– В таком случае я скажу, что у нас возникли проблемы.

Одновременно с тем, как второй автомобиль затормозил под фюзеляжем самолета, автоматные пули забарабанили по корпусу «боинга» в шести сантиметрах от уха Прошина.

Человеком, преградившим дорогу Диане, оказался Чан Пин. Чтобы она опомнилась, он был вынужден дать ей пощечину. Он мрачно выслушал ее сбивчивый рассказ о том, что она видела. Он присел на корточки рядом с ней и начал осторожно поглаживать ее волосы. Это подействовало на нее успокаивающе. Потом, стоя на коленях, он стал баюкать ее, словно ребенка. Она не сопротивлялась. Голова ее лежала у него на груди, ноги она подтянула к животу. Когда наконец она открыла глаза, она увидела, что он смотрит на нее, а в глазах его стоит самое приятное выражение, которое она когда-либо видела у мужчин: сочетание озабоченности и радости от того, что она проснулась.

– Ты живой! – сказала она.

– Конечно.

– Нет, я не в буквальном смысле.

Его лицо стало серьезным.

– Власти потеряли контроль над создавшимся положением. Конечно, если хочешь, можешь путешествовать и без меня. Но я надеюсь, что мы останемся вместе. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы доставить тебя в Гонконг.

– И что мы будем делать?

– Это «мы» настоящее или всего лишь уловка вроде той, что ты применила в последний раз, перед тем как сбежала от меня?

– Настоящее. Я все еще не знаю, можно ли тебе верить. Я не хочу оставаться с тобой… Прости. Но одной мне это все не по силам.

По его лицу было видно, что он рад ее решению, но и огорчен.

– Ну что же… тогда нам надо подождать до заката. Я хочу заглянуть в этот отель. Может быть, мы сможем добыть там еду. Нам еще много предстоит пройти.

– А что это за «нам» в твоем понимании?

– Настоящее «нам». И я имею в виду не только путешествие через Китай.

Диана вздохнула.

– Я знаю, что ты имеешь в виду не только путешествие через Китай.

– Но пока нам надо отдохнуть.

Она быстро заснула, видимо, мозг ее попытался отключиться, чтобы стереть из памяти увиденное. Чан Пин разбудил ее уже в сумерках. Он принес воды и терпеливо ждал, пока она полностью не придет в себя.

– Диана, я тут подумал… Инспектор Сунь заинтересуется случившимся. Он пошлет за нами своих людей.

– У тебя это прозвучало так безнадежно.

– Не то чтобы безнадежно, но мы должны изменить план. Предполагалось, что я доставлю тебя в Наньнин. Но теперь я считаю, что это не лучший путь. За дорогой будут следить.

– Я даже не знаю, где этот Наньнин.

– У меня же есть карта, помнишь? Давай я покажу тебе. – Он достал из кармана сложенную карту. – Мы сейчас вот здесь, в Гуйяне… видишь? Наньнин почти точно на юге отсюда. – Он пальцем провел по карте прямую линию. – Но железная дорога из Гуйяна идет не прямо в Наньнин. Она идет в место, которое называется Лючжоу. – Он поморщился. – Такое несчастливое место, Лючжоу.

– И что в нем несчастливого?

– В этом месте производятся почти все гробы для Китая. Но дело в том, что Лючжоу стоит на притоке Западной реки, которая ведет…

Диана проследила за его пальцем, медленно скользившим по карте.

– В Гонконг!

– Да, в конечном счете. Мы смогли бы миновать Кантон… – Он свернул карту и сунул ее в карман. – Мы должны пересечь сельскохозяйственные районы, найти железную дорогу, как-то умудриться сесть на поезд. Железная дорога не фигурировала в первоначальном плане Суня. Я надеюсь, за ней он не установит наблюдения.

– Что сделает с нами Сунь, если схватит нас?

Он серьезно посмотрел на нее.

– Я не знаю.

С этого момента Чан Пин взял на себя руководство, сняв всю ответственность с Дианы. Он обшарил заброшенный отель, ища еду, и нашел фонарик. С помощью карты они начали осторожно пробираться в сторону железной дороги. В ночном небе были видны отсветы зарева: Гуйян горел. Диана старалась не смотреть в ту сторону.

Следующий этап их путешествия оказался более легким, чем они предполагали. Чан Пин вывел ее к запасной железнодорожной ветке, которая облегчала поездам проход по одноколейной трассе. Теперь им оставалось только ждать. Длинный товарный состав с шипением остановился в трех метрах от насыпи, за которой они притаились. Чан Пин помог ей забраться в пустой товарный вагон, провонявший свиньями, и ушел на разведку. Его не было долго; так долго, что, когда он наконец забрался в вагон и упал без сил на пол, поезд сразу же тронулся.

– Где ты пропадал? – почти крикнула она. – Я так беспокоилась…

– Это длинный поезд.

Что-то было не так. Это прозвучало в его голосе. И это было понятно по тому, как он, обхватив себя руками, судорожно потирал ладонями предплечья, словно ища успокоения.

– И что?

– Все нормально.

– Нет, не все нормально. Я же вижу.

– Там просто… танки. В хвосте состава.

– Ты имеешь в виду… военные танки?

– Да. «Т-пятьдесят девять». Двадцать штук. И… солдаты.

Диана испуганно сглотнула.

– Сколько?

– Я насчитал три вагона. Потом поезд тронулся, я…

Он сел поближе к Диане.

– С тобой все в порядке?

– Да.

– Я хотел спросить тебя… Почему ты убежала от меня?

Она долго молчала.

– Не знаю.

Он ждал продолжения.

– Я не доверяла тебе. Ты так много лгал мне. Я не могла решить, буду ли я в большей безопасности с тобой… или без тебя.

– Понятно.

– И… и мне казалось, что я такая обуза для тебя… Если под конец ты сказал мне правду, то я неминуемо обрекала тебя на неприятности. Я подумала, что, если я убегу, ты сможешь доказать им, что это не твоя вина. Как-нибудь…

– А теперь?

Она вздохнула.

– Не знаю. После того как я увидела, что случилось с той девушкой, я не могла и подумать, чтобы остаться одной. Даже при том, что я не знаю, чего мне ждать от тебя.

Долгое время после этого единственное, что нарушило тишину, был стук колес. Поезд мчал их сквозь ночь на юг.

– Странно.

– М-м? – Диана уже успела задремать.

– Странно то, что ты думала обо мне, когда решила сбежать. Ты сказала, что не хотела навлечь на меня неприятности…

– Да. – Она поняла, что он имел в виду. – В какой-то степени я позаботилась о тебе.

– Я должен спросить… теперь-то ты мне доверяешь?

– Я не верю, когда ты говоришь, что любишь меня. – Она вздохнула, зная, что причиняет ему боль. – Прости.

– Было бы странно, если бы ты поверила.

– Но все же… – Она посмотрела вверх, туда, где, как ей казалось, должно находиться его лицо, но темнота не позволила ей заглянуть ему в глаза. – Я… я думаю, что что-то в тебе изменилось. Твои намерения изменились. Я не знаю почему. Может быть, потому, что ты уже не чувствуешь себя в безопасности в Китае.

– Все гораздо проще. Ты спасла мне жизнь. – Он помолчал. – Ты знала, что я предал тебя. Мы же боролись в грузовике, ты помнишь? Когда мы налетели на заграждение возле Гуйяна. Ты тогда просто имела право уехать. Но ты крикнула мне. Даже зная, что я… Спасибо тебе. – И он замолчал.

Она начала плакать, и он поцеловал ее в щеку, очень нежно. Потом он отполз к другой стенке вагона и лег там, положив голову на руки и глядя в потолок.

Диана прислонилась к стене и бессознательно погладила свою джинсовую куртку, прижав ее к себе. «Я люблю моих сирот» – какая прекрасная штука эти сироты. Ни дома, ни матери.

Как я сама.

Чан Пин ночью всегда отодвигался подальше от нее, а она хотела бы оказаться в его объятиях, просто для поддержки и утешения, но он опять мог неверно истолковать это. Воспоминания о виденном ею изнасиловании все еще будоражили ее мозг. Она оставалась настороженной, опасаясь любой возможности нападения.

Он нужен мне. Я хочу его. Мне одиноко, страшно…

Она попыталась разглядеть его в темноте.

Ты тоже хочешь меня, я знаю это. И я так сильно хочу тебя. Я захотела тебя почти с самого начала…

Здесь была ловушка. Часть той же самой ловушки, что и его любовь к ней…