Через некоторое время стоны девушки стали по-своему ритмичными: сиплый вскрик при каждом вдохе, потом хрип при выдохе, и так снова и снова…

И начались внушавшие ужас судороги, как у собаки, которую сбила машина… Диана заставила себя подняться. И очень медленно пошла вниз по склону. Какая-то часть ее страстно желала, чтобы девушка умерла раньше, чем она подойдет к ней.

Ее желание исполнилось. Диана стояла в нескольких метрах от умирающей, которая, как теперь было видно, оказалась необычайно красивой. Правая рука девушки вытянулась, затем дернулась в судороге. Несчастная запрокинула голову, подняв подбородок, пальцы ее сжались и разжались… Последний хрип сопровождался струйкой крови, побежавшей из уголка рта, – это означало конец. Голова упала, пальцы вытянулись.

Вдруг Диана осознала, что вокруг очень тихо – мертвенно тихо, как уместно сейчас это сравнение! Со всех сторон на Диану навалилась давящая тишина. Казалось, даже деревья стоят, прислушиваясь.

Она развернулась и понеслась вверх по склону. Она не надеялась добежать до павильона, подозревая, что в любую секунду ей может преградить дорогу какой-нибудь человек, и тогда она будет мертва, как та девушка, что лежит сейчас на склоне с ножом в животе. Почти так оно и случилось: она мчалась вперед, ничего не видя, ландшафт потерял очертания, а прямо перед ней стоял человек, раскинув руки, как ловушку.

Она дралась, кулаками и локтями, пинала ногами, кусала его за руки, но все это время по лицу ее текли слезы, потому что она знала, что беспомощна: с такими животными, как этот, нельзя бороться – они непобедимы.

Если бы у меня был нож, я бы применила его, успела подумать она.

Но ножа у нее не было.

Полковнику Фоменко не понравился отель в Тайбэе, хотя он не сумел бы толком объяснить почему. Может быть, из-за этих длинных, слабо освещенных коридоров и тишины, стоявшей в них. А еще из-за ощущения пустоты: будто он единственный постоялец в этой высокой темной башне у реки.

Бой провел его в тесноватый номер и, поставив чемодан, поспешно удалился, не задержавшись даже, чтобы получить чаевые, будто ему самому не нравилось это место.

Фоменко осматривал гостиную со смешанным чувством. Было приятно оказаться в другой стране, да еще с хорошими суточными, но что-то внутри подсказывало ему, что следует при первой же возможности вернуться в Москву.

Он открыл дверь, ведущую в спальню. В тусклом свете он сумел разглядеть ровно столько, чтобы ощутить еще один укол беспокойства; овальная кровать была застелена чем-то вроде блестящего атласа, и в комнате висело чересчур много зеркал.

Фоменко включил свет.

Мгновение он не мог сообразить, что там валяется у него в кровати.

Неожиданно его отражение в зеркале напротив словно скользнуло вверх, затем вниз. Он сглотнул и, достав из кармана платок, начал судорожно вытирать им руки. Две минуты спустя его впустили в номер на одиннадцатом этаже, гораздо более шикарный, чем его собственный. Позже он не мог припомнить, как он туда добрался. Леон, открывший дверь, заметил, что русский бледен, что платок в его руках сильно измят. И недовольно пожал плечами.

– Опаздываете.

Александр Камнор не поднял глаз, продолжая изучать документ на столе.

– Входите, Фоменко.

– Там… там, на моей кровати труп.

– Да. – Камнор поставил свои инициалы, перевернул страницу и продолжал работать дальше.

– Вы знали?!

– Да.

– Но… как?

– Поскольку я хозяин этого отеля, я знаю, что в нем происходит. – Камнор впервые поднял глаза от документа. Они были абсолютно бесстрастными.

Леон принес стул и подвел Фоменко к нему. Русский сел. Он дрожал. Камнор дошел до конца страницы, поставил полную подпись и отложил документ.

– В аэропорту вам на хвост сел сотрудник Бюро национальной безопасности при штабе гарнизона Тайваня. Мы убрали его. Нам не нравится делать это, Фоменко. Это портит наши отношения с правительством Тайваня. Крабикову следует использовать более опытных людей, которые умеют справляться с такими проблемами. Он будет уведомлен о цене за улаживание этого вопроса, можете сообщить ему об этом.

Полковник молча наблюдал за тем, как Камнор снял трубку и набрал номер. Некоторое время китаец молча слушал, потом повесил трубку, но сам не сказал ни слова.

– Мне доложили, что вы привезли деньги и что сумма правильная.

Вздрогнув, Фоменко вспомнил, что оставил свой кейс внизу и что Крабиков приказал ему ни на минуту не спускать с него глаз.

– Вам придется очень скоро уехать, хотя, боюсь, не первым классом, которым вы прибыли сюда. Сегодня вечером мы должны спешно провернуть это дело. Фиксироваться ничего не будет. – Он посмотрел на часы, надетые поверх рукава. – Поэтому слушайте меня внимательно.

Фоменко сделал попытку выпрямиться и сосредоточиться.

– Крабиков хотел узнать имя. Это имя – Ло Бин, вы поняли? Генерал-майор Ло Бин.

Фоменко кивнул.

– Ло Бин контролирует довольно значительную часть китайской военной машины. Возможно, именно он станет новым руководителем. Вы понимаете меня?

– Да.

– Он сделает свой ход, как только смерть Председателя будет подтверждена официально. Согласно имеющейся у меня информации, он уже мертв, но этот факт держат в секрете, пока те, кто может больше всего потерять от его ухода, пытаются сохранить власть. С моей точки зрения, они не преуспеют в этом.

Фоменко уставился на него.

– Откуда вам известно все это?

– Это не должно заботить Крабикова. И уж точно не должно волновать вас.

– Но… когда вы вступили с нами в контакт, это касалось лишь проекта «Свиток благоволения». Перевод денег из Гонконга…

– Сфера моих расследований существенно расширилась. Для того, чтобы обезопасить себя лично, я должен быть очень внимательным и дотошным. Не думаю, что вы верно представляете себе сущность моего бизнеса.

Фоменко, желая угодить Камнору, покачал головой.

– Я покупаю и продаю информацию в больших масштабах. Я своего рода информационный брокер, подобно тому, как другие бизнесмены занимаются брокерством на бирже или продают электроэнергию. Как и биржевому брокеру, мне иногда приходится вкладывать деньги в долгосрочные проекты, покупать информацию в надежде, что она когда-то будет представлять ценность. В данном случае – это Ло Бин, за которым я следил не один год. И опять-таки, как и биржевой брокер, я должен знать, где и когда надо сделать предложение о продаже. Что хорошего в том, чтобы только покупать знания, если ты не знаешь потенциального покупателя. Понятно?

– Да.

– В нашем случае поиск покупателя принес мне меньше хлопот, чем обычно. Вы понимаете почему? Потому что Ло Бин заинтересован в диалоге с Советским Союзом и он вступит в него, как только получит власть, необходимую для этого. И он знает, что у меня уникальное положение для того, чтобы смазывать лыжи.

Фоменко широко раскрыл глаза.

– Диалог… о чем?

– Это выяснится, когда будут сделаны необходимые представления.

– И вы будете действовать как «челнок» между им и нами?

– Я готов выступать в качестве посредника. За комиссионные.

– Сколько?

– Три миллиона швейцарских франков.

– Я должен…

– Это не предмет для обсуждения.

Фоменко почувствовал, что к нему вернулась доля его обычной уверенности. Умение тонко вести переговоры являлось одним из его сильных качеств.

– Я боюсь, что это все же станет предметом для обсуждения, мистер Камнор. Мы не особенно в вас нуждаемся. Если Ло Бин станет китайским лидером, мы сможем связаться с ним по телексу. – Улыбка Фоменко стала иронической, а тон надменным. – Так что, если вы не…

– Вы обнаружите, что в этом вопросе Ло Бин поддерживает меня.

– О? Китайский генерал… генерал-майор, вы сказали? Вряд ли он представляет первостепенную угрозу для Советского Союза!

Камнор чуть улыбнулся.

– Подумайте еще немного. Китай старается казаться страной отсталой в технологическом и научном отношении. Но ничто так не далеко от истины, как подобное утверждение. Спутник коммуникаций Юго-Восточной Азии был сбит людьми Ло Бина. – Он сделал паузу. – Может быть, вы все же сочтете это угрозой?