находка обнадеживает. Для меня это знак, что путь свободен, но все же по Тракту я идти не дерзнул бы. Для этого надо получить более ясное указание.

Останавливаться не стали. Мост преодолели без помех. Ниоткуда не доносилось ни звука — только бурлила под тремя громадными арками быстрая вода. Версты через полторы начинался узкий овраг, уходивший влево от дороги, в холмы. Здесь Бродяга свернул, и вскоре путники затерялись в сумраке леса, у подножия угрюмых горных склонов.

Хоббиты поначалу обрадовались, что унылая равнина и опасный Тракт остались позади, но эти холмистые земли тоже выглядели неприветливо, если не сказать угрожающе. Кручи вздымались все выше и выше. На вершинах и гребнях темнели порою древние каменные стены и руины башен. Выглядели эти развалины мрачно и зловеще. У Фродо, по–прежнему ехавшего верхом, было предостаточно времени, чтобы смотреть по сторонам и размышлять. Ему вспомнился рассказ Бильбо о давнем Путешествии и о грозных башнях, что, по словам старика, высились на холмах к северу от Тракта, неподалеку от Леса Троллей, где Бильбо пережил свое первое серьезное приключение. Фродо догадывался, что тот Лес где–то рядом, и задавался вопросом: не приведет ли их случай в те же самые края?

– Кто здесь живет? — спросил он. — И кто построил все эти башни? Наверное, это страна троллей?

– Нет! — разуверил его Бродяга. — Тролли никогда ничего не строят. Эти края совершенно безлюдны. Когда–то, много веков назад, здешние холмы были обитаемы[160], но теперь тут никого не осталось. Легенды говорят, что местные обитатели добровольно перешли на службу Злу, когда на них пала тень Ангмара. Но в войне, которая погубила и Северное Королевство, все они были уничтожены. Это произошло так давно, что даже холмы успели позабыть о том народе. И все же тень на этой земле лежит до сих пор.

– Откуда же ты знаешь все эти сказания, если даже холмы теперь совершенно необитаемы и обо всем позабыли? — усомнился Перегрин. — Ведь не могли же тебе рассказать об этом птицы и звери!

– Наследники Элендила помнят прошлое, — ответил Бродяга. — В Ривенделле вам расскажут даже больше моего.

– А ты часто бываешь в Ривенделле? — поинтересовался Фродо.

– Пожалуй, — кивнул Бродяга. — Когда–то я там жил, и теперь стараюсь возвращаться к Элронду всегда, как только представится случай. Там оставил я свое сердце. Но пока что мне нигде не дано вкушать мир и покой — даже в дивном Доме Элронда.

Горы сомкнулись вокруг плотной стеной. Тракт, не отклоняясь, бежал к реке, но видеть его путники теперь не могли. Впереди лежало длинное ущелье, сумрачное, узкое и молчаливое, глубоко врезавшееся в горы. С обрывов свешивались перекрученные столетние корни; по склонам темнели хмурые сосны.

Хоббиты неимоверно устали. Брели они медленно — троп здесь не было, пробираться приходилось на свой страх и риск, перешагивая через упавшие стволы и огибая каменные россыпи. Ради Фродо решили идти понизу, — впрочем, взобраться наверх по камням и бурелому все равно было бы трудно. После двух дней пути погода окончательно испортилась. Задул западный ветер; с далекого Моря приплыли набухшие влагой тучи, и над темными макушками гор заморосил мелкий, безостановочный дождик. К вечеру все вымокли до нитки. Ночлег получился безрадостным: разжечь костер так и не удалось. Утром горы стали еще выше и круче, а ущелье повернуло к северу. Бродяга выглядел озабоченным: прошло уже десять дней с той ночи на Пасмурнике, и запас еды быстро таял. К тому же дождь зарядил, по–видимому, надолго и лил не переставая.

Заночевали на каменном уступе под отвесной стеной, приметив в скале небольшую пещерку, — не пещерку даже, а так, углубление. Фродо не мог спать. От зябкой сырости плечо разнылось, как никогда. Нестихающая боль и ощущение смертельного холода напрочь отогнали сон. Хоббит без конца вертелся с боку на бок и со страхом вслушивался в ночные звуки — свист ветра в распадках, звон капающей воды, треск внезапно рассевшегося валуна, шуршание сползающих камней… Иногда он кожей чувствовал, что его медленно окружают черные тени с мечами, но, резко садясь и оглядываясь, он не видел рядом никого, кроме Бродяги, который сидел спиной к нему и, горбясь, курил свою трубку. Наконец Фродо погрузился в неспокойную дрему, и его посетил странный сон — будто он гуляет по траве у себя в саду, в Заселье, но сад какой–то бледный, размытый, ненастоящий, и только высокие черные тени, наклонившиеся над изгородью, резки и отчетливы.

Когда Фродо проснулся, дождь уже не моросил. Небо по–прежнему затягивала серая пелена, но в разрывах виднелись бледные полосы лазури. Ветер снова поменялся. В это утро торопиться с выходом не стали. После завтрака, который пришлось жевать неразогретым, Бродяга отправился на разведку, велев хоббитам обождать его под защитой скалы. Он собирался подняться наверх — если, конечно, получится — и как следует осмотреться.

Вернувшись, он не стал обнадеживать спутников.

– Мы слишком отклонились к северу, — сказал он. — Надо попытаться исправить оплошность. Иначе мы окажемся на Плато Огров, далеко к северу от Ривенделла. Там обитают тролли, и я почти не знаю тех краев. Может, мы в конце концов унесем оттуда ноги и проберемся в Ривенделл, но потеряем слишком много времени, поскольку путь мне незнаком, да и еды нам не хватит. Словом, выход один — надо пробираться к Бруиненскому Броду.

Весь день они шли вверх по каменистому ущелью. Наконец справа, меж двух гор, отыскался проход в соседнюю долину, которая вела как раз в нужном направлении. К вечеру, однако, на пути встала высокая темная гора; ее безлесый гребень походил на пилу с раскрошившимися зубьями. Выбирать нужно было быстро — или назад, или в гору, третьего пути не было.

Решили взбираться, но на поверку это оказалось весьма и весьма непросто. Вскоре Фродо пришлось спешиться. Хоббиты не раз теряли последнюю надежду затащить пони на очередную кручу, а порой и сами не могли протиснуться среди скал — шутка ли, с такими–то мешками! Когда, вконец измученные, они взобрались на гребень, уже почти стемнело. От узкой седловины между двумя вершинами, где они очутились, почти сразу же начинался крутой спуск. Фродо бросился на землю, дрожа всем телом. Левая рука висела плетью, в плечо словно вонзились ледяные когти. Деревья и скалы маячили перед глазами неясными, размытыми пятнами.

– Дальше нам сегодня не уйти, — сказал Мерри Бродяге. — Фродо и этого хватило. Я страшно за него беспокоюсь. Что будем делать? Думаешь, в Ривенделле его смогут вылечить, если мы туда доберемся?

– Увидим, — ответил Бродяга. — Но здесь, в глуши, я ничем больше не могу ему помочь. Торопиться я вас понуждаю именно из–за Фродо. Но сейчас я с тобой согласен — на сегодня хватит.

– Что с хозяином? — шепотом спросил Сэм, заглядывая в лицо Бродяге. — Рана–то была всего ничего. Да она ведь и зарубцевалась уже! Только белый шрамик остался. Странно только, что шрамик такой холодный на ощупь!

– Фродо имел дело с оружием Врага, — покачал головой Бродяга. — В рану проник яд или какое–то иное тайное зло. Здесь я бессилен. Но не вешай носа, Сэм! Надо надеяться на лучшее!

На высоте ночевать было особенно зябко. В небольшой яме, под узловатыми корнями старой сосны развели небольшой костерок. Похоже было, что в этих местах когда–то добывали камень. Хоббиты сидели у огня, сбившись в кучку. На перевале дул холодный ветер, деревья внизу стонали и вздыхали. Фродо лежал в полудреме. Ему мерещилось, что над головой у него хлопают бесчисленные черные крылья и преследователи кружат над горами, высматривая его с высоты в каждом ущелье и каждой трещине, — только его, и никого больше.