Она вспыхнула.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я не сделал ничего плохого, но они сослали меня в эту глушь. Тут я встречаю девушку-иностранку, которая сообщает, что привезла останки своей матери, чтобы упокоить их на ее родине.

– Это правда! – вскипела она.

– Диана… – Он говорил очень тихо. – Пожалуйста, послушай, что я хочу сказать. Ты должна признать, что история, которую ты рассказала мне, очень необычна. – Он помешкал. – Я даже задумывался, не… не обманываешь ли ты меня.

– Обманываю?!

Он улыбнулся, но не отвел взгляда.

– Чтобы выбить меня из равновесия и заставить признаться в чем-нибудь. Я уже слышал раньше, что они используют красивых девушек специально для этих целей.

Диана промолчала. Он был прав кое в чем, считая, что она не доверяет ему, но он не понимал причины этого недоверия. Просто он был слишком хорош, чтобы это было похоже на правду.

Наконец она забормотала что-то, но, так как она смотрела на реку, он не расслышал ее слов.

– Что?

– Я сказала: по крайней мере, ты считаешь, что я красива. Ты сказал, что уже слышал раньше, что они используют красивых девушек для того, чтобы ставить ловушки людям. – Диана засмеялась. Внезапно ей захотелось отдать все, чем она обладала, и заложить все, что она могла бы получить в будущем, за то, чтобы увидеть сейчас его лицо.

– Ты зря смеешься, – сказал он. – Китайские женщины не привлекают меня. У них нет таких волос, как… Твои волосы при определенном свете отливают красным. У тебя гладкая кожа. У тебя есть… есть веснушки. Твои глаза… они живые. Когда ты улыбаешься, они загораются. – Он замолчал в смущении. Но когда Диана попыталась что-то сказать, он торопливо продолжил: – Ты высокая. Ты ходишь с такой уверенностью в себе. В тебе так мало страха. Когда я вижу, как ты идешь, я думаю… – Он опустил голову. – Прости…

– За что?

– Я никогда так не говорил с женщиной.

Диана знала, что должна положить этому конец, но многое в его словах тронуло ее. Они взволновали ее.

Она спрыгнула с валуна, ее ноги до половины оказались в воде. Правая наткнулась на какой-то предмет, плывший по течению: мягкий на ощупь, промокший насквозь шар, пахнувший, как испорченные фрукты. Она опустила взгляд. И закричала. Но это был молчаливый крик. Ее руки машинально закрыли рот, заглушая звук. К ее ноге течением прибило разложившееся тельце младенца. Чан Пин поймал ее, когда она начала валиться вперед, полностью потеряв от потрясения контроль над собой, и неловко вытащил ее из воды. Он осмотрелся вокруг, ища какое-нибудь тенистое место, но не увидел ничего подходящего, поэтому просто положил ее на песок и опустился на колени рядом, заслоняя ее собой от солнца. Диана смотрела на него, сквозь него, ее губы разошлись, обнажив стиснутые зубы. Вдруг она вскочила, оттолкнула его и бросилась бежать, согнувшись почти вдвое, держась руками за живот. Она поняла, что бежит к отравленной реке, и свернула в сторону. Изо рта у нее хлынула рвота, и она снова упала на землю.

Чан Пин усадил ее.

– Дыши! – скомандовал он.

Когда она начала рыдать, он понял, что худшее уже позади.

Через несколько минут она перестала плакать и позволила ему вытереть ей лицо.

– Это была девочка, – прохрипела она.

Чан Пин кивнул.

– «Младенец утонул при купании» – вот как это называется.

– Да.

– Потому что законы гласят, что семья может иметь только одного ребенка, и потому что мальчики – это хорошо, а девочки – плохо. Поэтому, если тебе не повезло и у тебя родилась девочка, ты топишь ее. Как котенка.

Он знал, что Диана говорит это не ему, а кому-то невидимому, поэтому ничего не ответил. Но теперь Диана видела мертвого младенца уже в новом свете. Она хотела найти средство вырваться из сети околдовавших ее дотоле слов Чан Пина, и какой-то злорадный местный божок услышал ее.

– Чан Пин, послушай меня. У меня у самой мог быть ребенок. Однажды. Но вместо этого я сделала аборт. Я не знаю, был бы это мальчик или девочка. Я знаю только, что он мертв.

Диана с трудом встала на ноги и направилась к грузовику. Она услышала, как он рванулся вслед за ней, и успела обернуться наполовину, но до того, как она повернулась к нему лицом, он уткнулся подбородком в ее плечо, обхватил ее руками за талию и принялся покачивать взад-вперед. Диана была слишком не в себе, чтобы определить, что она чувствует. Она знала только, что не сердится на Чан Пина. Наконец он отпустил ее, и они вернулись к грузовику, не глядя друг на друга. Водитель проснулся. Он зевнул, почесал сначала свой член, потом лысину и взобрался на сиденье.

Диана стояла поодаль, пока Чан Пин забирался в кабину и оседлывал рычаг переключения скоростей.

В этот раз она соблюдала дистанцию. Ни одна часть ее тела не коснулась его. Небо затянуло облаками, влажность повысилась, пошел дождь. Так продолжалось всю вторую половину дня, пока они наконец не увидели за очередным крутым поворотом полдюжины гигантских дымовых труб, изрыгавших черные столбы дыма, которые, казалось, поддерживали небесный свод и одновременно служили источником мрачной черноты, затянувшей все небо.

– Гуйянь, – пробормотал Чан Пин. – Солнце здесь редкость. Отсюда и произошло название: «Драгоценное солнце». Это ужасное место.

Дорога бежала между серыми фабриками, оживляемыми случайными вспышками сварочных аппаратов или прожекторами, заливавшими светом обширные пустые участки. Грязная река, по берегам которой теснились склады, переплетение проводов высокого напряжения, телевизионных антенн, соперничавших между собой за местечко повыше, обветшавшие пагоды тут и там… Окраины производили такое гнетущее впечатление, что Диане снова захотелось плакать. К этому времени уже почти стемнело. И тут водитель резко свернул вправо. Машина стала набирать скорость и понеслась по боковой дороге.

– Куда мы едем? – Диана резко выпрямилась. – Ведь въезд в город не здесь.

Но Чан Пин ничего не ответил. Она схватила его за руку.

– Отвечай!

Вдруг он стал совсем другим. Она начала бороться с ним. Он сопротивлялся. Она попыталась расцарапать ему лицо, но он оказался слишком ловок и увертлив, и вскоре ее кисти оказались зажатыми в его сильных руках. Грузовик повернул налево и выехал на узкую улочку, вдоль которой стояли высокие дома. Внезапно он налетел на какую-то преграду, стоявшую поперек дороги. Вокруг началась неразбериха, послышались громкие крики. Но в свете коптящих факелов Диана разглядела зеленые фуражки, красные книги, поднятые на высоту плеча, множество затемненных лиц, искаженных ненавистью и превратившихся в дьявольские маски фанатиков… Потом кто-то рванул дверцу кабины со стороны водителя и распахнул ее.

Прошин приехал на встречу к «Гарден-отелю» на семь с половиной минут позже. Сэнгстер забрался в машину, и двое мужчин поехали вдоль красно-белых шлагбаумов, подальше от полицейского кордона.

– Поговорим?

– Да. – Прошин кивнул в сторону водителя. – Он наш человек и в любом случае не понимает по-английски.

– Анабель на месте? – Это имя было кодовым обозначением самолета, который в день уничтожения спутника имел бортовой номер «ZG-877».

– Нет еще. Охрана аэропорта удвоена.

– Дерьмо. – Сэнгстер откинулся на спинку сиденья и уставился в потолок салона.

Он знал, что миссия их безнадежна, еще тогда, когда они только начали разрабатывать план, но он еще не знал, насколько она безнадежна, пока они несколько часов назад не приземлились в кантонском аэропорту Байюнь и не увидели заголовки газет. «Председатель: последние часы?». На улицах было даже больше народу, чем всегда, несмотря на то, что были выставлены усиленные патрули Комитета общественной безопасности и полиции. Люди большей частью вели себя законопослушно, но толпам не было конца. У Сэнгстера был с собой только маленький кейс. Он заехал в отель и распаковал кое-какие вещи только для того, чтобы придать убедительности своей легенде, по которой он находился здесь в качестве директора компании по производству травяного чая, с офисом в Милуоки. Затем он отправился в «Гарден-отель» на встречу с Прошиным.