– Король? — удивился Сэм. — Что еще за Король? И кто он такой?

– Король Гондора и Владыка всех Западных Земель — таков его титул, — ответил Гэндальф. — Он возвратил себе все свои исконные владения и вскоре отправится на коронацию, а до тех пор пребывает здесь, ожидая, пока вы проснетесь.

– Но во что мы оденемся? — недоуменно огляделся Сэм, не видя поблизости ничего, кроме лежащих на земле рваных, линялых штанов, плащей и рубашек — тех самых, в которых они шли к Огненной Горе.

– Что носили в Мордоре, в том и пойдете, — сказал Гэндальф. — Мы сохраним все — даже орочьи тряпки, которые тебе пришлось надеть в Черной Стране, Фродо. Никакие шелк и лен, никакое оружие и никакие гербы не сравнятся с ними в достоинстве. Но, возможно, попозже я подыщу, во что вам переодеться.

Он протянул к хоббитам ладони, и в одной из них что–то засветилось.

– Что это, Гэндальф?! — закричал Фродо. — Не может быть!..

– И тем не менее позвольте вернуть вам ваши сокровища: мы нашли их у Сэма за пазухой. Ни один из даров Владычицы Галадриэли не пропал. Вот твоя скляница, Фродо, а вот твоя шкатулка, Сэм. Надеюсь, вы рады снова получить их. Они в целости и сохранности.

Умывшись, одевшись и подкрепившись, хоббиты последовали за Гэндальфом. Он вывел их из буковой рощи на длинную зеленую поляну, залитую ярким солнечным светом и окаймленную стройными деревьями с темной, усыпанной алыми цветами листвой. Где–то вдали шумел водопад, а через поляну бежал среди цветущих берегов быстрый поток, исчезая под аркой деревьев. За аркой, далеко внизу, блестела на солнечной равнине сверкающая полоса воды.

Когда хоббиты миновали поляну, перед ними, несказанно изумив их, внезапно выросли воины в блестящих кольчугах и высокие стражи, одетые в черное и серебряное, которые встретили их со всеми возможными почестями и склонились перед ними в глубоком поклоне. Один из воинов протяжно протрубил в трубу — и гостей повели вниз, через рощицу, вдоль поющего потока. Наконец впереди открылось широкое зеленое поле; за ним, в серебристой дымке, катила свои волны могучая река, а посреди реки высился длинный лесистый остров, у берегов которого покачивалось множество кораблей. Вдоль поля, сверкая доспехами, длинными рядами выстроились неисчислимые полки. Когда хоббиты ступили на поле, воины разом выхватили мечи и, потрясая копьями, под звуки рогов и горнов закричали на многих языках:

– Да здравствуют Невелички! Слава! Слава!

– Куйо–и–Периан ананн! Аглар'ни Ферианнат![626]

– Хвалите их хвалою великою! Слава Фродо и Сэмуайзу!

– Даур–а Бераэль, Коннин эн Аннун! Эглерио![627]

– Слава им!

– Эглерио!

– А лайта тэ, лайта тэ! Андавэ лаитувалмет![628]

– Слава им!

– Кормаколиндор, а лайта тариэнна![629]

– Слава им!

– Славьте Хранителей Кольца, славьте их славой великою!

Фродо и Сэм, пораженные, красные до ушей, блестя глазами, прошли мимо воинов — и увидели впереди, в гуще ликующей толпы, три высоких трона, сложенных из зеленого дерна. За одним из тронов, справа, полоскался на ветру бело–зеленый флаг — вольно бегущая по лугу белая лошадь; налево реяло серебряно–голубое знамя — корабль–лебедь, плывущий по морю; и, наконец, посредине развевалось огромное полотнище, черное, с белым цветущим деревом под сияющей короной, в окружении семи мерцающих звезд. На среднем троне восседал воин, облаченный в кольчугу, но с непокрытой головой. Поперек колен у него лежал длинный меч. Когда хоббиты подошли ближе, воин, темноволосый и сероглазый, поднялся с места, и они сразу же узнали его, хотя он немало переменился — этот высокий, светлый ликом, царственный владыка Племени Людей.

Фродо кинулся ему навстречу, Сэм — за ним, с криком:

– Вот это да! Такой конец и правда всему делу венец! Или это Бродяга, или я еще не проснулся!

– Да, Сэм, это я, Бродяга, — ответствовал Арагорн. — Долгий путь проделали мы с тобой от Бри, не правда ли? Помнишь, как не по нраву пришелся тебе сначала мой вид? Далекая нам всем выпала дорога, но для вас она оказалась самой темной и трудной.

И тут Сэм смутился вконец: Король преклонил перед ними колено, а затем, встав, дал им обоим руки, Фродо — правую, Сэму — левую, и подвел к дерновому трону, и усадил на него, а потом обратился к людям и воскликнул, да так, что его услышали все, кто был на поле:

– Славьте их славою великою!

А когда тысячеустый радостный гром замолк, из толпы — к исчерпывающему, полному и окончательному удовлетворению Сэма, которому показалось, что такой радости уже не вместит его сердце, — выступил гондорский менестрель, и встал перед Королем на колени, и испросил королевского изволения петь. И — чудеса! — вот какими словами предварил он свою песню:

– Слушайте, вы, о доблестные владыки и рыцари без страха и упрека! Слушайте, короли и князья, воины и благородные мужи гондорские, и всадники Рохана, и сыны Элронда, и дунаданы, пришельцы с Севера! Слушайте, эльф, гном и вы, бесстрашные жители Засельские! Слушайте меня, все свободные народы Запада, слушайте мою песню, ибо я спою вам о Фродо Девятипалом и о Кольце Судьбы!

И Сэм услышал эти слова, и рассмеялся от переполнившего его счастья, и вскочил, и воскликнул:

– О, какое чудо! Какое диво! Все, все мои желания исполнились, все до единого!

И он расплакался, и все плакали вместе с ним — но взвился к небу серебряный и золотой голос менестреля, и стихли разом и плач, и ликование. Песня лилась над полем то по–эльфийски, то на языках Запада, и сердца слушавших, уязвленные сладостью слов, переполнились и излились радостью, острой, словно лезвия мечей, а мысли унеслись туда, где боль и радость сливаются воедино, а слезы претворяются в благословенное вино счастья[630].

Наконец солнце стало клониться к горизонту, тени деревьев удлинились и менестрель кончил петь.

– Славьте их славою великою! — возгласил он и преклонил колено.

Тогда Арагорн встал, и воины встали вслед за ним и перешли в приготовленные для трапезы шатры, где все пили, ели и веселились, пока не кончился день.

Фродо и Сэма, отдельно от всех, отвели в одну из палаток, где им помогли снять старую дорожную одежду, оказав ей все подобающие почести, а взамен дали новую, чистую. Когда все было готово, явился Гэндальф, и в руках у него, к удивлению Фродо, оказались меч, эльфийский плащ и мифриловая кольчуга, отнятые орками в башне Кирит Унгол. Сэму Гэндальф принес новенькую кольчужку из позолоченных колец и тщательно очищенный, заштопанный и зашитый эльфийский плащ, побывавший в стольких передрягах. Кроме того, Гэндальф положил перед хоббитами два меча.

– Мне меч не нужен, — сказал Фродо.

– Сегодня, однако, тебе придется быть при мече, — возразил Гэндальф.

Тогда Фродо выбрал меч поменьше, который прежде — до перевала Кирит Унгол — принадлежал Сэму.

– Жало я отдал тебе насовсем, — сказал Фродо Сэму.

– Нетушки, хозяин! Господин Бильбо подарил его именно вам. Он должен быть при вас, вместе с вашей серебряной кольчугой, и все тут. Господин Бильбо не согласился бы увидеть его на ком другом!

Фродо уступил, и Гэндальф, преклонив колено, как оруженосец, помог им с Сэмом опоясаться мечами; затем, встав, он водрузил им на головы серебряные обручи. Завершив последние приготовления, хоббиты отправились на устроенный в их честь великий пир и сидели за королевским столом рядом с Гэндальфом, и Эомером Роханским, и князем Имрахилом, и всеми гондорскими военачальниками; были на пиру и Гимли с Леголасом.

Когда истекла Минута Молчания, гости расселись, а слуги внесли вино, Сэм внезапно заметил среди виночерпиев двух оруженосцев, явившихся прислуживать Королям Запада. Один был одет в черное с серебряным — цвета Минас–Тиритской Гвардии, другой — в белое и зеленое. Сэм удивился — он не мог взять в толк, зачем здесь, среди могучих князей и воинов, крутятся какие–то мальчишки? Но когда оруженосцы случайно оказались рядом с ним, он пригляделся получше — да так и ахнул: