У камина тем временем разгорелся ожесточенный спор. Подоспевший к месту происшествия господин Подсолнух тщетно пытался что–либо понять из разноречивых выкриков столпившихся вокруг хоббитов.

– Я видел его собственными глазами, господин Подсолнух! — горячился один из них. — Вернее, не видел, понимаете? Собственными глазами не видел! Он просто растворился в воздухе, и все. Хлоп — и нету!

– Полно вам, господин Полынник, — сомневался корчмарь.

– Да говорю же вам! — настаивал Полынник. — Я за свои слова отвечаю!

– Статочное ли дело, — качал головой хозяин, — статочное ли дело, чтобы господин Подхолминс, такой плотный, дородный, осанистый, — вот так вот, запросто, взял да и растворился в воздухе! Тем паче, воздух тут такой, что и растворяться–то негде!

– Тогда скажите, где он! — потребовало несколько голосов.

– А мне почем знать? Я его за фалды не держу, пускай бродит, где хочет, только бы расплатился поутру. Например, вон там, в углу, сидит господин Тукк — он ведь не растворился, правда?

– Что я видел, то видел, а я видел своими глазами, как его стало не видно, — упорствовал Полынник.

– А я вам говорю — тут какая–то ошибка, — повторял корчмарь, поднимая с пола поднос и собирая битую посуду.

– Конечно, ошибка, — отозвался Фродо. — Никуда я не исчезал. Вот он я! Просто мне надо было перемолвиться парой словечек с Бродягой, вот я и отошел в угол.

Он вышел на свет и встал у камина, но толпа подалась назад, придя в еще большее смятение. Объяснение Фродо — якобы он просто тихонечко прополз под столами и никуда не исчезал — никого не убедило. Большинство хоббитов и людей–брийцев стали собираться домой, потеряв всякий интерес к застолью. Некоторые, выходя, смерили Фродо уничтожающим взглядом, отвернулись и вышли, вполголоса переговариваясь. Гномы и несколько припозднившихся чужеземцев поднялись и попрощались с корчмарем, даже не взглянув в сторону Фродо и его товарищей. Вскоре в гостиной остался только Следопыт, по–прежнему сидевший у стены. Никто не обращал на него ни малейшего внимания.

Как ни странно, господин Подсолнух не выглядел огорченным. По всей вероятности, он знал, что теперь народ будет несколько вечеров подряд валом валить в его заведение, пока не исчерпают себя разговоры о таинственном происшествии.

– Что же вы мне тут вытворяете, господин Подхолминс?! — укорил Фродо корчмарь. — Посетителей насмерть перепугали, посуду мне расколошматили… Что это вам вздумалось цирк устраивать?

– Я очень, очень сожалею, что причинил вам беспокойство, — извинился Фродо. — Я вовсе не хотел, уверяю вас. Это получилось нечаянно.

– Ну, хорошо, коли так, господин Подхолминс! Но если вы опять захотите покувыркаться или, чего доброго, заколдовать кого–нибудь, то предупредите, пожалуйста, всех заранее, а главное — меня. Мы, знаете, не ахти как жалуем фокусы да всякие странности — не любим мы, когда земля из–под ног уходит, ну, вы меня понимаете. Не по нраву нам, когда вот так вот, вдруг, ни к селу ни к городу…

– Больше ничего такого не случится, господин Подсолнух, даю честное слово! А теперь я, наверное, пойду в постель. Утром мы выходим рано. Присмотрите, пожалуйста, чтобы пони были готовы к восьми часам.

– Будет сделано! Но прежде, чем вы уйдете из Бри, я хотел бы потолковать с господином Подхолминсом без лишних свидетелей. Я кое–что вспомнил и должен обязательно с ним поделиться. Надеюсь, вас это не очень обеспокоит? Закончу вот только кой–какие делишки и прямо к вам, если не возражаете.

– Ну что вы, какие возражения! — ответил Фродо, но сердце у него упало. Сколько же ему сегодня предстоит бесед с глазу на глаз и что за всем этим кроется? Может, все они в сговоре? Даже старого Подсолнуха с его толстой физиономией он уже начинал подозревать в двоедушии и коварстве.

Фродо, Пиппин и Сэм вернулись к себе в гостиную. Света в комнате не было. Мерри все еще где–то разгуливал; дрова в камине еле тлели. Только как следует раздув угли и подкинув в огонь хвороста, хоббиты обнаружили, что Бродяга зашел в комнату вместе с ними. Сидит себе спокойненько в кресле у двери и хоть бы что!

– Здрасте! — оторопел Пиппин. — Ты кто такой и что тебе тут надо?!

– Меня называют Бродягой, — ответил гость. — Допускаю, что ваш друг забывчив, но он обещал мне разговор с глазу на глаз.

– А, ты обещал, что скажешь мне что–то важное, — вспомнил Фродо. — Так что же ты хотел сообщить?

– Мне действительно есть что сказать, — неторопливо ответил Бродяга. — Но разумеется, не за спасибо.

– То есть? — вскинулся Фродо.

– Не волнуйся! Все очень просто: я рассказываю вам то, что знаю, и даю добрый совет — но взамен прошу вознаграждение.

– Какое же, смею спросить? — язвительно перебил Фродо. Надо же было так влипнуть! Вымогателя подцепил! Фродо с неприятным чувством подумал, что взял с собой не так уж много денег. Проходимец, наверное, потребует больше, чем вмещает кошелек, но Фродо и малого не мог уделить.

– Куш невелик, так что ты ничуть не обеднеешь. — Бродяга медленно улыбнулся, словно читая его мысли. — Просто дальше мы пойдем вместе, пока я сам не пожелаю с вами расстаться.

– Да что ты говоришь! — воскликнул Фродо, удивившись, но отнюдь не чувствуя облегчения — скорее наоборот. — Если бы я даже и нуждался в лишнем спутнике, я все равно никого не взял бы, пока не узнал, кто он такой и чем промышляет!

– Отлично! — воскликнул Бродяга, закидывая ногу на ногу и усаживаясь поудобнее. — Наконец–то ты приходишь в себя! Это к лучшему. До сих пор ты считал ворон. Ну что ж! Тем не менее я рискну и расскажу тебе то, что знаю, — а ты смотри сам. Может, все–таки расщедришься? Когда дослушаешь до конца, не исключено, что ты сам с радостью отдашь мне то, что мне причитается.

– Слушаю, — сказал Фродо. — Выкладывай. Что ты там для меня припас? Что тебе известно?

– Мне известно много… много страшного, — сразу посуровев, ответил Бродяга. — Что же касается тебя…

Он встал, подошел к двери и, быстро распахнув ее, выглянул. Убедившись, что никого нет, он бесшумно прикрыл дверь и снова сел.

– Слух у меня хороший, — заметил он, понизив голос. — Исчезать бесследно я не умею, но мне приходилось охотиться на самых диких и самых чутких тварей, и, как правило, остаться незамеченным мне нетрудно. Итак, сегодня вечером я прятался у Тракта к западу от Бри и видел, как со стороны Курганов на дорогу выехало четверо хоббитов. Не буду пересказывать всего, что они говорили старому Бомбадилу и друг другу, но одна фраза меня особенно заинтересовала: «Запомните — все запомните! — что имени Бэггинс произносить нельзя. Если придется представиться, то я — Под–хол–минс». Любопытство мое было подогрето до такой степени, что я последовал за ними в Бри. Мне удалось проскользнуть в ворота вслед за ними. У господина Бэггинса, наверное, есть веские причины не называть своего настоящего имени, но тем более я советовал бы ему и его друзьям поостеречься.

– Право, не знаю, зачем брийцам мое имя, — сердито перебил Фродо, — и не понимаю, почему оно вызывает у тебя такой жгучий интерес. Господин Бродяга, наверное, имеет веские причины подглядывать и подслушивать, но в таком случае я тем более советовал бы ему изложить эти причины!

– Хороший ответ! — рассмеялся Бродяга. — А причины у меня простые. Дело в том, что я давно ищу хоббита по имени Фродо Бэггинс. Он мне нужен, и как можно скорее. Мне стало известно, что он везет из Заселья нечто… ну, скажем, нечто секретное, непосредственно касающееся меня и моих друзей. Постой, не спеши! — воскликнул он, увидев, что Фродо поднялся с кресла; вскочил и Сэм, грозно сдвинув брови. — Я сохраню вашу тайну лучше, чем вы сами. Будьте осторожны! — Он наклонился и, глядя прямо на них, добавил, понизив голос до еле слышного шепота: — Следите за каждой тенью! Черные Всадники уже посетили Бри. Мне сказали, что в понедельник по Зеленому Тракту сюда явился первый — с севера, а позже — с юга — подъехал и второй.