Март 1904 Москва Жертва вечерняя Стоял я дураком в венце своем огнистом, в хитоне золотом, скрепленном аметистом — один, один, как столб, в пустынях удаленных, — и ждал народных толп коленопреклоненных… Я долго, тщетно ждал, в мечту свою влюбленный… На западе сиял, смарагдом окаймленный, мне палевый привет потухшей чайной розы. На мой зажженный свет пришли степные козы. На мой призыв завыл вдали трусливый шакал… Я светоч уронил и горестно заплакал: «Будь проклят. Вельзевул — лукавый соблазнитель, — не ты ли мне шепнул, что новый я Спаситель?.. О проклят, проклят будь!.. Никто меня не слышит…» Чахоточная грудь так судорожно дышит. На западе горит смарагд бледно-зеленый… На мраморе ланит пунцовые пионы… Как сорванная цепь жемчужин, льются слезы… Помчались быстро в степь испуганные козы. Август 1903 Серебряный Колодезь Мания Из царских дверей выхожу. Молитва в лазурных очах. По красным ступеням схожу со светочем в голых руках. Я знаю безумии напор. Больной, истеричный мой вид, тоскующий взор, смертельная бледность ланит. Безумные грезы свои лелеете с дикой любовью, взглянув на одежды мои, залитые кровью. Поете: «Гряди же, гряди». Я грустно вздыхаю, бескровные руки мои на всех возлагаю. Ну, мальчики, с Богом, несите зажженные свечи!.. Пусть рогом народ созывают для встречи. Ну что ж – на закате холодного дня целуйте мои онемевшие руки. Ведите меня на крестные муки. Август 1903 Серебряный Колодезь Забота 1 Весь день не стихала работа. Свозили пшеницу и рожь. Безумная в сердце забота бросала то в холод, то в дрожь. Опять с несказанным волненьем я ждал появленья Христа. Всю жизнь меня жгла нетерпеньем старинная эта мечта. Недавно мне тайно сказали, что скоро вернется Христос… Телеги, скрипя, подъезжали… Поспешно свозили овес. С гумна возвращался я к дому, смотря равнодушно на них, грызя золотую солому, духовный цитируя стих. 2
Сегодня раздался вдруг зов, когда я молился, тоскуя, средь влажных, вечерних лугов: «Холодною ночью приду я…» Всё было в дому зажжено… Мы в польтах осенних сидели. Друзья отворили окно… Поспешно калоши надели. Смарагдовым светом луна вдали озаряла избушки. Призывно раздался с гумна настойчивый стук колотушки. «Какие-то люди прошли», — сказал нам пришедший рабочий. И вот с фонарями пошли, воздевши таинственно очи. Мы вышли на холод ночной. Луна покраснела над степью. К нам пес обозленный, цепной кидался, звеня своей цепью. Бледнели в руках фонари… Никто нам в ночи не ответил… Кровавую ленту зари встречал пробудившийся петел. 1903 Серебряный Колодезь Блоку 1 Один, один средь гор. Ищу Тебя. В холодных облаках бреду бесцельно. Душа моя скорбит смертельно. Вонзивши жезл, стою на высоте. Хоть и смеюсь, а на душе так больно. Смеюсь мечте своей невольно. О, как тяжел венец мой золотой! Как я устал!.. Но даль пылает. Во тьме ночной мой рог взывает. Я был меж вас. Луч солнца золотил причудливые тучи в яркой дали. Я вас будил, но вы дремали. Я был меж вас печально-неземной. Мои слова повсюду раздавались. И надо мной вы все смеялись. И я ушел. И я среди вершин. Один, один. Жду знамений нежданных. Один, один средь бурь туманных. Всё как в огне. И жду, и жду Тебя. И руку простираю вновь бесцельно. Душа моя скорбит смертельно. Сентябрь 1901 Москва 2 Из-за дальних вершин показался жених озаренный. И стоял он один, высоко над землей вознесенный. Извещалось не раз о приходе владыки земного. И в предутренний час запылали пророчества снова. И лишь света поток над горами вознесся сквозь тучи, он стоял, как пророк, в багрянице, свободный, могучий. Вот идет. И венец отражает зари свет пунцовый. Се – венчанный телец, основатель и Бог жизни новой. |
