Арагорн присмотрелся. Действительно — к скале, сгорбившись, медленно приближался человек. Он брел, устало опираясь на корявую палку, и больше всего походил на старого нищего.[361] Шел он, опустив голову и не глядя на скалу. Если бы такой нищий встретился им в другом месте, они не задумываясь приветили бы его добрым словом, но теперь все трое молчали и ждали, сами не зная чего. Ощущение было странное: в человеке, который шел к ним, угадывались недюжинная власть и сила — и, скорее всего, сила враждебная. Неизвестный подходил все ближе. Гимли смотрел на него широко открытыми глазами — и вдруг, потеряв терпение, взорвался:

– Где же твой лук, Леголас? Бери скорее стрелу! Готовься! Это Саруман! Если он заговорит, мы пропали. От чар нам не спастись. Стреляй же!

Леголас снял с плеча лук, медленно натянул тетиву — и отпустил снова; казалось, его удерживает какая–то сторонняя сила. Вкладывать стрелу во второй раз он почему–то не спешил. Арагорн стоял молча, лицо его было напряжено.

– Чего ты ждешь? Что с тобой? — спрашивал Гимли свистящим шепотом.

– Леголас прав, — спокойно ответил Арагорн. — Мы можем бояться и сомневаться — это наше право, но стрелять в неизвестного старика, вот так, не поговорив с ним, без предупреждения, права у нас нет. Смотрите и ждите!

В это мгновение старик ускорил шаг и на удивление быстро оказался у подножия скалы. Остановившись, он неожиданно вскинул голову. Охотники глядели на него сверху не двигаясь. Все молчали.

Лица неизвестного видно не было — на глаза его был надвинут капюшон, а поверх капюшона красовалась шляпа с широкими полями, так что щеки и подбородок скрывала густая тень — выглядывал только кончик носа да седая борода. Но Арагорну показалось, что из–под скрытых капюшоном бровей сверкнул острый и зоркий взгляд.

Наконец старик нарушил молчание.

– Вот так встреча, друзья мои! Весьма удачно! — спокойно сказал он. — Давайте поговорим! Вы сойдете ко мне? Или, может, мне самому к вам подняться? — И, не дожидаясь ответа, он быстро зашагал вверх по ступеням.

– Да что же это?! — вскричал Гимли. — Леголас, останови его!

– Я, кажется, сказал, что хочу поговорить с вами, и ничего больше, — произнес старик, не останавливаясь. — Брось–ка свой лук, господин эльф!

Леголас выронил лук и стрелы, руки его бессильно повисли.

– А ты, достойный гном, будь так добр — убери руку с топорища, дай мне подняться к вам. И впредь к таким сильным доводам лучше не прибегай!

Гимли вздрогнул и замер, уставившись на старика. А тот легко, как горный козел, прыгал вверх по грубым ступеням. Куда только подевалась его усталость? Когда он ступил на карниз, под серыми тряпками на миг сверкнуло что–то белое, словно под дорожной одеждой незнакомца скрывалось другое одеяние, — но в следующий миг никто уже не был уверен, показалось это или нет. Гимли судорожно глотнул воздуха. В тишине это прозвучало как громкий свист.

– Повторяю — весьма удачная встреча! — молвил старик, подходя ближе.

В двух шагах от друзей он остановился, оперся на посох и нагнулся вперед, пристально глядя на них из–под низко надвинутого капюшона.

– Что же вы делаете в здешних краях? Эльф, гном, человек — и все одеты по–эльфийски! Несомненно, вы могли бы рассказать много интересного. Такую компанию здесь редко увидишь!

– Похоже, ты хорошо знаешь Фангорн, — сказал Арагорн. — Я не ошибся?

– Не то чтоб очень хорошо, — ответил старик. — Чтобы узнать Фангорн по–настоящему, пришлось бы изучать его несколько жизней подряд. Но я иногда захаживаю сюда. Что верно, то верно.

– Нельзя ли узнать, как твое имя и что ты хочешь нам сказать? — продолжал Арагорн. — Утро уже почти минуло, а наше дело не терпит отсрочки.

– Я уже сказал все, что хотел, — усмехнулся старик. — А именно — спросил, что вы тут делаете и что вас сюда привело. Что же до моего имени… — Он прервал себя на полуслове и засмеялся долгим тихим смехом.

У Арагорна пробежал по спине странный озноб, но не от страха — так бывает, когда налетит внезапный порыв свежего ветра или когда спишь под открытым небом — и вдруг хлынет ледяной дождь.

– Мое имя!.. — повторил старик, отсмеявшись. — Неужто до сих пор не угадали? А ведь оно вам знакомо. Да, да, думаю, что знакомо… Итак, говорите! Как вы тут очутились?

Друзья стояли неподвижно и молчали.

– Другой на моем месте мог бы истолковать это молчание далеко не в вашу пользу, — покачал головой старик. — К счастью, я уже кое–что знаю. Как я полагаю, вы идете по следу двух юных хоббитов. Подчеркиваю — хоббитов. И не надо смотреть на меня так, словно вы никогда не слышали этого странного слова. Слышали, и не раз! Как, впрочем, и я. Так вот, позавчера они посетили эту скалу и здесь у них произошла некая неожиданная встреча. По–видимому, вы желали бы узнать, куда увели ваших подопечных? Что ж, не исключено, что я мог бы вам подсказать. Кстати, почему мы разговариваем стоя? Как видите, спешить вам пока некуда, так что давайте сядем и побеседуем спокойно!

Старик повернулся и направился к подножию утеса — там лежала груда камней и щебня. Остальные тут же пришли в себя и обрели способность двигаться, словно с них спали чары. Гимли немедленно схватился за топор, Арагорн зазвенел мечом, Леголас вскинул лук.

Не обращая на них ни малейшего внимания, старик оперся рукой о низкий, плоский камень и сел. Пола серого плаща откинулась, и все ясно увидели, что незнакомец с головы до ног одет в белое.

– Саруман! — крикнул Гимли и бросился вперед с топором в руке. — Отвечай! Куда ты дел наших друзей? Что с ними сделал? Отвечай немедленно, а не то я прорублю в твоей шляпе такую прореху, что и волшебнику не заштопать!

Но старик оказался проворнее. Он тут же вскочил и ловко вспрыгнул на высокий обломок скалы. Всем почудилось, что он внезапно стал гораздо выше ростом. Капюшон и серые лохмотья полетели на землю. Сверкнули белые одежды. Незнакомец поднял посох, и топор Гимли выпав, звякнул о камень. Меч в застывшей руке Арагорна засверкал, как огненный, Леголас с громким возгласом пустил стрелу в воздух, и та, вспыхнув, бесследно исчезла.

– Митрандир! — воскликнул он. — Митрандир!

– Я же говорил, Леголас, что это весьма удачная встреча, — откликнулся старик.

Все трое смотрели на него, потеряв дар речи.[362] Волосы старца были белы как снег на солнце, одежды сияли белизной, глаза из–под густых бровей сверкали, как солнечные лучи. От него исходила неодолимая и неоспоримая сила. Друзья стояли, окаменев, не зная — дивиться? радоваться? страшиться?

Наконец Арагорн очнулся.

– Гэндальф! — выдохнул он. — Паче всякого чаяния возвратился ты к нам в этот роковой час! Что за пелена заслоняла мне глаза? Гэндальф!

Гимли промолчал — только опустился на колени и прикрыл глаза ладонью.

– Гэндальф… — повторил старец, словно вызывая из памяти что–то давно позабытое. — Да, так было. Когда–то меня звали Гэндальфом.

Он сошел с камня, подобрал свой серый плащ и снова завернулся в него, и всем почудилось, что в небе только что сияло солнце — и вдруг скрылось в тучах.

– Можете по–прежнему называть меня Гэндальфом, — сказал волшебник, и это снова был голос их старого друга и проводника. — Встань, мой добрый Гимли! Я цел, а ты невиновен. На самом деле, друзья мои, ваше оружие не способно мне повредить. Смотри веселей, Гимли! Мы снова вместе. История принимает иной оборот. Отлив сменился приливом. Надвигается великая буря, но ветер уже сменил направление!

Он положил руку на голову Гимли. Гном поднял глаза — и вдруг засмеялся от радости.

– Это и вправду ты, Гэндальф! — воскликнул он. — Но почему ты одет в белое?

– Теперь мой цвет — белый, — ответил Гэндальф. — Я, можно сказать, и вправду Саруман — Саруман, каким он призван был быть! Но расскажите мне, наконец, о себе! С тех пор как мы расстались, я прошел через огонь и глубокие, глубокие воды. Я забыл многое из того, что мнил знать, и вновь научился многому из того, что забыл. Мне видны самые далекие дали — и в то же время зачастую я не могу рассмотреть того, что лежит под ногами… Рассказывайте же!