– Но она же не знала, за что мы пили! О Боже мой! И где она сейчас?

– Я не знаю точно где. Все, что я знаю, это то, что она находится на попечении того, кого она не будет подозревать. Он ведет ее на юг, через Гуйян. Там они попадут на дорогу в Наньнин и к реке.

– Значит, она направляется домой?

– Может быть. Все зависит от ее готовности сотрудничать.

– Я мог остановить ее. Уоррен сказал, что я дурак… – Саймон зло сплюнул и покачал головой. – И каково теперь твое мнение? – резко спросил он.

– У меня нет своего мнения. Я арестованный.

– Предположим, что я сделаю так, чтобы тебя отпустили?

– Не понял.

– Одна из немногих возможностей найти мою дочь – это ты. Твой контролер, или как он там называется, уже в курсе, что тебя взяли?

– Не думаю.

– Что, если тебя просто отвезут обратно на то же место, где взяли? Этого хочет и Рид – чтобы ты был двойным агентом и продолжал работать на КНР под его контролем. Но на кого ты будешь работать на самом деле – на меня и Питера? Или на Суня? Или на Камнора?

Цю опустил глаза.

– Камнор?

– Питер Рид рассказал мне о письмах, которые они у тебя нашли. Письмах Тинченя. Ты сказал ему, что тебе передал их Камнор.

– Если ты знаешь это, тогда, я думаю, ты все поймешь и сам. Теперь я предан только Тинченю. Моему сыну.

– Да. Я понимаю.

– Что бы я тебе ни говорил, ты не можешь мне верить. Не теперь. Понимаешь, я хочу выбраться отсюда – но только для того, чтобы попытаться найти моего сына. Ничего больше. Вот каково мое мнение, как ты это называешь: я буду работать только на себя. На себя самого.

– Я могу поверить тебе. Потому что мне больше ничего не остается! Ты – это все, что у меня есть. И помни: я всегда могу вернуть тебя сюда, если это будет нужно. Ты всегда будешь находиться от Юклифа не дальше чем на шаг.

– Так, значит, ты мне предлагаешь еще одну сделку… Сколько их мы уже с тобой заключали, Саймон?

– Слишком много. Но сейчас мы впервые договариваемся на равных. Ты хочешь получить сына. Что бы ты сейчас мне ни наговорил, ты все еще надеешься вытащить его оттуда, я знаю это. Ну и прекрасно! Возвращайся к Камнору и попытайся что-нибудь вытянуть из него. Только помоги мне вернуть дочь. Ребенка за ребенка.

Цю долго молча смотрел на Саймона.

– Я вернусь на то же место, откуда меня взяли, как ты выражаешься. Если тебе это надо. Не из-за каких-либо сделок. Просто потому что я думаю… так будет лучше всего.

Саймон кивнул и встал. Уже когда он подошел к двери, Цю окликнул его по имени.

– Что?

– Будь поосторожнее с Александром Камнором.

– Почему?

Цю вкратце рассказал, что случилось перед тем, как Рид со своими людьми взял его.

– Не понимаю, – сказал Саймон. – С чего бы это Камнору заботиться о моей дочери?

– Не знаю. Но если он тоже считает, что она может знать о плане «Свиток благоволения», то в его глазах она может быть источником потенциальной опасности.

Саймон обдумал услышанное. Все это ему не нравилось.

– Но, даже если ты прав… что может сделать Камнор?

– Я не знаю. Просто… будь с ним поосторожнее.

– Хорошо. Спасибо, Цяньвэй.

Дверь открылась, и Саймон уже наполовину вышел в коридор, когда вдруг резко обернулся.

– Это правда, что ты сказал мне о Риде? Что он вешал тебя?

Цю кивнул. Было очевидно, что движение головой причиняет ему резкую боль. Это само по себе явилось своего рода доказательством действий Рида.

Саймон обнаружил Мэта наверху. Он как раз вешал телефонную трубку.

– Я говорил с директором фондовой биржи.

– И что?

– Он согласился притормозить работу биржи на двадцать четыре часа начиная с девяти тридцати утра.

– Слава Богу! Но в Лондоне или Нью-Йорке нам от этого будет не легче.

– Папа, ты лучше выслушай вот что: десять минут назад я говорил с Ридом, и он сказал, что власти уже не контролируют положение на юге Китая. Генерал Цюанью, командир военного округа Чэнду, запросил подкрепление. Они перехватили его запрос два часа назад.

– И что ему ответили?

– Насколько я помню, ему сказали, что «в данном критическом положении» резервов нет.

– Они так и сказали «критическом положении»?

– Да.

– Боже мой, Боже мой!..

– Рэчел Хонимен попыталась поговорить со мной прямо перед тем, как мы выехали сюда. Это по поводу поездки Уоррена по реке, ты помнишь? Она напугана до смерти. Она спрашивает…

Саймон схватил сына за руку.

– Хонимен! Он должен отправиться вверх по реке… Когда это, завтра? Сегодня! – Он посмотрел на часы. – Боже, уже почти шесть. Когда отправление?

– Он может вовсе никуда не поехать при нынешних обстоятельствах.

– Ну, насколько я знаю Уоррена, он поедет. И это решение проблемы. – Заметив выражение растерянности, появившееся на лице Мэта, он нетерпеливо воскликнул: – Я все расскажу тебе в машине. Нам необходимо успеть застать Уоррена, и только это сейчас имеет значение. Отвези меня туда. Просто отвези меня туда, и побыстрее!

Грузовик задел крылом одного из Красных Охранников, дежурившего у дорожного заграждения на въезде в Гуйян, и тот отлетел в сторону.

Несколько мгновений никто не знал, что делать, царила неразбериха. Чан Пин грубо пригнул голову Дианы и толкнул ее в узкое пространство между полом кабины и приборной доской.

– Не шевелись! – прошипел он. – Не двигайся, пока я тебе не скажу.

– Я не могу…

– Заткнись!

Водитель вышел из кабины и стоял теперь на дороге, окруженный примерно дюжиной Красных Охранников, оравших и угрожающе размахивавших руками. Сначала он стоял в покорной позе, держа фуражку в руках и опустив глаза. Но мало-помалу он начал выходить из себя, пока наконец не осмелился отвечать Красным Охранникам резкими отрывистыми междометиями, тем самым только подливая масла в огонь.

Охранник, которого сбила машина, встал на ноги и пробился через кольцо людей к водителю. Он остановился напротив водителя всего в нескольких метрах и начал орать на него. Старик сначала отступил на шаг, потом ударил фуражкой о землю и двинул своему обвинителю кулаком в лицо.

Диане, скорчившейся под сиденьем, показалось, что шум стал громче раза в три. Чан Пин что-то пробормотал и выскочил из кабины.

Диана услышала его голос, возвысившийся над общим гулом голосов. Вдруг раздался громкий щелчок, отрывисто отдавшийся в темноте проржавевшей кабины грузовика. Кто-то застонал. Инстинктивно Диана поняла, что стонет Чан Пин. Она подползла к дверце со стороны водителя и выглянула в щель между полуоткрытой дверцей и корпусом кабины.

Он лежал на земле. В тусклом свете, отбрасываемом плясавшими лучами фонарей, Диана рассмотрела темное пятно у него на рубашке. Она увидела, что большинство из толпившихся вокруг совсем еще юнцы: возможно, студенты, хотя некоторые вооружены. Чан Пина свалил удар прикладом: человек, нанесший удар, стоял над ним, размахивая винтовкой. Раздавались одобрительные восклицания, но Диана поняла, что не все члены банды настроены одинаково; должно быть, сейчас впервые они почувствовали вкус крови.

Когда все сгрудились в возбуждении над Чан Пином, о водителе забыли. Он кинулся, чтобы помочь парню подняться, но удар прикладом сбил и его с ног. Когда Диана попыталась сглотнуть от волнения, она обнаружила, что у нее во рту совсем пересохло. Она закрыла глаза и попыталась сообразить. Эти люди накручивают сами себя, и кончиться это может чем угодно. Остановить их некому. Значит, это придется сделать ей.

Невозможно! Ты никогда раньше не водила грузовик… Если не я, то кто?

Она начала разрабатывать план. Никто еще не успел ее заметить – это ее единственное преимущество. Водитель оставил двигатель включенным.

Она должна как-то заставить грузовик тронуться вперед, но медленно. Сначала она должна забраться на сиденье водителя. Потом надо будет снять с ручного тормоза… Она попятилась назад, пока не уперлась в коробку передач. Тогда она извернулась так, что ее спина уперлась в сиденье и начала пробираться вперед. Когда ее голова поравнялась с рулевой колонкой, она услышала звук бьющегося стекла.